Сирена, добрый день! Печатаю курсовую и в перерывах читаю вашу сказку. Одно наслаждение! Да-с. Принц...мне бы не хотелось, чтобы он стал покорным и услуживал госпоже...пусть преподаст ей урок. Иногда кажется, что она не знает меры...наверное, в те времена многие так делали...
Принц...мне бы не хотелось, чтобы он стал покорным и услуживал госпоже...пусть преподаст ей урок.
Желание читателя для меня закон! Спасибо, за ваше неослабевающее внимание!
Глава одиннадцатая
11 Новичка привели, когда Ахайя отдыхала после обеда. Она полулежала на кушетке, облокотившись на высокие подушки, а Катиана, сидя рядом на скамеечке для ног, рассказывала свежие замковые сплетни. Дежурная рабыня доложила, что новый раб готов предстать пред её очами. - Пусть войдёт, - разрешила Ахайя. Катиана, уже наслышанная о новом приобретении хозяйки, с любопытством повернулась к двери. Когда тот вошёл – красиво одетый, с вымытыми, расчёсанными, влажно поблёскивающими, сияющими мягким золотистым светом волосами, у девушки даже рот приоткрылся от изумления. - Ах, какой красавчик! – невольно вырвалось у неё. - Да, недурен, - кивнула госпожа, окинув раба придирчивым взглядом. – Но чего-то не хватает… Она встала и обошла вокруг неподвижно стоявшего принца, сопровождавшего её передвижения нарочито-безразличным взглядом. - Подай мне гребень, - приказала она Катиане. – А ты опустись на колени, я слегка подберу твои локоны. Принц слегка поколебался, но послушно опустился на одно колено. Катиана затаила дыхание, ожидая реакции госпожи, но та не обратила на дерзость раба ровно никакого внимания. Она начала тщательно и осторожно расчёсывать мягкие длинные пряди, собирая их в хвост на затылке, затем вынула из своих волос шёлковую золотистую ленту и умело перевязала волосы мужчины. Отступив на шаг, полюбовалась делом рук своих, поправила несколько прядей и похлопала раба по крепкому плечу. - Теперь ты выглядишь, как мужчина… - удовлетворённо произнесла она. Ахайя сняла с его шеи старый бронзовый ошейник и надела серебряный, какие носили её личные служанки. К слову, у Байдара был золотой, как знак наивысшего расположения. Его ошейник говорил всем, что он принадлежит к касте "домашних любимцев". Она вернулась на кушетку, а мужчина поднялся на ноги, снова приняв расслаблено-непринуждённую позу. Ахайя окинула его холодным взглядом и спросила: - Ты полностью осознаёшь своё положение, раб? Мужчина поднял на неё тёмные непроницаемые глаза и ничего не ответил. - Тебе объясняли правила поведения в замке? Принц молча кивнул. - Но ты не желаешь им подчиняться? Тот не шевельнулся. - Да, ты упрям… - усмехнулась Ахайя. - Есть много способов привести раба к покорности, но ни один из них не сулит тебе ничего хорошего. Ты желаешь пройти через это? - Даже если вы меня убьёте, я умру свободным, а не рабом, - наконец открыл рот упрямец. - Ты уже раб, и умрёшь, как раб. - Вы пленили моё тело, но не подчинили душу. А значит, я свободен. - Я понимаю твои чувства… - после минутного молчания заговорила Ахайя. – Не так давно ты сам был господином, и твои собственные рабы становились перед тобой на колени. Но внезапно богиня удачи повернулась к тебе спиной, корабль твоей жизни пошёл на дно, и теперь ты сам раб и должен становиться перед кем-то на колени… Понимаю, это трудно принять и пережить. Всегда больно падать, и чем выше было твоё положение, тем сильнее удар от падения. Особенно, когда ты оказываешься на самом дне жизни… Но кто знает – может, в будущем всё изменится, и ты вернёшься на вершину и будешь вспоминать это время, как дурной сон? Но сможешь ли ты дожить до этого времени? Или предпочитаешь умереть мучительно и бессмысленно, но с гордо поднятой головой? - Пусть будет, как будет… Ахайя снова покинула кушетку, и Катиана вновь затаила дыхание. Она знала это выражение лица госпожи – и, обычно, оно не предвещало ничего хорошего провинившемуся. Приблизившись, женщина неожиданно и сильно ударила мужчину в живот. Принц резко выдохнул и согнулся от боли. Удар под колени заставил его упасть на пол чуть ли не ниц. - Это называется поза покорности… - холодно произнесла женщина. - Как видишь, это не так уж и трудно. Если ты не будешь делать этого сам, мне придётся применять к тебе силу, а это несколько обременительно… Мужчина выровнял дыхание и, взглянув на Ахайю снизу вверх полным гнева взглядом, процедил: - Можете убить меня хоть сейчас, но я не буду ползать у ваших ног, как ничтожество… Я принц крови, а не жалкий смерд, к которым вы привыкли… - А я королева этого замка! – вспылила Ахайя. – Я здесь царица и богиня, и мне покоряются все – от вассалов до последнего жалкого раба! Если я захочу, ты будешь стоять передо мной на коленях, а пожелаю – будешь висеть на стене вниз головой!.. – Ахайя вспыхивала, как сухое сено, но научилась брать себя в руки, и сейчас тоже сдержала свой гнев. – Но я не хочу ломать тебя… Ты мне нравишься таким, какой есть. Я не буду требовать от тебя выражения покорности и подчинения, достаточно будет элементарных знаков уважения… Или принцу крови и это претит? Принц с трудом поднялся, посмотрел на госпожу долгим задумчивым взглядом и медленно склонил голову. - Я согласен, сударыня… - Госпожа, - поправила его Ахайя. - Простите мою дерзость… госпожа… - Катиана, позови брата, - приказала Ахайя и вернулась на кушетку. Когда девушка вышла, она произнесла: - Даже не знаю, зачем я морочу с тобой голову? Может, отправить тебя обратно к Дайяну, и пусть делает с тобой, что хочет?.. – Она немного помолчала. – Как тебя хоть зовут? - Ламис… госпожа. - Сколько тебе лет? - Двадцать четыре. - Ты женат? - Нет. - А невеста есть? У тебя дома осталась девушка? Принц посмотрел в окно, на теряющееся за горизонтом море, и лицо его стало печальным. - Забудь… Думаю, сейчас не место и не время, вспоминать о доме. - Да, воспоминания болезненны… Но я думал не о девушках, которые остались на Звезде Юга… Я вспомнил дом и мать, которая, единственная, будет искренне оплакивать мою гибель… Да, у меня была невеста, но не думаю, что известие о моей смерти сильно её огорчит. Нас обручили ещё в детстве, но мы не любили друг друга. - Почему ты говоришь так, словно уже умер? Разве твои родные не знают, что ты жив и здоров? - Не знают... - эхом отозвался принц. - Ты можешь сообщить им эту радостную весть. Ламис поднял на Ахайю полные тоски и печали глаза. - Благодарю, сударыня… Простите, госпожа… Но что я напишу родным? Что стал рабом? Пусть лучше думают, что я умер! - Ты неправ! Для матери, которая любит своё дитя, лучше знать, что он жив и здоров, чем оплакивать его преждевременную смерть. - Может и так… В дверь постучали и, получив разрешение, вошёл Байдар. Покорно склонив голову, он произнёс: - Жду приказаний, госпожа. - Познакомься – это Ламис. Он будет жить с тобой. Возьми его под свою опеку. Расскажи о наших порядках и законах, познакомь с людьми и замком. Возможно, вы даже станете друзьями… - Слушаюсь, госпожа… - А теперь ступайте… Оба… Когда рабы вышли, вернулась Катиана. Она вновь уселась на скамеечку и с любопытством спросила: - Куда это Байдар повёл новенького? - К себе. Он будет жить в его комнате. - А на какую должность вы его назначили? - Пока ещё не придумала… - Он принц крови и, наверное, ничего не умеет делать… - Должен уметь. Я слышала, Звёздных принцев очень хорошо обучают различным наукам. - Каким? - Например, воинской, торговле, математике, мореплаванию, игре на музыкальных инструментах, управлению хозяйством, политике и дипломатии. Из него мог бы получиться хороший управляющий или владелец поместья… Катиана захихикала, и, понизив голос, произнесла: - Если бы вы были вдовой, то могли бы выйти за него замуж… - Что за глупости?! - Но он божественно красив и благороден… Тогда бы вы стали принцессой, а не просто ландаской. - Всё это глупые мечты… У меня есть супруг и есть любовник – твой брат. Или, может быть, мне заменить его Ламисом? - Кем? - Новеньким. - Какое очаровательное имя! - Не увиливай от ответа. Ты хочешь, чтобы я рассталась с Байдаром? - Нет, конечно! Если вы снова его бросите, он будет страдать. Байдар любит вас! - Любит ли? Он никак не проявляет своих чувств. Никогда не ревнует. Разве можно любить без ревности? - Не ревнует, госпожа? – грустно усмехнулась Катиана. – Вы просто не видели, в каком он был бешенстве, когда вы впервые уединились с Дайяном. Он… Он даже плакал!.. Ой, госпожа, не говорите ему, что я проговорилась, он убьёт меня! – испуганно воскликнула девушка. - Это правда? – довольно улыбнулась Ахайя. – Ты не выдумываешь? - Клянусь сердцем матери! - Но почему он скрывает свои чувства? Почему не покажет недовольство? - Он боится вас потерять… И не хочет вас огорчать. - Почему он никогда не говорит мне о своей любви? - Зачем? Он уверен, что вы… простите за дерзость… не любите его. Вы… прошу прощения… как бы играете с ним, развлекаетесь от скуки… И он старается поддерживать эту игру, хотя она и причиняет ему боль… Я вижу его страдания и знаю, что творится в его душе… Простите, госпожа, если огорчила вас этим разговором… Ахайя положила ладонь на плечо рабыни и тихо сказала: - Спасибо, что рассказала мне… - Вы не скажете ему, что это я… - Нет, не скажу. - И вы не прогоните Байдара? - Нет, конечно… Почему ты так подумала? - Но… У вас теперь есть принц… Ахайя засмеялась. - Ты думаешь, я настолько ветрена? - Нет… Но… Простите, госпожа… - Успокойся… Даже если я когда-то и расстанусь с твоим братом, он всё равно останется моим любимым слугой. Он будет занимать своё привилегированное положение, даже, если не будет моим любовником. - Вы так добры, госпожа… - Не в доброте дело, девочка… Просто, я ценю твоего брата не только за его мужские качества…
Сообщение отредактировал Сирена - Вторник, 14 Май 2013, 12:11
пред её очи. - смутило...может, пред ее очами? )))) Потихоньку идем дальше)))). Уже 11 глава, осталось совсем чуть чуть. Принц не вселяет мне доверия, как и его возможная связь с госпожой... Но что будет, то будет.
Спасибо, исправила. А почему не вселяет? Чем не нравится?
Глава двенадцатая
12 Прошло семь дней. Ахайя гуляла с маленьким сыном в саду, играя на берегу крошечного пруда с разноцветными яркими рыбками, когда, от старательного строительства замка из песка, её отвлёк приход Байдара. Следом за любимцем плёлся новичок, с любопытством осматриваясь вокруг. Приблизившись, Байдар вежливо поклонился и произнёс: - Приветствую вас, госпожа… И вас, юный господин. Ларос поднял на раба глаза и, приветливо улыбнувшись, ответил: - Пливет, Байдал! Малыш хорошо был знаком с мужчиной, часто бывавшем в детской. - Простите, госпожа, что прерываю столь важное занятие, но не могли бы вы уделить мне немного времени? Ахайя осторожно поправила крепостную стену из влажного песка и недовольно взглянула на любимца. - Это так важно? Ты не мог бы найти другое время для разговора? - Последнее время вы постоянно чем-то заняты… Мы не встречались уже семь дней. - Неужели? А мне казалось, что мы виделись недавно… - Разве только издали. - Ты уже соскучился? - А вы сердитесь на меня? Если я провинился, то хотя бы скажите, в чём… - С чего ты взял? - Вы избегаете встреч со мной, на прогулки ездите одна, днём играете с детьми, вечера проводите с рабынями… Что я должен думать? - Что мне хочется побыть одной… Разве я не имею на это права? - Вы можете делать и поступать, как вам угодно – и это ваше прямое и бесспорное право… Но если ваши чувства ко мне изменились, я прошу сказать об этом прямо, а не заставлять страдать в неведении. Женщина подняла взгляд и заглянула в глаза мужчины. И хотя внешне Байдар казался, как всегда, спокойным и невозмутимым, но в глазах застыли тревога и скрытое напряжение. Ахайя протянула руку и попросила: - Помоги мне... Байдар нежно взял узкую кисть и помог любовнице подняться. Ему было приятно прикасаться к сильной и одновременно нежной руке женщины. Он прекрасно знал, что госпожа могла без труда встать и сама, но её жест говорил, что она не сердится на него. Он нарочито слишком резко потянул её к себе, и женщина почти упала ему на грудь. Но она не рассердилась и не отстранилась, а лишь тихонько засмеялась. - Скучал? – прошептала она. - Да… - выдохнул мужчина. - Тем приятнее будет свидание… - пообещала Ахайя и отстранилась. – Так что ты хотел? - Я привёл Ламиса. Он уже знает всё, что обязан знать. - Хорошо… Пусть подойдёт. Байдар подал знак стоявшему в отдалении принцу и тот приблизился. Вежливо поклонившись, он выжидательно посмотрел на госпожу. Маленький Ларос оторвался от игры и с любопытством уставился на Ламиса. - Мама, это твоя новая иглуска? – неожиданно спросил он. Ахайя с удивлением оглянулась. - Почему ты так говоришь, сынок? - Няни говолили, что ты купила себе новую иглуску – Звёзного плинца… Это Звёзный плинц? – с детской непосредственностью ответил малыш. - Да, это Звёздный принц… Но он не игрушка. Мама уже большая, чтобы играть в игрушки. - А няни говолили, что ты, как девочка, иглаес больсыми куклами… - засмеялся ребёнок. – И есё они говолили… - Твоим няням пора укоротить языки! – рассердилась женщина. – Они слишком много болтают при детях! - Они болтают глупости? – спросил мальчик. - Да. - Ты их наказес? - Обязательно. - Особенно няню Лалису, она вчела дёлнула меня за ухо… - Да я ей руки поотрываю, мерзавке! Малыш довольно захихикал и приблизился к принцу. С любопытством посмотрев снизу вверх, он неожиданно сильно потянул его за длинный локон. Принц твёрдо, но осторожно, сжал руку мальчишки и отвёл в сторону. - Разве тебе не говорили, что нельзя дёргать людей за волосы? – строго спросил он. - Говолили… - Почему же ты это делаешь? - Нельзя дёлгать девочек, а ты не девочка! – засмеялся малыш. - Логично… А знаешь, почему нельзя дёргать девочек за волосы? - Потому что они будут леветь и побегут ябедничать! - Это тоже веская причина… Но советую и мои волосы оставить в покое. - Ты тозе побезис ябедничать? – удивился малыш. - Нет, но я могу запросто тебя отшлёпать. - А я ласказу маме и она тебя наказет! - Ну, тогда ты станешь ябедой… Малыш насупился и спрятал руки за спину. Немного посопев, он сказал: - Луце я не буду тебя дёлгать… - Разумное решение… - согласился принц. - А ты плавда плинц? – недоверчиво спросил малыш. - Правда. - И твой папа кололь? - Да, мой папа король. - А почему ты тогда слузыс моей маме? Лазве моя мама главнее твоего папы? - На данный момент – да… - Моя мама самая луцая! – с гордой улыбкой провозгласил малыш. - Не спорю… - А почему у тебя такие длинные волосы? Тебя никогда не стлигли? - Никогда. - Мама, я тозе хочу такие длинные волосы! – повернулся Ларос к матери. – Пусть меня тозе не стлигут! - Как пожелаешь, мой маленький, - с улыбкой ответила женщина. - А ты умеес иглать в подкидалки? – продолжил разговор с принцем Ларос. - Ну… Наверное, нет… - Мама, показы ему! – подбежал малыш к матери. Она с улыбкой подхватила его на руки и подбросила высоко вверх, ловко поймав. Малыш завизжал от восторга. Она подбросила его несколько раз и опустила на землю. Малыш был плотненький и довольно тяжёлый, но для сильных рук женщины это не было большой тяжестью. - Ступай, поиграй, - приказала она, - маме нужно поговорить. Но Ларос подбежал к принцу и закричал: - А тепел ты! Ламис подхватил малыша и начал высоко подбрасывать. Следя за визжащим сыном тревожным и слегка ревнивым взглядом, Ахайя произнесла: - По-моему, я нашла нашему принцу подходящую его статусу и способностям работу. - Какую? - Он станет наставником Лароса. Мальчику не хватает твёрдой мужской руки и строгого воспитания… Я его слишком балую, а он, всё-таки, мужчина, пусть ещё совсем маленький… - Думаю, вы, когда захотите, можете стать твёрже камня… - улыбнулся Байдар. Словно в подтверждение его слов, Ахайя приказала: - Хватит, Ламис. Опусти его! Раб послушно поставил малыша на землю. Но тот захныкал и капризно затопал ногами. - Есё! Хочу есё! - Достаточно! Иди, поиграй, маме нужно поговорить. - Хочу! Хочу! Хочу! - Ларос! – в голосе Ахайи, до того ласковом и нежном, зазвучал металл. - Ма-ама!.. - Ларос!.. Малыш опустил голову и поплёлся к пруду. Со злости пнув недостроенный замок, он подобрал несколько камешков и начал бросать в воду, целясь в беспечных рыбок. - Ламис, хочу предложить тебе стать наставником мальчика. Согласен? - А я могу выбирать? – удивился принц. - Если ты не хочешь, можешь отказаться. Я не хочу, чтобы малыша воспитывал ненавидящий его человек… - Он очень милый… Но что будет входить в мои обязанности? Я должен стать его нянькой? - И нянькой тоже… Мальчик довольно большой, а его окружают одни женщины. Я хочу, чтобы ты воспитал из него настоящего мужчину… Научи его всему, чему обучили тебя. Ламис согласно наклонил голову. - Слушаюсь, госпожа. - Оставайся с малышом, а мне нужно… обсудить с Байдаром один важный вопрос… - Она повернулась к сыну. – Ларос, с этого дня Звёздный принц будет твоим наставником. Ты обязан его слушаться так же, как и меня… Если он пожалуется мне на твоё плохое поведение или непослушание – я накажу тебя, а не его. Понял, сынок? Малыш удивлённо взглянул на мать. - Ты меня болсе не любис, мама? - Люблю, глупенький. Но ты уже большой и тебе пора учиться. Ты ведь мужчина! Кто будет защищать маму, когда она станет старенькой и слабенькой? - Я! - Вот поэтому я и отдаю тебя Ламису. Кто, как не настоящий Звёздный принц сможет сделать из тебя сильного, смелого и благородного рыцаря? Поэтому слушайся его и выполняй всё, что он тебе скажет. Понятно, мой маленький? - Да, мама! - Оставайся с Ламисом и покажи ему наш сад, а маме нужно заняться делами. В сопровождении Байдара Ахайя вернулась в замок и прошла прямиком в спальню. Прогнав прочь всех служанок, она прижалась к любовнику, обвила шею руками и прошептала: - А теперь покажи, как ты по мне соскучился… Мужчина заключил женщину в сильных объятиях и его жадные губы припали к полуоткрытым в ожидании губам госпожи… Они слились в долгом и страстном поцелуе, сжимая друг друга в объятиях, словно хотели задушить. Наконец, прервав затянувшийся поцелуй, Байдар подхватил женщину на руки и шагнул к постели. После нескольких мгновений задержки, ушедших на лихорадочное и беспорядочное сбрасывание одежды, они отдались друг другу с неистовством и страстью двух изголодавшихся по любовным ласкам людей. Долгое время в спальне слышались страстные стоны, сладостные вскрики и учащённое дыхание. За полуопущенным пологом два обнажённых потных тела то сплетались в изощрённой любовной игре, двигаясь ритмично и в унисон, то двигались в бешенном темпе, то замирали в любовном экстазе. Губы то нежно, то страстно, то жадно и нетерпеливо касались губ, руки бесстыдно ласкали самые интимные места, ноги переплетались, как лесные лианы, дыхания двух смешивалось в одно… Наконец, уставшие и удовлетворённые, они обессилено затихли, замерев в объятиях друг друга. Голова женщины покоилась на груди мужчины, рука нежно обвивала его талию, нога лежала на бедре. Байдар устало расслабился. На этот раз он отдал возлюбленной весь пыл души и все силы тела, и теперь отдыхал, блаженно закрыв глаза. Ахайя нежно погладила грудь мужчины и запечатлела на ней лёгкий поцелуй. - Сегодня ты был неподражаем… Твоя страсть выплеснулась, словно извержение вулкана… - Боюсь, я не смогу больше этого повторить… - Почему? - Ну… Сегодня у меня было особенное настроение. - Какое? - Злость… Ревность… Я хотел доказать, что лучше этого принца… Что лучше всех мужчин в замке. - Я это знаю… И мне не надо этого доказывать… Ты и так самый лучший… - Тогда, почему вы уходите к другим? - Не знаю… Меня воспитывали, что мужчины должны служить женщинам для удовлетворения их потребностей. Если мужчина тебе нравится – возьми его. Любовь – удел слабых духом, потому что она делает воина слабым и уязвимым. - Кто вложил в вашу прекрасную головку эти ужасные глупости? - Мои наставницы-виолки. - Наверное, это женщины без души и сердца. - Вполне возможно… Но я тоже считаю, что от жизни нужно брать все удовольствия, которые она тебе даёт, и только глупец не воспользуется её дарами. И что такого, если я немного развлекусь с тем, кто мне нравится? Ты всё равно останешься моим самым любимым мужчиной. - Останусь ли? Ламис с его благородными манерами, нежным ухоженным телом и ангельской красотой легко может вскружить вам голову. - Дайян тоже недурён, но ты не возражал против нашей связи. - Не возражал… Но… Тогда я ещё не чувствовал к вам того, что чувствую сейчас… Тогда вы были лишь красивой и сильной женщиной, которой хотелось обладать… Мне было хорошо с вами, не более… - И что же изменилось? - Когда вы начали… с Дайяном, я впервые испытал такой приступ боли и ревности, который не испытывал ни к одной женщине… И я понял, что мои чувства к вам нечто большее, чем просто влюблённость… Я понял, что… Байдар замолчал и отвернулся. - Говори… - Зачем говорить об этом, если я для вас, лишь игрушка, лишь орудие для утоления страсти? - Ты ошибаешься, милый. Если бы ты был игрушкой, то сейчас на твоём месте лежала бы другая игрушка… Да, я изменила с Дайяном, но я вернулась к тебе, когда поняла, что его любовь для меня ничто. Только тебя я хочу любить и только тебе отдавать своё тело… И никто мне не нужен: ни принц, ни супруг, ни сам король илларийский. Пока, во всяком случае… - Пока? - Я не знаю, что будет в будущем. Но сейчас я с тобой и хочу быть с тобой столько, сколько времени отпустили нам боги. Я ещё не готова сказать: я люблю тебя, Байдар! Но ты мне очень, очень, очень нравишься. Ты мне дорог. И я не хочу тебя потерять… Байдар обнял возлюбленную и прошептал на ухо: - Пообещайте мне госпожа… Пообещайте больше не мучить меня… Я не могу смотреть, как вы принадлежите другому… Пообещайте, что как только вы полюбите другого, вы отпустите меня. Дадите мне вольную и я уеду… Уеду домой, подальше от вас, чтобы не видеть и не страдать… - Хорошо, я обещаю…
Сообщение отредактировал Сирена - Вторник, 14 Май 2013, 12:12
13 Следующие полгода были безоблачными и счастливыми. Ахайя наслаждалась обществом двух близких мужчин: Байдара и Ламиса. На постановках Дайяна они всегда присутствовали втроём: Ахайя, Байдар справа и Ламис слева. В замке ходили слухи, что госпожа дошла до верха бесстыдства и спит сразу с двумя любовниками. С Байдаром у неё сложились более чем тёплые отношения, а с Ламисом – умным и интересным собеседником – просто дружеские. Хотя женщина не раз ловила себя на желании зарыться лицом в роскошные волосы и испытать силу его объятий. Но данное Байдару обещание сдерживало женщину от опрометчивых поступков, ведь она не хотела потерять любимого мужчину. С Ламисом у Ахайи установились особые отношения. Звёздный принц уважал свою госпожу, видя в ней сильную и целеустремлённую личность, а женщина уважала его гордость, ум и чувство собственного достоинства. Несмотря на серебряный ошейник – унизительное украшение для благородного дворянина, принц держался с достоинством, никогда и ни перед кем не унижался, не угодничал и не интриговал, не выказывал страха, даже, если госпожа была в гневе. Этим он походил на Байдара, что привлекало её более всего. Вокруг Ламиса вилось много женщин, некоторые открыто предлагали ему свою любовь, но он, как и Байдар в своё время, оставался равнодушным к их страстным призывам. Ахайе было интересно, почему принц проявляет такую сдержанность: из-за врождённой скромности, из-за того, что считает ниже своего достоинства связываться с простыми служанками и рабынями, или по той же причине, по которой когда-то воздерживался Байдар – то есть, из-за тайного вожделения к хозяйке? Ей, конечно же, было бы приятно внимание такого великолепного образца мужской красоты. Если бы принц хоть как-то намекнул, что желает её, возможно, она откликнулась бы на его призыв, и Байдару вновь пришлось бы поступиться местом у тела возлюбленной. Но Ламис, к счастью или сожалению, оставался всё таким же сдержанным и уравновешенным, как и в первые дни пребывания в замке. С госпожой держался почтительно, с малышом по-доброму строго. Он проводил с мальчиком целые дни, занимаясь воспитанием и обучением, тренируя или просто играя, и Ларос души не чаял в наставнике. С того знакового дня, когда Астон Вермис впервые появился в гостиничной комнатке Ахайи и сделал своё необычное предложение, всё в жизни женщины было чудесно и прекрасно, если не брать во внимание небольшое происшествие с Альмаром. Она жила, как хотела, делала, что желала, и всё у неё получалось, как нельзя лучше. Богиня Счастья и Удачи не отворачивала сияющего лица, постоянно даря женщине лучезарную улыбку. Несчастья и неудачи обходили замок стороной до того самого дня, когда Астон Вермис вернулся домой в последний раз, больной, обнищавший и измождённый. От него не поступало никаких известий уже почти год, и женщина начала подумывать о составленном когда-то договоре. Но он неожиданно объявился у ворот замка: худой, в грязных лохмотьях и без привычного сопровождения мальчика-раба. Стражники с трудом его узнали, вначале приняв за нищего-попрошайку, пока капитан Хорст не опознал господина и не отвёл его к госпоже. Увидев супруга в таком плачевном состоянии, Ахайя только руками всплеснула от удивления. Она тут же приказала приготовить горячую ванну и послала за лекарем. Но, ни горькие порошки, ни целебные отвары, ни заботливый уход, не смогли восстановить подорванное болезнью и разгульной жизнью здоровье Астона. Через несколько дней он впал в горячку, а спустя полторы декады умер, так и не придя в сознание и не попрощавшись перед смертью с супругой и детьми. Нельзя сказать, что смерть Астона сильно потрясла Ахайю. Официальный статус вдовы мало что изменил в её жизни. Она и так была полновластной хозяйкой поместья, а редкие посещения супруга приносили больше хлопот, чем поддержки. К тому же, в каждый приезд-отъезд, Астон чувствительно опустошал казну, которую Ахайя старательно наполняла целый год. Потому, смерть супруга стала для женщины скорее облегчением, чем утратой, но, к сожалению, она открыла дорогу другим несчастьям и потерям, которые до этого обходили «Гнездо Чайки». Как известно, беды и несчастья не ходят в одиночку. Не успела Ахайя похоронить супруга, устроив пышное погребение, и надеть траурные одежды, как на неё обрушилось другое несчастье. Однажды после полудня, когда женщина наслаждалась обществом Ламиса, играя с принцем в "Королевскую Битву" (Ларос в это время, обычно, спал, а Байдар с утра уехал проверить табуны, пасшиеся на дальних пастбищах), в замок на взмыленной лошади прискакал мальчик-подпасок. Вбежав в покои госпожи, он пал ниц и, задыхаясь, проговорил: - Ваша милость, меня послал господин Байдар… На табун напали разбойники… Он просит срочно прислать отряд стражников… - А где он сам? - Остался с табуном… - Глупец! Сколько их? - Кого? - Разбойников, тупица! - Не знаю… Много, госпожа… Ахайя вскочила на ноги. - Капитана Хорста ко мне! И передай, пусть поднимает солдат! – приказала она принцу и метнулась в гардеробную. Когда Ламис, спустя какое-то время, вернулся в сопровождении капитана Хорста, она уже переоделась в свой боевой кожаный костюм и вооружилась, словно собралась идти на войну. Ламис, по сути дела, мало, что знавший о госпоже и впервые увидевший её в таком облачении, не смог скрыть удивления. - Капитан, отберите самых лучших бойцов и посадите на сильных лошадей, - отдавала она приказы спокойным и деловым тоном. – Сонда, беги на конюшню и прикажи, пусть седлают Дракона. Ламис, в моё отсутствие присмотришь за замком. Эй, малец, на каком пастбище это произошло? - На третьем, госпожа. Когда все разошлись выполнять приказы, принц удивлённо спросил: - Вы собрались собственноручно ловить разбойников? - Конечно! Я не могу пропустить такое удовольствие. - Удовольствие, госпожа? – ещё больше удивился мужчина. - Да! Я соскучилась по настоящей хорошей драке, а тут такая возможность. Ни за что не пропущу это развлечение! - Я всегда считал, что война и драка – удел мужчин. - Твои принципы устарели. Я женщина-воин, а значит, это и мой удел тоже. - Нет, вы просто женщина и мать… - Одно другому не мешает… Прибежала запыхавшаяся Сонда и доложила, что Дракон и люди ожидают её во дворе. Ахайя надела на голову шлём и покинула комнату, оставив принца в недоумении и лёгкой растерянности. Стоя у выходящего во двор окна, Ламис смотрел, как госпожа, затянутая в чёрную кожу доспехов, с закрывавшим пол-лица шлёмом с высоким султаном чёрных перьев, села на грозного жеребца, и во главе двадцати рослых крепких всадников рысью покинула двор замка. Вскоре грохот копыт затих вдали, и поднятая ими пыль осела на землю. Время тянулось медленно. Замок жил рутинной жизнью: в открытые вороты въезжали и выезжали повозки, везущие дрова для печей, траву, для стойлового скота, овощи и мясо для кухни; вывозящие навоз на поля, пустые бочки или корзины. По двору сновали слуги, занятые привычными делами, и никто не беспокоился о том, что госпожа покинула замок во главе двух десятков воинов, и сейчас, вероятно, где-то сражается с безжалостными и свирепыми разбойниками. Им не было никакого дела до того, что делает их странная хозяйка. Когда дети проснулись, Ламис возвратился в детскую и занялся своим обычным делом, но мысли его всё время возвращались к госпоже, которую сегодня он познал с новой необычной стороны. Её затянутый в кожу образ неизменно преследовал его, не давая сосредоточиться на занятиях, будоража мысли и отвлекая внимание. Отряд возвратился поздно вечером. Лошади устало брели, понурив головы. Их бока покрывали хлопья мыла, а кое у кого засохшая кровь. Люди тоже с трудом держались в сёдлах. Некоторые сёдла пустовали – наездники лежали поперёк них. Позади, под охраной, брели несколько связанных пленных. Ахайя снова ехала впереди отряда. Дракон гордо держал голову, хотя его бока тоже блестели от пота, и он нёс два тела: восседающую в седле хозяйку и лежащего на её коленях мертвеца. Когда по каменным плитам двора зацокали подковы лошадей и зазвучали громкие солдатские голоса, когда двор осветился факелами и масляными фонарями, Ламис быстро спустился вниз. Он увидел, как с лошади госпожи снимают чьё-то тело, и поспешил к всаднице, чтобы помочь ей спешиться. Доспехи Ахайи, днём такие красивые и блестящие, пропитались конским потом, покрылись пылью и брызгами засохшей крови. Но это была не её кровь – несмотря на порезанный в нескольких местах камзол, женщина не была ранена. Её защитила кольчуга, надетая под одежду. Ламис предложил госпоже руку и помог сойти на землю. Хотя женщина не показывала вида, но её чуть не шатало от усталости. - Я распорядился приготовить горячую ванну и расстелить постель, - сказал он, поддерживая хозяйку под руку. – Я приказал подать ужин в вашу комнату… Ахайя не проронила в ответ ни звука, не поблагодарила его ни словом, ни взглядом. Отвернувшись, она смотрела на тела, которые солдаты складывали на поспешно расстеленную на плитах двора рогожу. Проследив за её взглядом, Ламис увидел лежащего первым в скорбном ряду Байдара. В груди бывшего товарища зияла страшная кровавая рана. Бледное лицо казалось удивительно спокойным и умиротворённым, словно мужчина спал крепким сном, а из-под полуоткрытых век тускло поблёскивали мёртвые глаза. Ахайя медленно приблизилась к возлюбленному и опустилась на колени. Она провела ладонью по его лицу, закрывая глаза, затем наклонилась и поцеловала в холодные мёртвые губы. Несколько долгих минут неподвижно сидела возле мертвеца, глядя на лицо тёмным непроницаемым взглядом, не замечая снующих вокруг людей и стоящего позади Ламиса, пока тот, осторожно коснувшись плеча, не произнёс тихо: - Идёмте, госпожа… Уже поздний вечер, вы устали и вам нужно поесть… Ахайя повернула голову и посмотрела на него через плечо. Лицо её выглядело бледным, а взгляд казался невидящим. - Мне жаль Байдара, хотя мы так и не стали близкими друзьями… - продолжил Ламис. – Ужасная смерть… Он её не заслужил. - Да… Но он умер, как мужчина… - Ахайя снова склонилась над мёртвым телом и сняла с шеи золотой ошейник. – Он будет погребён, как свободный человек. Она поднялась и вновь стала прежней Ахайей – госпожой и властительницей. Подозвав слуг, приказала подготовить тело Байдара к похоронам и сшить красивый саван из белого шёлка. Когда его подняли и унесли, она подозвала управляющего. - Всем воинам, участвовавшим в походе, выдать по пять золотых, и предоставить два дня отдыха. Пленных запереть в подвале, я ими займусь после похорон. Всех мёртвых после омовения и облачения поместить в капище и пусть жрец прочитает над ними подобающие случаю молитвы… Идём, Ламис! Приняв горячую ванну, Ахайя отказалась от ужина, выпив лишь кубок крепкого вина и съев горсть сладкого печенья, и удалилась в спальню, приказав не беспокоить её до утра. Служанки услышали, как изнутри щёлкнул засов, как бывало, когда госпожа уединялась с Байдаром. Но сейчас она была одна, и никто не знал, что она делает в снова опустевшей постели: сладко и спокойно спит или оплакивает неожиданную потерю любимого?
Сообщение отредактировал Сирена - Вторник, 14 Май 2013, 12:13
Жизнь не может быть все время сладкой...иногда она горчит... Мне кажется, потеряв близкого человека, главная героиня ощутила сильнейшую боль, ибо Байдар ей был очень дорог. Женщина жила беззаботной, сахарной жизнью...все ее желания исполнялись. Но удача не можется длиться вечно. Описания хороши, мне все понравилось
Добавлено (13.05.2013, 15:47) --------------------------------------------- Глава четырнадцатая
14 Похороны Байдара и четырёх погибших солдат были не менее пышными, чем похороны господина и супруга . Солдат и пастухов похоронили на кладбище за стенами замка, а Байдара, по ассветскому обычаю, сожгли и развеяли прах над морем. Для этого на побережье сложили большой погребальный костёр, на который положили закутанное в шёлковый саван тело. Ахайя прочитала прощальную молитву, а рыдающая Катиана поднесла к облитым маслом пучкам хвороста, по периметру окружавшим сооружение из толстых смолистых брёвен, горящий факел. Когда пламя с треском и дымом взметнулось вверх, Катиана заголосила во весь голос, разрывая на себе траурные одежды и вырывая волосы. Ахайя же тихо произнесла: - Пусть душа твоя летит с миром в благословенные Небесные Сады, а я отомщу твоим убийцам… На следующий после похорон день состоялся суд над пойманными разбойниками. На крыльцо вынесли строгое деревянное кресло с высокой спинкой, в котором восседала госпожа, облачённая в кожаный костюм. Позади стояли управляющий, дворецкий, капитан Хорст и лекарь. Слева, на стуле, сидел Ламис, держа маленького Лароса на коленях. Стул справа пустовал, как бы напоминая присутствующим о потере. Во дворе столпились рабы, слуги, солдаты и пришедшие поглазеть на суд и казнь селяне. У дороги, проходящей мимо замка, уже стояли врытые четыре столба, над которыми висели прибиты таблички с надписью: «Разбойник и конокрад». Стражники привели пленных. Вид у них был удручающий, не такой грозный, как намедни, когда с гиканьем и свистом, обнажив мечи, они напали на преследовавших их солдат. Ахайя окинула их строгим взглядом и обратилась к Хорсту: - Капитан, какое наказание полагается за конокрадство? - Смерть через повешение на крепостной стене. - А за разбой? - Обезглавливание или четвертование, в зависимости от статуса обвиняемого. - А за убийство? Хорст замялся. Ахайя повернула голову и строго взглянула на подчинённого. - Вы плохо знаете закон, капитан? - Гмм… В этой части закона есть несколько статей… - Так процитируйте нам нужную. - Хм… За убийство… раба, полагается штраф в размере троекратной стоимости раба или пятьдесят ударов плетью… За убийство свободного человека совершённого с корыстной целью… - Хватит! – прервала сердито Ахайя, поднимаясь. – Всё это скучно и не подходит для данного случая. Я сама назначу наказание этим негодяям... Они посмели прийти на МОЮ землю и попытались похитить МОЁ имущество, они убили МОЕГО возлюбленного, а также МОИХ солдат, оставив их жён вдовами, а детей сиротами. Они убили МОИХ слуг, честно выполнявших свою работу. В назидание другим я повелеваю отрубить им руки до локтей и прижечь обрубки каленым железом, чтобы они не умерли от потери крови. Затем распять на столбах и оставить на милость богов до окончательной смерти. Тела будут висеть до тех пор, пока солнце, ветер и хищные птицы не разбросают их кости по земле, после чего они будут собраны и затоплены в болоте, чтобы их души никогда не смогли вознестись на Небеса и просить у богов прощения за свои мерзкие поступки… Повелеваю всем здесь присутствующим запомнить мой приговор и рассказать его другим, чтобы больше никого не соблазняло моё имущество. Пусть знают, что хозяйка «Гнезда Чайки» не слабая беспомощная женщина, а грозная госпожа, строго охраняющая свои границы и своих людей, и любой, посягнувший на одно или другое, будет немедленно и жестоко наказан! Семьям убитых пастухов я приказываю выплатить компенсацию в размере пятидесяти золотых за потерю кормильца. Вдовы погибших солдат будут получать пожизненную ренту в размере половины их жалованья, пока не выйдут замуж. Их дети будут приняты на службу в замок вне конкурса. Таково моё слово! Ахайя опустилась в кресло, а по толпе присутствующих пронёсся одобрительный гул. Кто-то даже выкрикнул: «Слава нашей госпоже!» и толпа нестройно подхватила этот возглас. Пришёл палач с большим, грозно сверкающим на солнце топором. Толпа с жадность и любопытством смотрела, как одна за другой падали в подставленную корзину отрубленные руки. Страдальческие вопли наказуемых перекрывали одобрительный шум толпы. Затем, искалеченные полубесчувственные тела поволокли прочь из замка, и толпа повалила следом. Поднявшись на крепостную стену, Ахайя наблюдала, как приговорённых распинали на столбах, привязав за обрубки к перекладинам. Они кричали, и их болезненные и молящие крики доносились до высоких стен замка, но не трогали ожесточившееся сердце женщины. Ларос, смотревший на всё происходящее с испугом, но и долей любопытства, осторожно тронул мать за руку и спросил: - Мама, обязательно было их наказывать так стлого? - Да, сынок. Учись быть жестоким с врагами, если не хочешь, чтобы враги были жестоки с тобой. Ламис был поражён увиденным не меньше своего подопечного. Его душу раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему нравилась эта красивая сильная женщина, с другой – его ужасала её жестокость. Он старался понять её, уже зная, что она не простая женщина, а «меченая» - с детства воспитанная и обученная жрица войны и смерти. Но он не мог понять, как в одном теле уживаются две совершенно разные души: с одной стороны нежная, добрая, заботливая и любящая мать, супруга и просто женщина, а с другой – холодная, жестокая, безжалостная и неумолимая убийца. Ламис знал об её отношениях с Байдаром – кто этого не знал! Видел, что госпожа тяжело переживает смерть друга, хотя и старается не выдавать своих чувств. Он бы хотел утешить её, облегчить боль, успокоить страдающую душу, но не знал, как это сделать. Ламис сочувствовал потере госпожи, но где-то там, в глубине души, гнездилась нехорошая радость от того, что соперника больше нет, и никто не стоит на его пути завоевания этой странной, прекрасной и желанной женщины. Теперь у Ахайи не осталось никого - ни супруга, ни любовника – и у него появился реальный шанс завоевать сердце этой гордой и противоречивой женщины. Порой нужно потерять дорогого для тебя человека, чтобы осознать, что ты его любил. Пока был жив Байдар, Ахайя воспринимала его любовь, как должное, дарила в ответ тело, но не открывала душу, наученная горьким опытом с Альмаром. Но, когда его не стало, она вдруг осознала, как к нему привязалась. Впервые она ощутила невыносимое всепоглощающее одиночество, от которого хотелось кричать и биться в истерике. Байдар был больше чем любовник – он был её другом, помощником, советчиком, собеседником и утешителем, поверенным почти во всех делах. Кто сможет его заменить? Кем заполнить эту невыносимую пустоту в её душе? Ей казалось, что никто не сможет заменить ушедшего. Больше у неё не будет такого любящего и преданного мужчины. Ослеплённая постигшим её несчастьем, женщина на некоторое время забыла о других приближённых мужчинах – Дайяне и Ламисе. Дайян, когда понял, что госпожа свободна во всех отношениях, тут же забыл о Катиане, и все чары направил на Ахайю. Он старался почаще попадаться ей на глаза, предлагал свои услуги во всём – вплоть до прислуживания за столом, старался отвлечь госпожу от грустных мыслей, рассмешить, подбодрить, обольщал то так, то эдак. Он не понимал, или не хотел понимать, что для Ахайи он пройденный этап, и, в своё время, был для женщины лишь «игрушкой», кратковременным увлечением, простой прихотью скучающей властительницы. Ламис, наблюдая суету актёра вокруг госпожи, не вмешивался в их отношения, отчасти из-за врождённой гордости, отчасти из-за естественной сдержанности. Он не был дураком и прекрасно осознавал своё положение. Как ни крути, а он был всего лишь раб, в то время как Дайян - свободный гражданин, и при удачно сложившихся обстоятельствах вполне может стать законным супругом ландаски Вермис. А он мог рассчитывать только на замену Байдара в её постели. Поэтому, после смерти соперника, его поведение нисколько не изменилось: он оставался всё таким же почтительным и сдержанным, серьезным и надёжным. Занимаясь с малышом, он не часто виделся с госпожой – только, когда она проведывала детей или вызывала его для дачи необходимых распоряжений.
Сообщение отредактировал Сирена - Вторник, 14 Май 2013, 12:15
Тут я немного не согласна. Я думаю, что более правильно: одно или другое, то или иное.
Всё остальное исправила. Ещё раз спасибо!
Добавлено (13.05.2013, 23:06) --------------------------------------------- Глава пятнадцатая
15 После смерти Байдара прошло почти два месяца, а Ахайя оставалась одна. Дайян уже отчаялся завоевать сердце госпожи и вернулся к верной Катиане. Ламис же понял, что влюблён в эту женщину окончательно и бесповоротно. Он терзался муками неразделённой и тщательно скрываемой от посторонних глаз любви, которая сжигала его изнутри, как медленно тлеющий жар в глубине торфяного слоя, грозя в одно неожиданное и непредвиденное мгновение вырваться наружу всепоглощающим пожаром. Однажды в полдень, когда детей уложили на дневной сон, и Ламис освободился от обязанностей на пару часов, он спустился в комнату госпожи, чтобы спросить её разрешения на занятия плаваньем, так как Ларос, хотя родился на берегу моря, не только не умел плавать, но, даже, ни разу не омочил ног в морской воде. Служанки сказали ему, что госпожа ушла в сад, подышать свежим воздухом. Сад в замке был крохотный: несколько десятков фруктовых деревьев, маленький пруд с разноцветными рыбками и берегами из насыпного морского песка, укромная, увитая вьющимися растениями беседка в дальнем углу. На аллее госпожи не было, возле пруда тоже, и Ламис направился к беседке. Приблизившись к небольшому деревянному строению, мужчина раздвинул полог из свисающих зелёных плетей и заглянул внутрь. Ахайя лежала на коврике, покрывавшем пол беседки, облокотившись о высокую жёсткую подушку, а перед ней стоял поднос с кувшином вина и вазой сладостей. Она как раз пригубила серебряный кубок, когда сквозь зелёный занавес просунулась голова Ламиса. Женщина недовольно на него уставилась и резко спросила: - Чего тебе? - Простите, госпожа, что прерываю ваше уединение, но мне нужно ваше разрешение… - На что? - Ларосу пора учиться плавать, и я прошу вашего разрешения отвести его на море. - А не рано? Мальчику нет ещё и пяти. - Чем раньше начать, тем легче научиться. - Но море… Может, лучше, начать с нашего пруда? - Неподалеку от замка есть небольшой залив. Там мелко и совсем нет волн. - Ладно… Только возьми охрану. Я не хочу никаких неожиданностей. - Как прикажете, госпожа… Я могу идти? - Иди… Нет, постой! Дети спят? - Да. - Тогда присядь… Тебе ведь некуда спешить? Или есть? Может, тебя ждёт какая-нибудь красотка? Ламис отрицательно качнул головой. - Нет, меня никто не ждёт… А вы от кого здесь прячетесь? Не от Дайяна случайно? Последнее время он вас просто преследует. Ахайя улыбнулась. - Да, Дайян настойчивый парень… Но нет. Просто хочется побыть одной. Что-то на меня напала хандра… Эти неожиданные смерти выбили меня из седла. - Вы любили супруга? Ахайя с удивлением взглянула на принца. - Что за странный вопрос?.. Может, ты хотел спросить, любила ли я Байдара? - А его? Ахайя засмеялась. - Ты дерзкий… Но я отвечу. С Астоном мы были хорошими друзьями, а Байдар… Он был моим самым близким и лучшим другом. Мне жаль обоих, но Байдар… Он не заслуживал смерти… Он был хорошим человеком… - Боги любят хороших людей и часто забирают их к себе ещё молодыми. Ахайя залпом осушила кубок и пробормотала: - Не хочу гневить богов… Но… Она потянулась к кувшину и снова наполнила кубок. Протянув принцу, сказала: - Выпей за Байдара. Чтоб его душа поскорей обрела новое тело. - Разве так бывает? – удивился Ламис. – Наши жрецы говорят, что после смерти душа человека отправляется на Небеса в чертог Небесного Отца. - А мне говорили – и я этому верю – что после смерти моя душа найдёт новое тело и проживёт новую жизнь до самой смерти… И так до бесконечности… Но неважно, кто во что верит. Выпей за него и оставь мне. Ламис осторожно взял в ладони наполненный почти до краёв кубок и поднёс к губам. Отпив несколько глотков, протянул кубок госпоже, и она допила до дна. Когда кубок со звоном стал на поднос, принц произнёс: - На моей родине существует обычай: если мужчина и женщина пьют из одного кубка, то их считают женихом и невестой. Ахайя насмешливо взглянула на Ламиса и ответила: - А на моей родине это означает, что они просто близкие хорошие друзья. У нас так и говорят: «Мы пьём из одного кубка». - Мой вариант лучше, - улыбнулся принц. Ахайя поманила мужчину пальчиком и загадочно прошептала: - А ну-ка наклонись… Ламис послушно склонился, и она провела ладонью по его губам, стирая красную винную полоску над верхней губой. - Ты испачкался, как Ларос, когда пьёт молоко, - засмеялась женщина. От невинного прикосновения нежной и одновременно твёрдой ладони, мужчину бросило в жар. Его долго сдерживаемая страсть взбурлила и начала вскипать, разливаясь по телу горячей лавой. В порыве страсти, он прижал руку к губам и запечатлел на ладони нежный поцелуй. Не в силах сдержаться, он продолжал покрывать бархатную кожу поцелуями: рот скользнул на запястье, затем на предплечье и через мгновение Ахайя оказалась в крепких мужских объятиях. Его жаждущие уста покрыли её лицо нетерпеливыми жадными поцелуями, запечатав глаза и рот. Застигнутая врасплох неожиданной и быстрой атакой, опьянённая выпитым вином, Ахайя и не думала сопротивляться. Губы мужчины были такими умелыми, а страсть неподдельной, что её тело невольно охватила любовная истома. Руки обвили крепкую шею, рот раскрылся в ответном поцелуе. Получив немое согласие, Ламис осмелел и начал действовать более решительно. Спустя мгновение его руки сорвали с госпожи лёгкое платье и начали смело бродить по обнажнному телу, лаская все изгибы и выпуклости. При этом рот ни на миг не отрывался от соблазнительных губ женщины. Соскучившаяся по любовной ласке, Ахайя уже стонала от нетерпения, когда твёрдое копьё решительно и уверенно пронзило её лоно. Они предались любви бурно и несдержанно, что говорило о взаимном любовном голоде, и через несколько недолгих, но страстных мгновений тела сотряс любовный экстаз. Они замерли, прижавшись друг к другу, а губы принца продолжали покрывать лицо, шею и плечи женщины лёгкими ласкательными поцелуями. После недолгого отдыха, он вновь начал двигаться, но уже не спеша, легко и ритмично. Через какое-то время Ахайя снова начала постанывать от наслаждения. На этот раз любовная игра затянулась надолго: принц умело руководил своим желанием и страстью женщины, сдерживаясь, замирая и оттягивая удовольствие. Ахайя стонала и вскрикивала под его тяжёлым телом, страстно прижимала к себе и покрывала горячими благодарными поцелуями. А когда наступил кульминационный момент, она не смогла сдержать громкого животного крика. Ламис тоже хрипло застонал и обессилено упал на женщину. Несколько минут в наступившей тишине слышалось лишь тяжёлое дыхание, затем Ахайя осторожно выбралась из-под всё ещё полубесчувственного тела, плеснула в кубок вина и жадно выпила. Не говоря ни слова, набросила на тело порванное платье и покинула беседку. Ламис открыл глаза, приподнялся, хотел что-то сказать, но было поздно – он остался один. После этого неожиданного приключения прошло несколько дней. Ахайя вела себя так, словно ничего не произошло. Ламис хотел пару раз поговорить с госпожой, но она смотрела сквозь него и делала вид, что ничего не слышит. Тогда он прекратил попытки, но не мог унять разбуженную и выпущенную на свободу страсть. Он мучился, не зная, что делать и как поступить. Он мог бы заставить женщину выслушать себя, но что ей сказать? Возьмите меня в любовники? Он никогда не скажет этих слов, потому что не желает занимать место Байдара. Я люблю вас? Но поверит ли она, а если поверит, то вряд ли её тронет любовь какого-то раба. После смерти супруга Ахайя стала богатой и довольно завидной невестой. Даже несмотря на продолжающийся траур, некоторые холостые соседи зачастили в гости с предложениями руки и сердца. Но женщина всем категорически отказывала. Конечно, зачем ей ещё одна обуза на шею, если она живёт в своё удовольствие, сама себе госпожа и хозяйственные заботы её совсем не тяготят. А для утоления любовной жажды найдётся масса охочих, даже внутри замка. Однако, после смерти Байдара, Ахайя вела себя довольно сдержанно. Если не считать случая в беседке, о котором никто не знал, она больше не вступала в любовные связи и вела себя скромно, словно жрица. Её служанки удивлённо шептались по углам, обсуждая поведение госпожи и выдвигая различные версии. Некоторые даже думали, что она заболела. Не прошло и месяца после безумства в саду, как Ахайя поняла, что беременна. Этого и следовало ожидать: после смерти Байдара она не пила отвара из корня шитии, который предохранял от нежелательной беременности, а в беседке, одурманенная вином и охваченная страстью, никак не побереглась. Первой мыслью женщины было вытравить этот нежелательный плод, и она, даже, позвала лекаря и приказала приготовить соответствующие снадобья. Но когда врачеватель ушёл, Ахайя неожиданно почувствовала угрызения совести. Она вспомнила лицо Ламиса, его нежные руки, тёплые губы, его великолепные волосы… Наверное, это будет красивый ребёнок… И неужели принц не имеет права знать, что получилось из их краткой, но бурной любви? Поддавшись этим мыслям, Ахайя приказала дежурной рабыне немедленно привести Ламиса. Через несколько минут раб вошёл в дверь и, почтительно поклонившись, замер у порога. - Как успехи в учёбе? – спросила она. - Ларос уже хорошо плавает и очень любит нырять. Плаванье развивает тело и укрепляет мышцы. - Будь осторожен. Ларос – наследник и я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. - Я осторожен, госпожа. - Не всегда… Помнишь наше небольшое приключение в беседке? Мужчина напрягся. - Вы так это называете? - А как бы ты назвал произошедшее? - Актом искренней любви… Во всяком случае, с моей стороны. - Так вот, Ваше Высочество, ваш акт имеет весомые последствия, о которых вы должны знать, - холодно произнесла Ахайя. – Я беременна. Ламис резко вскинул голову и пристально посмотрел на госпожу. - Вы… И что вы собираетесь делать? - Что должна сделать одинокая честная женщина в таком случае? Избавиться от нежелательного плода. - Зачем вы мне это говорите? Чтобы помучить? Это ваша месть за мой несдержанный поступок? Так казните меня, но не убивайте моего ребёнка! - Я не могу привести на свет незаконнорожденного ублюдка, которого будут презирать собственные братья и сестры, - жёстко ответила Ахайя. Ламис побледнел и опустил голову. - Если вы давно всё решили, - после недолгого молчания глухо заговорил он, - зачем сообщили мне? Чтобы я терзался и страдал? Я и так достаточно страдаю, напрасно любя ту, которой нет до меня дела! – Он поднял голову, и в глазах зажглась ярость, как в тот день, когда она впервые увидела его. – Зачем вы мучите меня? Позволили один раз насладиться вашим телом, а затем отбросили, как ненужную вещь. Не позволяете высказать вам свои чувства, потому что они вам неинтересны. Сообщаете о ребёнке, чтобы тут же его убить! Чем я вас прогневил, чем не угодил, чем обидел?! Или вы просто жестокая бездушная гарпия, обожающая мучить людей? - Придержи язык! - Зачем? Я выскажу всё, что накопилось в душе, а потом можете отправить меня на задний двор или даже распять на крепостной стене! Лучше умереть, чем жить, страдая и зная, что вы недоступны, как звёзды на небе, что люди для вас лишь игрушки, и что вы стали убийцей моего сына, но продолжать любить вашего! - Такая страстная речь… - насмешливо произнесла женщина. – Ты так жаждешь этого ребёнка… Почему? - У моего отца двенадцать жён и каждая родила ему несколько сыновей, не считая девочек… У него также много отпрысков от дворовых рабынь и наложниц. Я с пятнадцати лет живу с женщинами, но ни одна не понесла от меня. До сих пор я думал, что боги за что-то рассердились на меня и наказали бесплодием… А сейчас, когда я сумел зачать первого ребёнка, вы собираетесь его убить! Убейте заодно и меня, чтобы моя любовь к вам не превратилась в ненависть! - Твой рассказ тронул моё сердце. Я сейчас прямо обрыдаюсь вся! – с насмешливой улыбкой произнесла Ахайя. – Ладно, ступай, мне нужно побыть одной… Ламис резко повернулся и вышел, громко хлопнув дверью, даже не поклонившись на прощание. Прошло несколько дней. Ахайя терзалась сомнениями. Разумом она понимала, что этот ребёнок ей не нужен, но сердце, вопреки разумным доводам, всё больше и больше любило этого ещё не родившегося малыша. Женщина сама удивлялась необычному чувству и этому странному желанию родить, вопреки всем обстоятельствам. И в этой упорной битве разума и сердца последнее одержало победу. Она снова призвала Ламиса и сказала: - Я решила оставить ребёнка. Но я не хочу, чтобы его отцом был раб. Я отпускаю тебя. Вот твоя вольная… Наклонись, я сниму ошейник. Теперь ты свободный человек и вправе поступать, как хочешь. Можешь остаться в должности учителя и наставника Лароса, и я буду платить тебе соответствующее жалованье, а можешь вернуться домой, чтобы утешить мать… Ламис гордо выпрямился. - Я хотел бы остаться в замке, - медленно заговорил он, - но не в качестве учителя Лароса, а в качестве его отца. Раз я теперь свободен, сударыня, то моё происхождение и положение позволяют мне просить вашей руки. Я понимаю, что вы привыкли к свободе, и не желаете больше выходить замуж, но я хочу, чтобы у моего сына или дочери был законный отец. Если вы пожелаете, сударыня, то мы заключим договор, по которому я не буду ограничивать вашу свободу, хотя, признаюсь честно, я хотел бы видеть вас единственной и полноценной супругой. Ахайя, которая никак не ожидала подобного предложения, с удивлением смотрела на принца. Его слова звучали более чем заманчиво. Да, правда, она совсем не желала повторно выходить замуж, но и жизнь вольной птицы ей уже приелась. Ей хотелось почувствовать рядом сильное надёжное плечо, делить постель с супругом, а не с очередным любовником, показываться в обществе с красивым благородным мужем, чтобы другие дамы смотрели на неё не с жалостью или высокомерием, а с завистью. Всё это ей мог дать Звёздный принц. К тому же Ламис ей давно нравился, она успела его изучить и даже познать его любовь… Он любит её, а дети любят его… К тому же, стать супругой одного из Звёздных принцев считалось большой удачей. Поэтому, она без колебаний ответила: - Я согласна... - Вы… Вы согласны? – даже несколько опешил от столь быстрого ответа принц. – Вы не шутите? - Я согласна стать вашей единственной супругой. Без всяких договоров и уговоров. Когда сыграем свадьбу? Ламис ступил вперёд, опустился на одно колено и, взяв руки женщины в свои, произнёс, с нежностью глядя в глаза: - Вы самая прекрасная и самая удивительная с познанных мной женщин… Я вас люблю больше жизни и согласен пойти с вами в храм хоть сейчас. Но гордость и честь не позволяют мне стать иждивенцем супруги. Поэтому я прошу у вас небольшую отсрочку. Примерно, месяца на два. Я хочу вернуться домой и получить благословение родителей. А затем я вернусь, но с приданным. - Вернётесь ли?.. – с сомнением покачала головой Ахайя. – Позволит ли ваш отец взять в жёны вдову с двумя детьми и не очень кристальной репутацией? - Я не наследный принц и имею право выбирать жену самостоятельно. - Но у вас же есть невеста? - А также есть ребёнок. И честь, и законы не позволят ни мне, ни отцу оставить женщину, носящую нашу кровь и плоть, в бесчестье и одиночестве. В любом случае, будет отец за или против, но я вернусь, Ахайя, потому что люблю вас и хочу стать вашим супругом… Несмотря на заверения, женщина провожала принца с сомнениями. Получив свободу и вернувшись ко двору отца, захочет ли он возвращаться туда, где познал боль и унижения? Где все его знали и помнили, как раба, а не как королевского отпрыска? Эти и подобные мысли терзали Ахайю долгие пятьдесят дней, пока, однажды утром, напротив замка, не стал на якорь большой торговый корабль под Звездным флагом. С корабля спустили шлюпку, в которую сели несколько человек, и она направилась к берегу, подгоняемая сильными ударами вёсел. Когда шлюпка приблизилась, Ахайя смогла разглядеть в ней Ламиса, стоявшего на носу. Он был одет в дорогие яркие одежды и радостно улыбался. Стоя на крепостной стене, женщина наблюдала, как прибывшие высаживались на берег, сгружая какие-то тюки и сундуки. Ахайя вернулась в дом и приготовилась к приходу гостей. Вскоре они прибыли: Ламис и пятеро молодых дворян, сопровождавших принца, а также пожилой мужчина в простом бархатном костюме. Их сопровождали четверо рабов, нёсших тюки и сундуки. Войдя, гости вежливо раскланялись, и Ламис произнёс: - Я вернулся, моя дорогая невеста, чтобы взять вас в жёны по законам и обычаям вашей страны. Примите мои свадебные подарки… - Он подал рабам знак и те сложили у ног женщины свою ношу. – Хочу представить моих близких друзей, пожелавших засвидетельствовать наш союз. Мы выросли вместе и все… как вы говорили?.. «пьём из одного кубка». Он по очереди представил товарищей, и каждый отвесил глубокий почтительный поклон и высказал какой-либо комплимент. Последним он представил старика в чёрном. Им оказался учитель, который когда-то выучил его самого. Он привёз его, чтобы продолжить обучение Лароса, прерванное неожиданным поворотом событий. Ахайя вызвала дворецкого и приказала разместить почётных гостей. Когда они остались вдвоём, Ламис заключил женщину в нетерпеливые объятия и осыпал жаркими поцелуями. - Я так соскучился… - бормотал он между поцелуями. – Не мог дождаться, пока закончатся все приготовления и я смогу отплыть… Я боялся, что ты передумаешь, или подумаешь, что я обманул тебя и бросил… Ахайя благоразумно промолчала, что такая мысль не раз приходила ей в голову. - Твой отец дал благословение? – спросила она. - Да. И подарил корабль, полный товаров, чтобы я мог начать торговлю на новом месте. Когда он узнал, что ты весьма обеспечена, то не захотел, чтобы его сын выглядел нищим. Так что теперь я смогу заняться торговлей и не буду надоедать тебе своим присутствием… - Это будет потом… А сейчас я хочу, чтобы ты надоел мне… Очень надоел… И много-много раз надоел… Много, много, очень много раз… Она взяла любимого за руку и потянула в спальню, на ходу развязывая ленточки платья...
На этом сказочке конец, а кто читал - молодец!
Сообщение отредактировал Сирена - Вторник, 14 Май 2013, 12:19
Я не могу привести на свет незаконнорожденного ублюдка, которого будут презирать собственные братья и сестры, - жёстко ответила Ахайя. - все же она очень жестокая... накопилось на душе - лучше Накопились в душе)))). Ну-с. Конец-то счастливый. Поначалу мне было жаль Ламиса...не ту женщину он полюбил. Но раз полюбил, пусть делает так, как велит ему сердце. Меня опять-таки смутили откровенные сцены. Я бы их укоротила (но на все воля автора)))))). А так - замечательно! Вы погуляйте по сайту. Издательство издает прекрасные журналы, может, решите опубликовать свою сказку. Удачи!
А вот мне показалось, что Ахайа - это немного переделанная версия слова "Охайо" - что с японского значит "Доброе утро"...
Да? Не знала! Вот спасибо за подсказку!
Добавлено (15.05.2013, 11:06) --------------------------------------------- Хочу выложить на ваш суд ещё одну свою сказку. Предупреждаю сразу: тут нет никаких постельных сцен! Всё чинно и благородно, можно читать даже детям.
Дева и чудовище
Глава первая
1
Леди Айскин зевнула, прикрыв ладонью рот, и посмотрела в зеркало. Руби, камеристка, старательно укладывала последний локон в изысканную причёску, когда в комнату вбежала запыхавшаяся Лота, вторая камеристка. - Г-госпожа… - от волнения девушка даже начала заикаться. – Там… Там приехал граф Атонианский… Он желает вас видеть! Леди Айскин так резко повернулась, что Руби, от неожиданности, уколола её шпилькой. Леди вскрикнула и шлёпнула служанку по руке. - Безрукая корова! – гневно вскричала она. - Простите, госпожа… - испуганно пролепетала служанка, отступая. - Ты уверена? – обратилась леди Айскин к Лоте. – Это точно Его Светлость? - Так сказал дворецкий… Это он послал меня к вам. - С чего это графа принесло в такую рань? – забеспокоилась леди, вновь поворачиваясь к зеркалу. - Не знаю, госпожа, - ответила Лота. - Тебя, дуру, и не спрашивают! – огрызнулась леди Айскин. - Где граф сейчас? - Дворецкий отвёл его в голубую гостиную. - Тогда ступай и скажи Его Светлости, что я приду через несколько минут. - Слушаюсь, госпожа, - присела в поклоне служанка. - Да смотри, веди себя вежливо и почтительно. Правильно поклонись, как тебя учили. И не пялься на него, граф не любит, когда смотрят на его лицо. - О, нет, госпожа! Я не буду смотреть на него… Ни за что! - затрясла мелкими кудряшками служанка. - Отворачиваться тоже нельзя, он может обидеться. Веди себя естественно, как будто ничего не замечаешь. - Да, госпожа… - пробормотала Лота и выскользнула за дверь. Спускаясь на второй этаж, где находилась голубая гостиная, предназначенная для приёма высокопоставленных гостей, она бормотала под нос: - Как же, не заметишь тут ничего, когда его уродство просто бросается в глаза… Да на него страшно смотреть! Настоящее чудовище… Войдя в голубую гостиную, девушка увидела высокого человека, одетого в тёмный атласный костюм, отделанный белоснежным мехом и серебряной вышивкой. Он стоял к ней спиной, заложив руки назад, и смотрел в открытое окно, выходившее в сад. Лота втайне обрадовалась, что не видит его лица. Склонившись в глубоком поклоне, девушка произнесла: - Леди Айскин придёт через несколько минут, Ваша Светлость. Граф даже головы не повернул, словно не услышал. Лота, выпрямившись, минуту смотрела в прямую широкую спину, по которой струились тёмные с сединой волосы, собранные в прядь и перевитые серебряной лентой, раздумывая, не повторить ли сообщение, но затем отступила и тихонько выскользнула из комнаты. Граф медленно повернулся и посмотрел на закрытую дверь. Продолговатое мрачное лицо, обезображенное уродливыми шрамами, было неподвижным и застывшим, словно маска. И только прищуренные тёмные блестящие глаза казались живыми: в их глубине отражались тщательно скрываемые чувства. Спустя несколько минут послышались торопливые шаги, шелест шёлковых юбок, дверь распахнулась и в комнату вошла леди Айскин в сопровождении обеих камеристок. На губах женщины сияла приветливая улыбка, но в глазах притаилась тревога. Все трое склонились в глубоком реверансе, и граф ответил им вежливым поклоном. Движения гостя не отличались изяществом. Они были скованными и несколько неуклюжими. Это и понятно: Его Светлость не был салонным щёголем; большую часть жизни он провёл в седле и на поле битвы. - Доброе утро, сударыня, - приветствовал граф хозяйку. – Извините, что потревожил в столь ранний час, но я ехал мимо и решил заехать сейчас, так как возвращаться буду другой дорогой… У меня к вам небольшое дело, которое я хотел бы обсудить наедине. - Доброе утро, милорд! – сердечно ответила леди Айскин, продолжая приветливо улыбаться. – Всегда рада видеть вас в моём доме. Тревога в глазах женщины сменилась любопытством. Она посмотрела на камеристок и жестом приказала удалиться. Девушки тут же, с радостью, исчезли. Леди Айскин указала на одно из кресел, стоявших у огромного камина. - Прошу вас, милорд... Вина? - Нет, спасибо. Леди опустилась в кресло напротив и с любопытством уставилась на гостя. Граф откинулся на высокую удобную спинку, положил ногу на ногу, сцепил на коленях руки и заговорил хриплым, сорванным в атаках, голосом: - Вы знаете, сударыня, что я долго отсутствовал дома, скитаясь на чужбине… Воевал в разных армиях, служа всевозможным правителям и проливая кровь за чужие интересы. Лишь недавно вернулся домой - меня призвал семейный долг… Жизнь скитальца и наёмника не позволила мне жениться, поэтому сейчас, несмотря на преклонные года, я остался один, без супруги и детей… Я баснословно богат, знатен и независим. В моём доме есть всё, кроме одного: в нём нет хозяйки. И я решил жениться. – Глаза леди Айскин испуганно распахнулись, а лицо слегка побледнело. – Я знаю, что далеко не молод и, мягко говоря, некрасив… И понимаю, что ни одна благородная девушка не пойдёт за меня по доброй воле. А я не желаю брать в дом женщину, которая будет не только не любить, но и ненавидеть меня. Поэтому решил жениться на простой, но хорошо воспитанной девице, сироте, которая, пусть и не полюбит меня, но будет, хотя бы, благодарна за то, что я её возвысил, дал положение в обществе и достаток… Я слышал, сударыня, у вас в доме есть такая девица – некая Элиссандра, ваша воспитанница. - Святые Небеса! – в изумлении воскликнула леди Айскин и даже всплеснула руками. – Это невозможно! - Невозможно? – В тёмных глазах графа отразилось удивление. – Почему? Она помолвлена? - Нет! - Так в чём причина? - Элиссандра – рабыня! - Рабыня? Казалось, граф был шокирован. Хотя лицо его оставалось неподвижным и на нём не отразились никакие чувства, но глаза налились гневом. Он уставился на леди Айскин с таким выражением, словно хотел её немедленно убить. Женщина сжалась от испуга и пролепетала: - Простите, Ваша Светлость, что особое положение этой девушки ввело вас в заблуждение, но право, я и сама иногда забываю, что Элиссандра – невольница. Мало кто в доме помнит, что эта девица не свободная приживалка, а рабыня… - Как так вышло, что рабыню воспитывали, как свободную? – В хриплом голосе графа прозвучали ледяные нотки. - Это случилось не по моей вине… - словно оправдываясь, пробормотала женщина. – Это всё покойный супруг. Это он шестнадцать лет назад привёз девочку в замок и приказал растить и воспитывать совместно с нашими детьми. Он питал необъяснимую привязанность к малышке – я даже ревновала… - Леди Айскин отвернулась к окну и сердито поджала губы. – Подозреваю, что Элиссандра – его дочь от какой-нибудь потаскушки… После смерти супруга я сразу указала бастарде на её законное место, и сейчас она прислуживает моей дочери. Однажды я даже хотела продать эту девку, но дочь отговорила меня, так как очень привязалась к Эллис. Граф резко поднялся и порывисто зашагал по комнате. Затем повернулся к леди Айскин и произнёс: - Что ж… Это даже упрощает дело. Я хочу выкупить у вас эту девушку! Леди Айскин поражённо уставилась на графа. - Вы всё равно хотите жениться на ней?! - Я могу себе это позволить… Я сам себе господин и больше никто не может мне указывать, что я могу, а что не могу делать! – с некоторой горячностью воскликнул граф. – Сколько вы хотите за Элиссандру? Леди Айскин минуту отходила от шока, а потом осторожно ответила: - Я могу отдать вам Эллис бесплатно… Более того, никто и никогда не услышит из моих уст, что она… была рабыней… И я дам девушке приданое, если… - она запнулась и бросила на графа настороженный взгляд, - …если вы простите наш земельный долг… - Согласен, - не раздумывая кивнул граф. Леди глубоко вздохнула, переводя дух, и искренне улыбнулась. - Когда свадьба? - Примерно, через месяц. Я пришлю письмо с точной датой. Венчание состоится в вашем храме, пира не будет. Сразу после обряда мы уедем. Леди Айскин согласно кивала. Её вполне устраивали такие условия. - Ну что ж, раз мы обо всём договорились, я покину вас, леди. Готовьтесь к торжеству, собирайте приданое. На этом разрешите откланяться… - А… Разве вы не хотите взглянуть на… невесту? - Я увижу её у алтаря, - обронил граф, коротко поклонившись. – До свидания, сударыня. - До свидания, милорд, - присела в реверансе леди Айскин. Когда за графом закрылась дверь, женщина с облегчением вздохнула и прошептала: - Бездушное чудовище… Слава богам, что ему не приглянулась моя Люсиль… Этот урод прав: ни одна порядочная девушка не захочет стать его супругой, даже несмотря на баснословное богатство и знатность. Только безродная рабыня ему и пара! Позвонив в колокольчик, леди вызвала камеристок и приказала привести Элиссандру. Рабыня прибежала через несколько минут, запыхавшаяся, и склонилась в низком поклоне. Леди Айскин недовольно посмотрела на склонённую темноволосую головку, а когда девушка выпрямилась, лицемерно улыбнулась. - Детка, у меня есть для тебя хорошая новость, - заговорила она елейным голоском. – Один знатный господин хочет взять тебя в жёны. Эллис бросила на госпожу испуганный взгляд. - Знатный господин? Но… - Я сказала ему, что ты рабыня, но это не остановило его пылкости… Он пожелал даже выкупить тебя. Радуйся, милочка, скоро ты станешь истинной леди. Из грязи да в князи! – криво улыбнулась леди Айскин. - Но я не хочу замуж! – воскликнула Элиссандра. – Мне всего шестнадцать! - А твоего желания никто не спрашивает, идиотка! – вспылила леди. – Я знаю все твои желания: ты мечтаешь залезть в постель к Бриссу! Забудь о нём, маленькая дурочка! Ты станешь женой графа Атонианского, хочешь ты этого или не хочешь! Этот старый уродливый дурак хочет сделать тебя законной супругой, дать свободу, положение в обществе, сытую обеспеченную жизнь, а взамен не требует ни любви, ни обожания, а лишь покорность и благодарность! А она лепечет, что слишком молода для замужества... Пошла вон с моих глаз и готовься к свадьбе, а будешь упрямиться, я выведу тебя на рынок и продам в портовый бордель!
Вот она...настоящая проза. Элиссандра...очень красивое имя. Что оно значит? Ну-с, зачем же бедного графа обзывать чудовищем? Скорее, напротив...мне показалось, у него добрая душа. Дааа. Кто же будет спрашивать невесту? Никто http://soyuz-pisatelei.ru/forum/5-2552-1 - Сирена, прогуляйтесь по этой ссылке. Это страничка талантливого автора))))))). Если будет минутка, познакомьтесь с его прозой. У вас с ним стили очень похожи, даже некоторые выражения. Что с журналами? Не хотите опубликовать одно из своих творений?
Не тяну я ещё на публикацию - тянете! А за свои деньги публиковаться - последнее дело. - неправда! Интересного автора приятнее читать в книге, а не с экрана. К тому же, у нас на сайте много прекрасных авторов! Они публикуются, и в этом нет ничего зазорного (пусть и за деньги). Читать журналы - большое удовольствие. У многих есть свои книги. Конечно, воля ваша, но стоит подумать
Да-с. Принц...мне бы не хотелось, чтобы он стал покорным и услуживал госпоже...пусть преподаст ей урок. Иногда кажется, что она не знает меры...наверное, в те времена многие так делали... 
