Добавлено (01.02.2013, 17:47)
---------------------------------------------
Новый рассказик

Нега

- Бог мой, как хочется влюбиться! – говорил себе камердинер Брюшкин, разгуливая по улице. – Это ведь истинная нега – любить…
Он шел медленно, прогулочным шагом, глядя на проходящих мимо барышень в модных пальто.
- Рыхлый снег, зимняя свежесть, чудо, а не воздух! – продолжал Брюшкин, остановившись. – Красота! Хочется невесомости, любовной тайны, сладких мгновений, поцелуев...
Душа его представляла рядом с собой хрупкое очарование лет восемнадцати с карими глазами и розовыми губками. У этого очарования дрожали от стеснения коленки, тряслись маленькие пальчики, краснели щечки. О, как сладко целовать юную красавицу, которая бьется в твоих объятиях, словно чайка в клетке! Бела, стройна и трепетна… Истинная нега.
- Как давно я не влюблялся, – мыслил камердинер. – Как давно мое сердце не ощущало огня!
Он задумался; как быть? Мечта о любви сводила с ума, и Брюшкин не мог думать ни о чем другом.
- Хочется чистого сладкого чувства, крепких объятий, заигрываний… Нет. Так больше продолжаться не может! Нужно немедленно влюбиться, иначе можно сойти с ума!
Ночью, ложась в постель и туша лампу, Брюшкин отворачивался набок, засыпая с мыслями о любви.
- Какое счастье, что я встретила вас, Федор Николаич!.. – говорила жена Верочка, укрывая его пледом.
Камердинер кривился и сопел.
- И в чем же счастье? - спрашивал он.
- В вашем крепком чувстве, в вашей совести.
Брюшкин вздыхал и чмокал губами. «Мое сердце почернеет и высохнет, если я не почувствую любовной сладости, – думал он, не слушая признания жены. – Господи, почему ты создал меня ненормальным, умалишенным? За что ты обидел меня? Почему я не могу изменить этой дуре? Ведь она дурна, глупа, невежественна… С ней не о чем говорить! Когда она рядом, мне кажется, что тело мое обмотали толстыми нитями и завязали в узел. В ее присутствии я немею, теряю способность здраво мыслить! Ежели смотрю Верочке в глаза, то вижу слепое поклонение книгам, которые она читает сутками. Читает, читает, а прочувствовать книгу, услышать стук ее сердца, - не может... Оттого, видно, и молчит всегда. Забьется в угол и сидит одна-одинешенька. Неужто я ей враг?
Глупое, надменное чувство покоится на ее лице, и это чувство выстроило между нами стену... Господи, отчего я не в силах изменить ей? Неужели я самый совестливый из рабов твоих?».
Верочка целовала ему руки и говорила о любви.
«Завтра же пойду к госпоже Синевой, которая кокетничала со мной в сквере. Бела, черноглаза, игрива! Кто устоит перед ее обаянием? Синева - ветреная натура, но ее манящий голос, способность идти походкой королевы, смотреть взглядом Клеопатры - сводят с ума! Признаюсь ей в любви и не стану противиться чарам страсти…».
Следующим вечером Брюшкин возвращался домой и думал: «Господи, что за чучело ты создал? Я не в силах приласкать другую женщину! Я верен собственной жене, как никто другой! Ах, как я несчастен, я несчастен тысячу раз!».
Снег хрустел под ногами, и холодный воздух колол щеки.
- Бог мой, как хочется влюбиться!..- шептал Брюшкин, направляясь к дому.