|
Даниил Волков
|
|
| argentova954 | Дата: Вторник, 03 Апр 2012, 19:39 | Сообщение # 126 |
 Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 4001
Награды: 87
Репутация: 116
Статус:  | Просто поразительно! А описываете события, как коренной житель Индии! Браво!
Валентина Карпушина-Артегова.
ЛАУРЕАТ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ ПРЕМИИ "ПИСАТЕЛЬ ГОДА" - 2013. Член "Российского союза писателей".
|
| |
| |
| Volckov | Дата: Вторник, 03 Апр 2012, 19:49 | Сообщение # 127 |
 Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус: | Вообще-то, я надеялся, что Вы ко мне на "ты" будете обращаться... :-)
Рад, что Вы заинтересовались. Думаю, последние пять дней я был коренным жителем Индии. Только это немного неудобно, если ты по совместительству - коренной житель Сибири. Но ведь для фантазий нет преград. :-)
|
| |
| |
| argentova954 | Дата: Вторник, 03 Апр 2012, 19:54 | Сообщение # 128 |
|
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 4001
Награды: 87
Репутация: 116
Статус: | Даня, я только "за"! Имею ввиду на "ты". Жду продолжения твоего рассказа. 
Валентина Карпушина-Артегова.
ЛАУРЕАТ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ ПРЕМИИ "ПИСАТЕЛЬ ГОДА" - 2013. Член "Российского союза писателей".
|
| |
| |
| Консуэло | Дата: Среда, 04 Апр 2012, 10:04 | Сообщение # 129 |
 Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2225
Награды: 69
Репутация: 104
Статус: | Даниил, добrое утrо! 
Пrочитала пrодолжение... Поrазительно, Даниил, востоrга не скrыть... Мне даже в ИНдию захотелось. Гуrи пrекrасна...описания геrоев вам даются очень легко, получается довольно чувственно, волнительно. Также поrазили диалоги...живое, пылкое любопытство вызывала у меня rечь геrоев... Ни пrибавить, и, главное, ни отнять...
Мое почтение!!!  
|
| |
| |
| Volckov | Дата: Среда, 04 Апр 2012, 10:40 | Сообщение # 130 |
|
Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус: | Доброе утро, Саша!
Или так: доброе утро, добрая Саша! :-)
Спасибо за лестные комментарии. Да, диалоги - это моя сильная сторона. Даже я это понимаю. :-) Но не очень люблю прозу. Занялся ею только потому, что одна маленькая и добрая девочка постоянно спрашивала: "Что вы сейчас пишите?.. Где проза?.. Где проза?.."
Догадываетесь, кто это был? :-) :-) :-)
|
| |
| |
| Консуэло | Дата: Среда, 04 Апр 2012, 10:47 | Сообщение # 131 |
|
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2225
Награды: 69
Репутация: 104
Статус: |  еще бы!!! И буду спrашивать, уж пrостите мне мою честность, но ваша пrоза мне нrавится больше стихов. Значит, так деrжать!
|
| |
| |
| Volckov | Дата: Среда, 04 Апр 2012, 13:53 | Сообщение # 132 |
|
Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус: | Буду тешить себя надеждой, что Вам вообще проза нравится больше стихов. :-)
|
| |
| |
| Консуэло | Дата: Среда, 04 Апр 2012, 13:57 | Сообщение # 133 |
|
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2225
Награды: 69
Репутация: 104
Статус: | Volckov, хм...а, может, и пrавда, так и есть...
|
| |
| |
| perevyazko53 | Дата: Четверг, 05 Апр 2012, 21:02 | Сообщение # 134 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2685
Награды: 75
Репутация: 86
Статус: | Volckov, Quote (Volckov) (Катха кахе со катхак)
1
Восток всегда манил меня, а Индия представлялась некой загадочной страной, попасть в которую можно только во сне.
С удовольствие прочел...История мой любимый жанр. Молодец!
И пусть всегда, палитрой яркой,
Жизнь как звезда сияет жарко.
Сергей Перевязко
Моя копилка
|
| |
| |
| perevyazko53 | Дата: Суббота, 07 Апр 2012, 15:01 | Сообщение # 135 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2685
Награды: 75
Репутация: 86
Статус: | Volckov, С праздником...
И пусть всегда, палитрой яркой,
Жизнь как звезда сияет жарко.
Сергей Перевязко
Моя копилка
|
| |
| |
| Volckov | Дата: Суббота, 07 Апр 2012, 19:22 | Сообщение # 136 |
|
Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус: | Дни потекли обычной чередой. Я жил уединенно, гости не посещали мой дом. Проводя время за книгами, я часто слышал звон бубенцов, и, бывало, выглядывал в окно, принимая приветствие от Гури. Но больше не заговаривал с ней.
По приезду я засвидетельствовал свое почтенье навабу Лакшманпура. Князь был неприятным человеком, склонным к излишествам. Я не преминул напомнить ему, что Великий Могол – ревнитель ислама. Он не пропускает ни одной молитвы, часто постится, не ест мяса и не пьет вина. Вряд ли это понравилось навабу, но он тут же поклялся, что не нарушает заветов пророка и рад видеть меня в городе.
Вскоре он прислал приглашение на муджарат. Послание было написано изящным слогом и с такой почтительностью, будто предназначалось падишаху. Я сомневался, что его составляла рука наваба, но ответил, что буду непременно.
На муджарат дворец украсили с особой пышностью. Меня встретили слуги и проводили в главный зал, где уже находились гости – младшие князья, чиновники, богатые купцы.
- Счастлив, что ты пришел, хафиз! – приветствовал меня наваб. – Садись рядом со мной, разделим радость этого вечера!
Я сел на пуховые подушки, не испытывая особого удовольствия. Даже при дворе Аламгира я редко бывал на подобных праздниках. Принимая пиалу с чаем, я спросил:
- Зачем ты позвал меня? Подобные сборища мне не по душе.
- Ничто и никто не оскорбят твой взор и слух! - пообещал правитель Лакшманпура. – Я не решился бы беспокоить, хафиз, но тебя просили позвать. И просили так настойчиво, что отказать было невозможно…
- Просили позвать? Кто же? – я удивленно осмотрелся. Среди собравшихся мне были знакомы двое или трое.
- Он пожелал, чтобы я сохранил это в тайне! Просто отдохни и повеселись с нами.
Мне никогда не нравились тайны. А такие – тем более. Наваб не догадался о моем недовольстве, он был не слишком догадлив. К тому же, вошла Мохана в сопровождении трех таваиф. Их появление привлекло всеобщее внимание. Мохана улыбалась и дарила поклоны направо и налево. Кланялась она на индийский манер – поднося к лицу руку, сложенную «лодочкой». Заметив меня, сводница стала кланяться еще усердней, и я понял, что именно она настояла на моем приглашении.
Расположившись слева от наваба, таваиф вступили в беседу с гостями и хозяином праздника. Я не участвовал в разговоре, но должен был признать, что женщины не выходили за рамки дозволенного. Речь их была легка, остроумна, но не развязна.
После первого угощения появились музыканты. Мохана попросила слова и объявила, что из Дели приехала знаменитая таваиф Сонала, которая просит позволения станцевать на муджарате. Разумеется, наваб разрешил танцовщице порадовать гостей. Она выбежала, одетая в традиционный наряд – белое сари с золотой каймой. Волосы ее были собраны в пучок слева от макушки, лицо тщательно выбелено, ладони, ступни и кончики пальцев окрашены хной. Глядя на четкие движения Соналы, я не находил ни одной погрешности в выступлении. Она то плавно покачивалась из стороны в сторону, выворачивая наружу ступни и колени, то балансировала на одной ноге, как индийские боги на древних фресках. Невольно мне вспомнилась Гури. Как она переживала, что не может соперничать в грациозности с другими таваиф, как упорно стремилась к цели – танцевать перед навабом. Задумавшись, я не заметил, что танец закончился. Гости долго не могли успокоиться, требуя повторения. Некоторые, впрочем, требовали, чтобы Сонала разделила с ними трапезу и развлекла беседой.
Посчитав, что проявил достаточно уважения к навабу и теперь могу удалиться, я поднял голову, собираясь прощаться, и увидел новую танцовщицу - Гури. Костюм ее представлял странную смесь, но – что самое удивительное! – шел ей. Косу она украсила, как настоящая индианка - гирляндой из бутонов жасмина, а оделась в приталенный камзол, столь любимый мусульманскими женщинами, укороченную широкую юбку по персидской моде и шальвары. Юбка открывала белые, как морские раковины, ноги, украшенные браслетами из бубенчиков. Она не накрасилась, и все равно лицо ее светилось, подобно льдинке, среди смуглокожих гостей.
Сначала на нее не обратили внимания. Гури не была красивее других таваиф, а после выступления Соналы ее появление вовсе не вызвало интереса. Только Мохана улыбалась и поигрывала бровями в такт музыке. Таваиф рядом с ней сказала довольно громко:
- Зачем ты выпустила Гури за Соналой?! После нее меркнут все!
- Только не Гури, - ответила Мохана.
Дробный перестук барабанов привлек общее внимание. По знаку Моханы, Гури дали кубок с вином, который она должна была поднести навабу. Девушка поклонилась и приняла позу, поставив кубок на согнутый локоть. Присутствующие затихли, ожидая необыкновенного зрелища. Гури топнула, заставив бубенцы на браслетах резко зазвенеть и замолчать, и начала танец.
Я уже видел его, но все равно смотрел, как впервые. Гури держалась очень прямо, не изгибаясь в талии, как ее предшественница, и не принимая изнеженных, томных поз. Выбивая босыми ступнями ритм, под оглушительный грохот барабанов и звон бубенцов, она приблизилась к навабу и завертелась волчком, каким-то чудом сохранив неподвижным вино в бокале. Потом она замерла, подобно статуе, выбросив руку вверх, а потом начала выделывать ногами такое, что в зале поднялся сплошной восторженный вой. Танец ее перешел в чувственную пляску, а сама плясунья стала похожа на демона-ракшу в женском обличии. Внезапно, я понял, чтО она исполняет. Это была одна из моих юношеских газелей – о красавице, тайно встретившейся с возлюбленным. Языком жестов, не произнося ни слова, танцовщица рассказывала, как шла на свиданье – пугалась змей, переплывала на лодке реку, как дрожала от страха, боясь, что возлюбленный не придет. Но вот он пришел, и счастливая героиня заигрывает с ним, подшучивает, пеняет за медлительность, но потом покрывает поцелуями, прощая опоздание. Гури с большим искусством исполняла эту роль. Можно сказать, она не столько танцевала, сколько играла. Казалось, кубок сам перетекает из одной руки в другую. Она подносила его к лицу, ласкала, ставила на плечо, на локоть, и снова кружилась, вздымая юбки колоколом. Наваб подался вперед, опираясь о колени и пожирая девушку взглядом. Она послала ему улыбку - будто ударила молнией.
Странное волнение охватило меня. Сознание затуманилось, и в нем, словно в больном сне, картины сменяли одна другую: улыбка Гури, багровое лицо наваба, завистливо кривящиеся губы столичной танцовщицы… Я пытался отвернуться, пытался набрать воздуха в грудь, но что-то давило на сердце, и взгляд сам собой возвращался к танцовщице с жасмином в волосах.
Пожалуй, я один был рад, когда музыка, наконец-то, умолкла. В полной тишине, звеня при каждом шаге браслетами, Гури поднесла навабу кубок, из которого не пролилось ни капли вина. Он принял и выпил до дна, а потом спросил, как ее зовут.
Ответила ему Мохана:
- Ее имя Гури. Она придумала танец специально для тебя, повелитель. А еще она прекрасно слагает бейты.
- Тогда пусть споет, - велел наваб.
Мохана поклонилась, скрывая усмешку:
- Как скажешь, повелитель.
Грудь Гури порывисто вздымалась. Едва успев отдышаться, она вернулась на середину ковра и села, поджав ногу, и расправив юбки. Мохана взмахнула платком, давая знак музыкантам. Те отложили барабаны и взяли ситары, а Гури запела газель:
- Одари меня счастьем, мой шах, повелитель души!
Знаешь, в деле любви все дороги к тебе хороши.
Я, как вор, проберусь в сад за домом печальным твоим.
Там я спрячусь под сливами, ты же ко мне поспеши.
Обычно после танца таваиф исполняли хвалу хозяину праздника, и никто не ожидал подобного пения. Газели воспевали прелести красавиц, но никогда еще красавицы не признавались в своей любви стихами. Многие гости, даже те, кто не отличался скромностью, стали закрывать лица ладонями – так они были смущены. Для меня же небо и земля поменялись местами. Разум отказывался верить в то, что слышали уши, а Гури тем временем пропела следующие бейты, прикасаясь кончиками пальцев к груди, щекам, уголкам глаз и губам:
- Хоть слово скажи мне, молю! Исцели сердце Гури от ран!
Но ты лишь кивнешь из окна и опять приласкаешь калам .
Поблекли тюльпаны, нарциссы завяли, гляди!
И в горе моем не поможет мне даже кади.
Я чувства таю, дабы глупой любовной тоской
Тебя не тревожить, и твой не нарушить покой.
Уста замыкаю, но тщетно!.. И тысячу раз
Любовь, проходя через сердце, исходит из глаз.
Я почувствовал себя так, словно подушки подо мной были набиты не пухом, а соломой пополам с колючками. Гури провела руками по лицу, словно молясь Всевышнему, а потом прижала ладонь ко лбу, как гулящая женщина, напившаяся в харабате:
Для меня твое имя – самый священный аят.
Я его как молитву твержу, сто и тысячу крат.
Пусть люди судачат: «Пьяна Гури! Стыд позабыла!»
Тем, кто пьян от любви, целомудрие вредно, как яд.
Газель закончилась, певица перевела дух. Последовала долгая, томительная тишина, которую никто не решался нарушить. Но вот наваб воскликнул: «Вах!» - и следом за ним гости разразились восторженными возгласами и стали бросать в таваиф лепестками роз. Она засмеялась и что-то ответила князю, который усиленно приглашал ее подойти ближе. Я пытался поймать взгляд Гури, но она даже не посмотрела в мою сторону. Продолжая смеяться, она вдруг спряталась под покрывалом, спасаясь от града лепестков. Это вызвало еще большую бурю восторга.
Добавлено (07.04.2012, 19:22)
---------------------------------------------
Не прощаясь, я незаметно вышел из зала, а затем и из дворца. Ночь была душная, тяжелая, и не давала спасительной прохлады. Мысли мои путались. Я прошел три квартала, когда здравость мысли стала возвращаться.
Обманщица! Она просто посмеялась надо мной! Страстный угар сменила досада, а затем и гнев. Старик! О чем ты возмечтал? О юной красавице, которую пленила твоя седая борода? Желтые звезды, мерцавшие над Лакшманпуром, издевательски перемигивались. Даже они смеялись над глупцом.
Шатаясь, как пьяный я добрел до дома и прошел в сад, опасаясь потревожить сон Хадиджы. Кровь стучала в висках. Я сжал их пальцами, прогоняя головную боль.
Звон бубенцов заставил меня вздрогнуть. Чья-то тень метнулась через стену - и появилась Гури, одетая в праздничный наряд. Тот самый, в котором она была на муджарате.
- Хафиз, - робко позвала она, не осмеливаясь подойти ближе. – Почему вы ушли?
Я молчал, и она в волнении переплела пальцы:
- Не смотрите на меня так, хафиз! Что я сделала, чем не угодила вам?
Она ждала ответа, боясь пошевелиться, потому что при любом ее движении бубенцы начинали весело звенеть.
- Не приходи сюда больше, - сказал я.
- Что?! – пролепетала она.
- Не смей появляться в этом саду. Я отнесся к тебе, как к дочери, а ты посмеялась надо мной.
- Посмеялась? Нет-нет, вы не правильно поняли…
- Довольно, - я устало потер виски и повернулся к девушке спиной, чтобы уйти. Созвездие «шалуа» нависло над крышей, нацелив в меня сияющее жало.
- Хафиз! – крикнула Гури с таким отчаяньем, что звезды, словно испугавшись, перестали мигать. – Не прогоняйте меня! Я умру без вас! Вся моя жизнь – это разврат, пьянство и непристойные увеселения, но разве я в этом виновата?! Зачем же вы помогли мне родиться для такой жизни?! Когда вы снисходили до бесед со мной, я утешала себя тем, что у меня еще есть надежда на спасение души. Гури, говорила я себе, раз такой достойный человек по-доброму к тебе относится, то неужели Аллах отдаст тебя на растерзание шайтану?.. И кто упрекнет меня в том, что душа моя тянется к этому доброму и достойному человеку? Видит Аллах, все, что я спела на муджарате – сложено в сердце. Так, как вы учили! Или ваше ученье было ложно? И теперь вы решили наказать меня за правду?
Я оглянулся:
- О какой правде говоришь ты, несчастная? О той, которую ты разнесла сегодня по всему городу? Что старик бегает к тебе на любовные свидания?
- Пусть я буду проклята, если сказала что-то подобное!
Не желая больше слушать, я вошел в дом, закрыл дверь и привалился к ней спиной.
- Хафиз… – донесся из сада голос Гури. – Сжальтесь, хафиз…
Ночь я провел без сна. Пошел дождь, но даже его шуршанье не успокоило меня. Пытаясь избавиться от гнетущих мыслей, я читал наизусть Коран, но на сей раз это плохо помогало.
Утро я встретил совсем разбитым. Хадиджа принялась ворчать, что я снова сидел над книгами, и у меня не было сил приказать ей замолчать. Дождь все шел и шел. Запах свежести и влажной травы немного успокоил мою душу. Желая посмотреть на небо, чтобы определить, сколько еще продлится дождь, я выглянул в окно и отшатнулся – в саду стояла Гури. Похоже, она пробыла там всю ночь. Синие и желтые шелка ее одежд потемнели и прилипли к телу, а пряди рассыпавшейся косы опутывали руки, как черные змеи.
Заметив меня, Гури встрепенулась, но я поспешил отойти вглубь комнаты, и целый день провел за чтением Корана. Когда Хадиджа принесла ужин и вернулась в кухню, я снова посмотрел в окно. Дождь кончился, но Гури по-прежнему стояла под сливами, устало сгорбившись. Поразмыслив, я позвал Хадиджу и указал в сторону внутреннего двора:
- Скажи той женщине, чтобы ушла.
Хадиджа проследила мой палец взглядом, близоруко прищурилась, ахнула и помчалась в сад со всей поспешностью, на которую была способна. Вскоре послышалась отборная брань, которой кормилица осыпала Гури, гоня ее прочь. Я взял книгу и попытался читать, но это не помогало. Хадиджа вернулась, вся багровая от праведного гнева:
- Эта дочка шайтана не желает уходить! Она словно пустила корни там, под сливами! Позволь, я позову кади, хафиз? Пусть накажет негодницу!
- Делай, что хочешь, - ответил я, стараясь углубиться в чтение.
Я не видел прихода подручных кади, но слышал, как они силой выволокли Гури на улицу.
Утром Хадиджа поставила передо мной лепешки с медом и во всех подробностях рассказала о расправе над дерзкой таваиф:
- Она стояла перед судьей, будто принцесса высокородных кровей! Даже глаз не опустила, бесстыдница! Мало того, что эти гулящие девки ходят, не прикрывая лиц, так еще они будут досаждать почтенным людям! Кади приказал дать ей десять плетей. Она потеряла сознание после четвертого удара, но даже не всхлипнула. Мохана – старая сводня – перенесла ее к себе, в веселый квартал – там им самое место!.. Поделом ей, поделом негодной! Кади еще пожалел ее. Не иначе растаял из-за красивых глаз! А надо было дать ей двадцать, нет – пятьдесят плетей! Чтобы кожа слезла!
Я так и не притронулся к лепешкам.
На следующий день Гури не появилась. И на следующий за следующим днем - тоже.
Калам – перо, которое использовали для письма.
Тюльпаны и нарциссы – метафора, обычная для газелей. Нарциссы – глаза, тюльпаны – щеки.
Кади – судья.
Харабат - кабак
Шалуа - созвездие скорпиона
Сообщение отредактировал Volckov - Четверг, 09 Авг 2012, 18:13 |
| |
| |
| 11111 | Дата: Суббота, 07 Апр 2012, 21:36 | Сообщение # 137 |
|
Группа: Удаленные
| ЗИМНЯЯ ОКРАИНА СТОЛИЦЫ
Торчат углы, висят овалы,
В бетоне застеклен уют.
Утробы городской кварталы
Глаза занудно достают.
Шеренги фонарей горбатых,
В дыму сигары серых труб.
На крышах тучами примятых
Лежат покровы блеклых шуб.
В промерзлых линиях дорог
Машин ползущих вереницы,
Развозят грусть людских тревог,
И радость суеты столицы.
Предновогодних дней пейзаж…
Мерцанье бездны эпизодов…
Здесь мой тринадцатый этаж,
Среди закатов и восходов,
Над скромностью пятиэтажек,
В кубизме городской среды…
Над новогодней распродажей…
Над миром зла и доброты…
Мой город красочных контрастов.
Соблазнов тьма, восторгов свет.
Будь в озлобленье или ласков,
Обречены быть тет-а-тет…
Какое радостное утро!
Вновь хочется любить и жить!
И поступать светло и мудро!
И только правильно грешить…
2011 г.
***
|
| |
| |
| Консуэло | Дата: Воскресенье, 08 Апр 2012, 19:30 | Сообщение # 138 |
|
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2225
Награды: 69
Репутация: 104
Статус: | Даниил, вот я, наконец, добралась до продолжения...
Первая мысль после прочтения - зачем Он с ней так?  по телу даже мурашки бежали, когда узнала, что Гури дали десять плетей... Ведь Он знает, что она чиста и перед Ним, и перед Богом. Он это чувствует...(по крайней мере, так чувствую я...). И, кажется мне, что Он боится не того "Что старик бегает к тебе на любовные свидания? и того, что она посмеялась над ним, а своего Глубокого Чувства к красавице... Думаю, он бежит не от Гури, а от себя самого...
Язык прелестен, с каждым разом вы доводите свое перо до большего совершенства... На время вы стали коренным жителем Индии и преподносите историю так, как бы, возможно, не рассказал ее истинный индийский житель... Это и трогает! Конечно, я не знаток, индийской жизни, но уверена, что соблюдены все тонкости в общении индийских девушек и танцев... Мое почтение!
Юбка открывала белые, как морские раковины, ноги, украшенные браслетами из бубенчиков.- понравилось сравнение, очень проникновенно.
Я почувствовал себя так, словно подушки подо мной были набиты не пухом, а соломой пополам с колючками. - также понравилось...точно передано напряжение и боль...
Я, как читатель, пропустила сквозь себя все чувства героев... А что это значит? Значит, что все мои живые инстинкты трепетали и обливали душу волнением... Что состояние героев передано весьма точно и лирично. ...
|
| |
| |
| DENI30S | Дата: Воскресенье, 08 Апр 2012, 19:42 | Сообщение # 139 |
|
Группа: Удаленные
| Даниил, ваша проза меня просто поразила своей изысканностью форм и глубокими познаниями индийской культуры и жизни! Молодец!
|
| |
| |
| Volckov | Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 18:35 | Сообщение # 140 |
|
Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус: | Саша! Мужчины - вообще существа странные. :-) Обычно они не очень нежны с женщинами, которые им нравятся. Некоторые считают это местью за то, что чувства делают мужчину слабым, уязвимым. Я думаю, что это попытка сохранить свою независимость. Ведь все мы свободолюбивы по природе своей. :-)
Борис Владимирович!
Благодарю за такую лестную оценку. Хотя, признаться честно, никогда не считал свои знания чем-то выдающимся. Вот у моей мамы - да... Не голова, а библиотека раритетных словарей! :-) (Мама, если ты это прочтешь, то имей в виду - это комплимент!;-))
Очень приятно, что Вы отметили "изысканность форм". Я опасался, что пишу слишком витиевато, думал, это трудно для современного восприятия. Но вот и Саша меня хвалила за "архаичность выражений"! Значит, не все потеряно! :-) :-) :-)
|
| |
| |
| perevyazko53 | Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 18:45 | Сообщение # 141 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2685
Награды: 75
Репутация: 86
Статус: | Volckov, Quote (Volckov) Я опасался, что пишу слишком витиевато, думал, это трудно для современного восприятия. Но вот и Саша меня хвалила за "архаичность выражений"!
Дииил все хорошо, ничего не витиевато...тут нужно чувствовать восток...Индию, и если бы изложение было бы в простом стиле потерялась бы ИЗЮМИНКА...дух..тех времен...и вообще востока. :applause:  :good:
И пусть всегда, палитрой яркой,
Жизнь как звезда сияет жарко.
Сергей Перевязко
Моя копилка
Сообщение отредактировал perevyazko53 - Понедельник, 09 Апр 2012, 18:46 |
| |
| |
| Volckov | Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 21:05 | Сообщение # 142 |
|
Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус: | Благодарю, мэтр!
Это очень приятно, когда находишь людей, которые понимают тебя, и понимают то, что ты делаешь. Собственно, наверное именно за этим мы все сюда и пришли.
Не побоюсь показаться сентиментальным, но я уже не представляю своей жизни без изящных комментариев Саши, без ваших, Сергей, дельных и позитивных замечаний, без оптимизма Ирины... А уж добрым отношением Валентины Карпушиной Сам Бог велел дорожить!.. :-)
Добавлено (09.04.2012, 20:17)
---------------------------------------------
После памятного муджарата я перестал читать у окна в сад, и перебрался к другому окну, откуда была видна улица. Со временем я привык к шуму и суете, царившим здесь. Дом мой стоял рядом с площадью, и болтовня горожан не смолкала сутки напролет. Днем перекликались и зазывали покупателей торговцы зеленью, молоком и сладостями, а крикливые женщины в хиджабах так торговались за каждую монету, будто именно этот динарий или рупия были выкупом Джабраилу за место в кущах Аллаха. Под вечер, едва спадала жара, из ворот выползали старики. Они курили кальян, жевали бетель и сплетничали без конца. Слушая их, можно было не выходя из дома узнать самые последние новости Лакшманпура. Ночь была царством влюбленных. Не единожды наблюдал я, как двое осторожно крались вдоль улицы, прижимаясь к стенам, чтобы встретиться посредине, соединив уста поцелуем. Низкому мужскому голосу вторил нежный женский, и когда головы их сближались, наступала тишина. Я не любил ночь. Но заслышав осторожные шаги, невольно прислушивался, стараясь уловить в женском голосе что-то знакомое…
Прошел месяц. По обрывкам разговоров я узнавал, что Гури стала знаменитой и танцевала во дворце по требованию самого наваба. Говорили еще, что Мохана решила сделать ее преемницей, передав ей Дом Счастья, и что почти все знатные люди Лакшманпура добивались ее благосклонности. Я слышал о танцовщице, которая рассказывает истории языком танца, все чаще и чаще. Юнцы горланили бейты в ее честь, а замужние женщины поносили, на чем свет стоИт, едва кто-то из мужчин произносил ее имя.
Я слышал о ней все чаще и чаще, и однажды увидел ее. Она шла по улице, похожая в своих синих и желтых шелках на райскую птицу, попавшую в курятник. Женщины разбегались перед ней, и, вероятно, злословили в спину, но она никого не замечала. Она держалась гордо и прямо, как и тогда, когда танцевала перед навабом. Наверное, она так же стояла и на суде, выслушивая приговор. Я не смог заставить себя отвернуться, и просто смотрел.
Проходя мимо, Гури поклонилась. Она не сказала ни единого слова упрека, и поклон ее был почтителен. Я нашел в себе силы опустить глаза, но боковым зрением продолжал следить за ней, пока она уходила. Потом я еще долго сидел, вцепившись в книгу, и опомнился, только заметив, что полностью смял страницу.
С тех пор Гури появлялась каждый день. Она проходила возле моего окна, кланялась – и удалялась, даже не оглянувшись. Мы не сказали друг другу ни полслова, и в моем саду она больше не появлялась.
В одну из бессонных ночей меня посетил наваб. Великий могол тайно прибыл в Лакшманпур и созывал нас на совет. Я давно не видел его, и сразу отметил, как он постарел.
Он был старше меня лет на сорок. Совсем седой, немного сутулый, но глаза смотрели по-прежнему зорко. Одевался он всегда просто и не любил чревоугодия. Вот и сейчас на нем был выгоревший халат, а рядом стояло блюдо с пресными лепешками.
Он призвал немногих. Кроме меня и наваба были еще двое сановников. Аламгир более слушал, нежели говорил. Фразы его были коротки, казалось, что он думает о чем-то своем. Вскоре падишах отпустил князей, и, оставшись со мной и с навабом, стал более разговорчив.
Он ехал в Дели с алмазных копей и подарил нам по три неограненных камня величиной с голубиное яйцо. Он поведал, что собирает войско, чтобы покончить с мятежным принцем Акбаром, который переметнулся к раджпутам, но просил держать это втайне, ибо все еще надеялся, что сын одумается и вернется к истинной вере.
Пока мы беседовали, мимо дворца прошла толпа разодетых таваиф. Они пели и смеялись, а два молодых князя собственноручно несли факелы, указывая им дорогу. Аламгир нахмурился.
- Это переходит все дозволенное, - сказал он, мрачнея. – Слышал, что и тебе, хафиз, досаждала местная блудница?
- Все закончилось, падишах, - ответил я.
- Мы наказали негодницу, чтобы остальным не было повадно, - вступил в разговор наваб.
Аламгир откинулся на подушки, губы его сжались в узкую полоску.
- Не похоже, что из этого извлекли урок! - сказал он жестко, и наваб сначала покраснел, а потом побледнел. – Они продолжают свободно разгуливать по моему городу!.. Продолжают смеяться и развращать юношей!.. Так быть не должно.
Великий могол погрузился в раздумье, а мы с навабом боялись пошевелиться. Прошло достаточно много времени, когда Аламгир снова заговорил:
- Я решил. Аллах требует, чтобы я хранил эту страну от разврата. Повелеваю завтра же собрать всех блудниц и утопить.
- Повелитель!.. – прошептал наваб, вцепившись себе в колени. Перо на его тюрбане мелко задрожало.
- Ты хочешь возразить? – Аламгир холодно посмотрел на наваба, отчего тот втянул голову в плечи и потупился. – Молчишь? А ты, хафиз?..
Помедлив, я положил подаренные алмазы на столик перед падишахом, встал на колени, поклонился, уткнувшись лбом в ковер, и сказал:
- Воля твоя, но пророк советовал не судить поспешно.
- О чем это ты?
- Многие из женщин, что живут в веселых кварталах, могут исправиться. Не все довольны такой жизнью. Было бы жестоко судить их вместе с остальными.
- Пророк велел побивать блудниц камнями! – возразил Аламгир.
- Воля твоя, повелитель, - твердо сказал я, - но вспомни, что пророк также сказал: обходитесь с женщинами достойно, и если они вам не по нраву, то, может быть, Аллах устроил в этом великое благо.
- Какое же благо в том, что блудницы заполонили город?! – спросил падишах, грозно глядя на меня.
- Может, Аллах удостоил тебя великой милости – ты обратишь на пусть спасения многие души, и тем самым добудешь себе место в джанне, - сказал я и без страха встретил его взгляд.
Он снова задумался, и это был добрый знак.
- Будь по-твоему, хафиз, - произнес он наконец. – Пусть те, кому уготовано Аллахом, спасутся. Я даю месяц для того, чтобы всех продажных женщин выдали замуж. Кого не пожелают взять – утопите без жалости! И горе всем вам, если хоть одна блудница покинет город незамужней!
В ту же ночь Великий Могол отбыл в столицу, а на следующее утро на площади зачитали его приказ. Было много споров, но те, чья жизнь зависела теперь от воли мужчин, не тратили время. Я видел, как пестрая стайка таваиф накинула на головы покрывала, и разбежалась в разные стороны. Наверное, кто-то хотел предупредить подруг, а кто-то торопился напомнить поклоннику о его пылких заверениях в любви.
Теперь каждую неделю в Лакшманпуре играли свадьбы. Одна за другой мимо моего окна тянулись пышные процессии - то индусы вели жениха и невесту, связанных друг с другом гирляндами цветов, то чинно шествовали последователи пророка – впереди мужчины, а следом за ними – женщины, похожие в своих хиджабах на коконы, поставленные на разноцветные чувяки. И каждый день мимо проходила Гури. Проходила, останавливалась, кланялась, шла дальше.
На закате жизни время летит быстрее, чем в молодости. Этот месяц показался мне коротким, как полвздоха. Хадиджа ворчала, что я сижу у окна с упорством, достойным горы Гира. Я не отвечал ей, но бессонница все больше и больше одолевала меня.
В один из последних дней, установленных Аламгиром, Гури, поклонившись, подошла ближе и заговорила.
- Хафиз! – позвала она, просительно складывая руки. – Простите, что осмелилась обратиться к вам! Примите сегодня прощальный поклон вашей покорной слуги!
Я посмотрел в ее синие глаза. И сердце мое смягчилось.
- Почему ты прощаешься со мной? Ты уезжаешь? – вопрос сорвался с моего языка сам собой, словно бубенец с нитки.
Гури мягко улыбнулась:
- Да, хафиз.
- Значит, ты вышла замуж, как повелел Аламгир?
- Да, хафиз.
Я кивнул, и углубился в чтение, а она удалилась. Так же, как и вчера, и позавчера, и месяц назад. Строчки сливались в одну сплошную линию, а буквы никак не желали обретать четкие контуры. В конце концов, я отложил книгу, ушел в сад и просидел там до темноты.
____________________________________
Гира - гора, на которой пророку Мухаммаду явился Джабраил
Добавлено (09.04.2012, 21:05)
---------------------------------------------
- Пришла ЭТА женщина! – с осуждением сказала Хадиджа, когда я вернулся в дом.
- Гури? – спросил я, и голос мой дрогнул.
Старуха уставилась на меня:
- Какая гурия?! Пришла городская сводня! Просит встречи с вами! Я сказала, чтобы она убиралась.
- Позови ее, - сказал я коротко.
- Я, верно, ослышалась, хафиз…
Ранее я никогда не повышал голоса на Хадиджу, но все когда-то бывает впервые:
- Позови Мохану! – приказал я, и кормилица обижено выпятила нижнюю губу. Но мне не было дела до ее обид.
Главная таваиф не заставила себя ждать и после приветствий открыла лицо. Она была по-прежнему красива. Красива так же, как в тот день, когда впервые осмелилась придти к моему порогу. Я понял, что она вышла замуж - ладони ее были расписаны хной. Я ни о чем не спрашивал, потому что не знал о чем спрашивать. Мохана села передо мной на пятки и сказала:
- Мне нужно поговорить с вами о моей внучке, о Гури.
Так как я не ответил, она продолжала:
- Вы ведь знаете, что падишах приказал утопить тех таваиф, кого не возьмут замуж. Сегодня их заперли в подвале дворца, а завтра казнят. Гури среди них.
- Но она сказала, что вместе с мужем уезжает из города.
- Моя внучка солгала вам. Она не вышла замуж, – Мохана вдруг расплакалась и мгновенно превратилась из величественной красавицы в старуху с насурьмленными бровями. – Я все прокляла из-за этой глупой девчонки! Она ничего не хотела слышать!.. Она отвергла всех поклонников. Она отказалась принимать у меня Дом Счастья, а ведь тогда ей не понадобилось бы продавать себя, как пришлось делать мне в ее возрасте!.. После приказа Аламгира нашлись мужчины, пожелавшие взять ее в жены, но она всем отказала. Она думает только о вас. Шайтан помутил ее разум. Я и ее мать поседели раньше времени.
Если она ждала ответа, то не дождалась его. Я молчал, уронив калам на колени. Чернила пачкали мою одежду.
- Она так талантлива, - продолжала Мохана. – Я не сразу разглядела ее, это моя вина. Гури слаба телесно, как и моя бедная дочь, но дух ее тверже алмаза! Чтобы выступать на муджаратах, она придумала новый танец. «Катха кахе со катхак!» - тот, кто рассказывает историю! И это было великолепно! Она создала новое направление в нашем искусстве! А ее газели? Никогда не слышала ничего подобного! Кажется, что само сердце поет их! Мне не хочется жить, хафиз, едва я представлю, что завтра ее свяжут, как барашка, и принесут в жертву жестокости нашего правителя… Наверное, я прошу слишком много, но вы в ответе за ее жизнь! Вы спасли ее при рождении, вы дали ей имя, вы смутили ее сердце!.. Прошу, сходите во дворец. Наваб сообщил, что Великий могол тайно приехал в наш город, чтобы присутствовать при казнях. Вы можете уговорить падишаха смягчиться! Сделайте это, молю вас! Заклинаю вас кровью вашей жены!.. Святой кровью Басиме!..
- Оставь этот дом, - сказал я. Сказал тихо, и Мохана не расслышала. Мне пришлось повторить. Сводница вздрогнула, как от удара, потом поникла, и, тяжело поднявшись. Я долго еще слышал ее шаркающие шаги.
Было около полуночи. Я достал праздничный шервани из белого шелка, оделся и зажег фитилек в переносном светильнике.
- Куда это вы направились? – послышался голос Хадиджы. – Что это вы выдумали?!
Я захлопнул дверь прежде, чем она успела добежать до порога, и поднял светильник повыше, освещая дорогу.
Дворцовая стража проводила меня удивленными взглядами, когда я сказал, что хочу поговорить с падишахом. Великий Могол еще не спал. Ему доложили обо мне, и он разрешил войти.
Он встретил меня благосклонно и предложил сесть рядом. Расспросил о здоровье, поинтересовался моим мнением об умении нового казначея. Потом спросил причину моего появления.
- Я хочу жениться, падишах, - сказал я.
Удивлению Аламгира не было предела. Он засмеялся, и это был хороший знак.
- Ты позабавил меня, хафиз, - сказал он. – Думаешь, ради этого стоило преодолевать ночью половину города и нарушать мой отдых? Но я доволен, что ты решил забыть свое горе. Мой отец потерял разум, когда умерла его любимая жена. Он перестал интересоваться жизнью, и это его сгубило. Нашему государству нужны верные и достойные люди. Я буду молить Аллаха, чтобы ты успел оставить наследников.
Он пытливо посмотрел мне в лицо:
- И кто она? Ты пришел ко мне, значит, опасаешься, что родные не дадут разрешения на брак. Говори, я помогу.
Я вздохнул и сказал:
- Хочу взять в жены одну из таваиф, которые заперты в подвале дворца. Из тех, кого поведут завтра на казнь.
Аламгир перестал улыбаться и отставил в сторону пиалу. Некоторое время он молчал, то сжимая, то поглаживая кисточку подушки, лежавшей под его локтем.
- Значит, и мудрость пала в прах перед пустой красотой… - сказал он. - Я думал, тебе уже ничего не страшно в этом мире.
- На все воля Аллаха, - ответил я.
- Как ты можешь просить таваиф? Разве мало достойных девушек в этом городе? Я найду тебе хорошую жену, которая будет жить по законам ислама.
- Век живи, повелитель, но мне нужна только она.
- Шайтан не дремлет, - произнес Аламгир, и я понял, что навсегда теряю его расположение. – Я приказал бы казнить тебя, хафиз, чтобы тем самым спасти от харама, но не сделаю этого. Твои прежние заслуги связывают меня. Хорошо. Иди и забирай ее. Но помни, что теперь ты лишен всех милостей и больше ни о чем не смеешь меня просить.
Я поклонился падишаху, поблагодарил его и ушел. Когда за мной закрывали двери, Аламгир громко, так чтобы я услышал, велел нукерам никогда больше не впускать меня во дворец.
_______________________
Гурия – райская красавица мусульманских верований
Шервани - мужской сюртук, застегивающийся до воротника, длиной ниже колена
Сообщение отредактировал Volckov - Четверг, 09 Авг 2012, 18:20 |
| |
| |
| Консуэло | Дата: Вторник, 10 Апр 2012, 14:45 | Сообщение # 143 |
|
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2225
Награды: 69
Репутация: 104
Статус: | Добrый день, Даниил.
Пrочла пrодолжение... Гуrи - сильная женщина. Мудrая, котоrая ни в коем случае никого не опоrочила своим танцем, а уж тем более Его... Не знаю, у меня возникло ощущение, что веrна она будет только Ему и во Всем. И, конечно же, своему танцу... Она не боится ни смеrти, ни осуждения, она благоrодна и в этом ее великая сила. То, что Он rешил жениться на Ней неизбежно...это rано или поздно все rавно бы случилось, таково мое мнение... Она внесет свет не только в Его жизнь, но и в жизнь обычных жителей, котоrые могут видеть, как она rассказывает истоrию.
а следом за ними – женщины, похожие в своих хиджабах на коконы, поставленные на разноцветные чувяки.- великолепное сrавнение...
Мое почтение!!!
|
| |
| |
| Volckov | Дата: Вторник, 10 Апр 2012, 14:56 | Сообщение # 144 |
|
Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус: | Думаю, не все так просто. :-)
Это еще не конец. Ведь главный герой, как и почти все мужчины, забыл спросить у избранницы - хочет ли ОНА стать его женой. ;-)
|
| |
| |
| Консуэло | Дата: Вторник, 10 Апр 2012, 15:13 | Сообщение # 145 |
|
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2225
Награды: 69
Репутация: 104
Статус: | Она станет его Женой. По кrайней меrе, мне бы этого очень хотелось
|
| |
| |
| Volckov | Дата: Среда, 11 Апр 2012, 19:19 | Сообщение # 146 |
|
Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус: | Истории обязаны счастливо заканчиваться. :-)
Добавлено (11.04.2012, 19:19)
---------------------------------------------
В подвал, где держали таваиф, меня пропустили без препятствий. Подняв светильник повыше, я увидел обреченных. Их было много – около сотни. В ночь перед казнью им не дали ни еды, ни питья – Аламгир считал, что не стоит тратиться на тех, кого завтра не будет в живых. Ожидая рассвета, женщины расстелили на полу юбки - и сидели, и полулежали на них. Некоторые плакали, некоторые молились, но все – как одна – вздрогнули, когда скрипнула подвальная дверь, и повернулись к выходу. Глаза их – жадные, печальные, заплаканные, злые, сияли в полумраке, как звезды над Лакшманпуром. Я положил ладонь на деревянную решетку, разделявшую меня и пленниц, и позвал Гури по имени. Почему-то я боялся, что не узнаю ее. Таваиф взволнованно зашептались, а я нашел, наконец, свою белоснежную танцовщицу. Она медленно поднялась мне навстречу.
Никогда еще мы не находились столь близко друг от друга. Я просунул руку сквозь прутья и впервые прикоснулся к ней. Погладил ее волосы, на сей раз не убранные в косу.
- Почему ты солгала мне? Почему сказала, что вышла замуж? – спросил я. Гури устало улыбнулась и не ответила на вопрос. Она сказала:
- Доброй ночи, хафиз.
- Аллах подарил нам добрую ночь, - сказал я, стараясь держаться спокойно, но это плохо получалось. – Я пришел за тобой, потому что хочу жениться на тебе. Аламгир дал свое согласие.
Губы ее приоткрылись, а между бровями пролегла морщинка:
- Вы хотите меня в жены?
- Да, - ответил я.
Один из нукеров отомкнул замок, кивком предлагая Гури выйти. Она двигалась словно во сне, и я, не утерпев, шагнул за решетку, взял ее за плечо, и потянул наружу.
Она вдруг заплакала. Тихо, лишь слезы катились и катились по щекам. Я чувствовал это, потому что она прижалась лицом к моей руке.
- Благодарю вас, хафиз, - ответила она, наконец. – Аллах видит, я мечтала об этих словах едва ли не со дня нашей встречи. Как вы узнали, что я здесь?..
- Мохана приходила и умоляла спасти тебя. Ты знаешь свою бабку – кто может отказать ей? Пойдем, нам надо успеть до рассвета.
Но Гури медлила. Она повела плечом, освобождаясь от меня, и замерла. Бледность все больше и больше заливала ее лицо. Пожалуй, она никогда не была столь красива, как сейчас. Потом она опустилась передо мной на колени и поцеловала край одежд:
- Благословите свою рабыню, хафиз. По-крайней мере, я умру счастливой.
- Ты не умрешь, - возразил я. – Великий Могол отпускает тебя.
- А их?.. – она приподнялась и указала в сторону решетки, из-за которой на нас смотрели сотни блестящих глаз. Мне вновь припомнилась черная ночь месяца нар. – Их он тоже помилует?..
- Нет, - сказал я через силу. – Он отпускает тебя одну.
Гури покачала головой:
- Я не могу, хафиз. Простите меня. Как я оставлю подруг? Будет ли это справедливым? Помните ваши слова однажды там, в саду?.. Вы сказали, что Аллах говорит через наше сердце. Чтобы жить по закону Аллаха, слова и дела должны исходить из сердца. Все остальное – харам. Пойти с вами, спастись – это харам. Хотя мне хочется этого больше всего на свете, мое сердце подсказывает, что я должна остаться здесь.
- Ты поступаешь неразумно, - только и мог произнести я.
- Неразумно? – она горько усмехнулась. – Я поступила бы неразумно, если бы пошла с вами и стала вашей женой… А еще – обузой для вас, грузом на совести. Вы – уважаемый человек, вы ведете праведную жизнь. А кто я? Таваиф, танцовщица без роду и племени, женщина для муджарата…
- Не беспокойся, брак будет только для вида, - сказал я тише, чтобы никто нас не услышал. - Ты будешь свободна, и продолжишь жить так, как тебе нравится.
Она сухо рассмеялась:
- Неужели вы ничего не понимаете, хафиз? Зачем мне такая свобода? Верните меня туда, – она прислонилась к решетке. – Пусть свершится воля Аллаха.
Я мочал, пока нукер снова отомкнул замок. Молчал, пока Гури, пригнувшись, скользнула к своим подругам в душную темноту. Она поклонилась и сказала чинно, будто стояла в саду, под сливами:
- Простите. Я не приму вашей жертвы. Вы до сих пор живете памятью покойной жены, а я не смогу делить вас даже с воспоминанием.
Несколько таваиф подползли поближе и шепотом стали предлагать в жены себя.
Вернувшись домой, я не снял шервани. До рассвета было несколько часов. Я прошелся по комнате и сел на ковер, поджав ноги. Пододвинул столик, разложил лист пергамента и задумался. Более тридцати лет прошло с тех пор, как я сложил свой последний бейт.
Когда умерла моя жена, я сказал, что вместе с ней умерло мое вдохновение, и считал, что это так. Сегодня же я всем сердцем взывал к Аллаху, чтобы он помог мне сложить еще одну, самую последнюю газель.
Я не зажигал лампы. Мне было светло от огромной луны, которая взошла над домом, заставив поблекнуть даже желтые, любопытные звезды. Я посмотрел на ее бледный лик и обмакнул калам в чернила.
В ту ночь я так и не сомкнул глаз. Едва небо на востоке порозовело, я поспешил ко дворцу Аламгира, пряча за пазухой свиток пергамента, который должен был спасти Гури и ее подруг. Охранники пропустили меня, помня, что вчера я проходил по приказу Великого Могола. Гури сидела у решетки, откинув голову и глядя невидящими глазами прямо перед собой. Я окликнул ее, но она услышала меня не сразу.
Я торопливо передал ей свиток.
- Что это, хафиз? – спросила она удивленно.
– Это моя газель. Прочитай ее подругам, заучите стихи наизусть, и когда вас поведут к реке, начинайте петь как можно громче.
Девушка развернула пергамент и пробежалась по строчкам глазами.
- Я не знаю такой газели, - сказала она удивленно.
- Не знаешь. Я написал ее сегодня ночью. Не забудь – начинайте петь, когда вас поведут на казнь.
- Вы написали газель? – казалось, мои слова не достигали ее слуха. – Это ваша новая газель, хафиз?
- Мне надо идти, скоро за вами придут. Помни, ты должна непрерывно петь это, и так спасешь себя и остальных.
- Вы написали газель для меня?..
Мне пришлось встряхнуть Гури, чтобы привести ее в чувство.
- Да, для тебя. Ты стала моим вдохновеньем. Обещай, что выполнишь все, как я сказал.
Она опустила ресницы, и вдруг пылко поцеловала пергамент. На прощанье я коснулся ее волос. Они были как черный китайский шелк.
Обогнув дворцовую площадь, я зашел в переулок, и прислонился к стене, окружавшей чей-то дом. Ноги отказывались мне повиноваться. Прошло достаточно много времени, а я продолжал подпирать чужой забор, как нищий, не знающий, куда идти. Мимо меня проходили люди – мужчины, женщины, старики и дети, собиравшиеся поглазеть на казнь. Солнце показалось до половины, пока я не расслышал далекие вопли и стенанья. Они становились все отчетливее. Вскоре шарканье сотни ног наполнило улицу. Я боялся выглянуть и только взывал к Аллаху, прося милости для одной – для Гури. И тут свершилось.
Я сразу узнал голос Гури. Она запела сначала тихо, потом громче и громче, а последние строки подхватили остальные таваиф. И столько тоски и отчаянья было в их пенье, что слезы сами собой набегали на глаза:
И грешным, и праведным явлена милость Аллаха,
И равно обласканы солнцем и жаба, и птаха.
Но нет в тебе милости, нет снисхожденья и страха.
Готов приговор, ждет палач, и уже установлена плаха.
В грязи кто родился – его ли вина в том, скажи?
Аллах пощадил, но себя ты поставил выше Аллаха…
Снова и снова пропевая газель, толпа таваиф, подгоняемая нукерами, двинулась в сторону реки. Я не мог больше выдержать этого, и бросился домой, не разбирая дороги.
Тот день я провел, как умалишенный. Я не мог ни молиться, ни думать, а лишь сидел над книгой, не в силах прочитать ни единой буквы, или начинал мерить комнату шагами. Солнце прочертило по небу полукруг, спряталось за сливы, а потом исчезло. Хадиджа принесла ужин.
- Что же это делается, хафиз! – начала она с негодованием, расставляя на столике пиалы и чашки. – Аламгир приказал пощадить этих бесстыдниц таваиф! Всех, до одной! Едва их вывели из подвала, они начали петь. И, говорят, такая тоска напала на повелителя, что он не выдержал и повелел отпустил их. Они разбежались, как крысы!..
Нежный перезвон бубенцов заставил ее замолчать. Мы с Хадиджей замерли, уставившись друг на друга. Потом старуха выглянула в окно.
- Хафиз, там ЭТА женщина!
- Мохана? – спросил я, и тоже посмотрел.
Во внутреннем дворе стояла Гури. Только на сей раз она была не в сине-желтых одеждах, а в красном сари, расшитом золотом. Золотая тика спускалась по пробору на лоб, руки были унизаны браслетами. Когда она поклонилась мне, сложив руку «лодочкой», я заметил, что ладони таваиф расписаны хной.
- Зачем пришла, бесстыдница?! – заголосила Хадиджа. – Или снова захотела отведать плетей?!
Я не приказал ей замолчать, потому что в то мгновенье забыл обо всем и обо всех. Я вышел в сад, заставляя себя не ускорять шаг. Ведь я никогда не был тороплив. А может, трусливо надеялся, что Гури исчезнет, растает, как сказочная пери. Ведь зиме всегда трудно поверить, что весна раскрывает ей объятья. Но Гури не исчезла, а по-прежнему стояла под сливами.
- Салам, малышка, - сказал я ей. – Значит, все кончилось? Ты и твои подруги спасены?
- Благодаря вам, хафиз, - ответила она.
- Тогда почему же ты в свадебном наряде? Или это новый приказ Аламгира?
Она смутилась, замотала головой, и как в детстве прикрыла лицо ладонями, шепча сквозь пальцы.
Я заставил ее опустить руки:
- Говоришь, Аламгир тут ни при чем? Чей же это приказ, гурия?
- Приказ моего сердца, - ответила она еле слышно и покраснела.
Так и закончилась эта история. Я, шейх Камлалл Джаханабади, вам ее рассказал.
_______________________________
Тика - украшение в виде подвески.
Сообщение отредактировал Volckov - Четверг, 09 Авг 2012, 18:25 |
| |
| |
| perevyazko53 | Дата: Четверг, 12 Апр 2012, 13:06 | Сообщение # 147 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2685
Награды: 75
Репутация: 86
Статус: |  Volckov, Дань...прочел, жду продолжения.... 
И пусть всегда, палитрой яркой,
Жизнь как звезда сияет жарко.
Сергей Перевязко
Моя копилка
|
| |
| |
| Volckov | Дата: Четверг, 12 Апр 2012, 15:29 | Сообщение # 148 |
|
Житель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 1171
Награды: 54
Репутация: 118
Статус: | Пока хватит. :-) Продолжению надо ждать вдохновения. :-)
Получил много вопросов о том, реальны ли события, и существовали ли на самом деле шейх Джаханабади и таваиф Гури.
Поясняю: существовали. Легенда описана в толкованиях "Дивана" ("Собрания") Хафиза. Правда, имени тваиф время нам не сохранило, поэтому Гури - это моя фантазия. :-) В остальном - все схоже. Шейх, чтобы спасти "одну прекрасную юную таваиф, которая каждый день проходила мимо его окна и почтительно кланялась", велел ей и подругам спеть газель Хафиза, заканчивающуюся строками: "В обитель доброй славы меня не допустили. Ты не согласен с этим? Назначь судьбу иную..." Аламмгир - фанатик ислама - услышал их пенье и испугался, что своим приказом казнить куртизанок поставил себя выше воли Аллаха.
Красивая легенда. И лишний раз подтверждает, на что способно поэтическое слово. :-)
|
| |
| |
| Консуэло | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 15:07 | Сообщение # 149 |
|
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2225
Награды: 69
Репутация: 104
Статус: | Даниил! С праздником Святой Пасхи вас!!! Христос Воскрес!
|
| |
| |
| perevyazko53 | Дата: Воскресенье, 15 Апр 2012, 22:14 | Сообщение # 150 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2685
Награды: 75
Репутация: 86
Статус: | Volckov, Если верить переводу то Гури...черноокая...красавица...Мне очень понравилось...Вдохновение придет и надеюсь мы прочтем продолжение...Дерзай!
И пусть всегда, палитрой яркой,
Жизнь как звезда сияет жарко.
Сергей Перевязко
Моя копилка
|
| |
| |
