Новость всколыхнула поместье Айскин, как брошенный в болото булыжник застоявшуюся тину. Сам граф Атонианский, владыка и повелитель края, берёт в жёны безродную нищенку, приживалку в чужом доме! Неслыханное дело! Но лишь немногие завидовали «счастью» Элиссандры. О графе в Атонианской долине ходили разные слухи, один хуже другого. Говорили, что он жесток и беспощаден, что скор на расправу, что безжалостен и вспыльчив – и это подтверждалось многочисленными поступками сюзерена. Говорили, что наложницы графа долго не живут – он их или замучивает до смерти извращёнными грубыми пристрастиями, или убивает за малейшую непокорность. О его уродстве вообще ходили слухи один невероятнее другого. Все эти сплетни, конечно же, не прибавляли оптимизма «невесте». Элиссандра находилась в каком-то горестном трансе. Прекрасные голубые глаза не просыхали от горьких слёз. Люсилианна – подруга детских лет, а ныне госпожа девушки, не выдержав слёз служанки, пошла к матери и, буквально на коленях, умоляла отказаться от этого брака. Леди Айскин ответила дочери довольно резко: - У тебя слишком доброе сердце, Люсиль. Но подумай лучше о себе, а не о рабыне. Знаешь ли ты, что твой любезный отец задолжал графам Атонианским огромную сумму за аренду земель? Если мы уплатим долг, то станем почти нищими. Дом и родовые земли отойдут Бриссу в день совершеннолетия, а ты останешься бесприданницей. Как ты думаешь, сколько молодых людей пожелают взять тебя в жёны? Быть может и тебе придётся пойти за мерзкого похотливого старика! - Понимаю, мама, - пролепетала растерянная девушка. – Но разве замужество Эллис решит эту проблему? - Конечно, глупышка! Граф обещал простить долг, как только эта девчонка станет его женой. - Это всё равно, если бы вы продали её на рынке, - прошептала Люсиль. - На рынке за неё не дали бы столько денег, - цинично улыбнулась леди Айскин. Месяц – небольшой срок, если хочешь растянуть его подольше. Декада промелькнула за декадой, и вот приблизился тот роковой день, когда бедную девушку насильно поведут под венец. Напуганная рассказами о «женихе», Элиссандра не радовалась ни предстоящей «свободе», ни богатству, ни знатности. Она опасалась, что одну неволю поменяет на другую, и ещё неизвестно, какая из них хуже. Но девушка не могла ничего поделать: за ней строго следили, чтобы она не смогла убежать или оборвать такую драгоценную для леди Айскин жизнь. За несколько дней до свадьбы её вообще заперли в отдельной комнате, под круглосуточным наблюдением нескольких сиделок-надсмотрщиц. Утром, в день бракосочетания, девушку начали готовить к торжеству. Граф прислал невесте роскошный наряд и великолепные украшения. Элиссандру вымыли в душистой воде, затем долго втирали в кожу ароматные масла, отчего она стала гладкой, как шёлк, и приятно пахла. Уложили густые, волнистые от природы волосы в причудливую причёску, украшенную драгоценными заколками, жемчужными нитями, перьями и живыми цветами. После облачили в свадебный наряд, навесили украшения, как на новогоднее дерево, и закутали в полупрозрачное узорчатое покрывало. Теперь невеста была готова к выходу. Держа под руки, полубесчувственную от волнения и усталости девушку, вывели во двор и проводили к храму, где уже, в предвкушении зрелища, толпился народ. Элиссандра шла, словно во сне. Ей казалось, что всё это происходит не с ней, как будто она наблюдает за собой со стороны. Когда девушку вводили в храм, на сторожевой башне ударил колокол. Гулкий низкий звук прокатился по двору и окрестностям, и Эллис, невольно, вздрогнула. Ей показалось, что это похоронный набат. А все эти люди, толпящиеся во дворе, с любопытством глазеющие на неё, пришли на её поминки. По щекам несчастной побежали слёзы отчаяния, размазывая тщательно нанесённую служанками краску. Её подвели к алтарю и поставили рядом с женихом. Сквозь мутную ткань покрывала и пелену слёз, Элиссандра не смогла рассмотреть будущего супруга, которого до этого знала только из рассказов. Она увидела высокую, сверкающую, светлую фигуру (граф, ради торжества, облачился в великолепный белоснежный костюм, расшитый золотыми нитями и украшенный драгоценными камнями, сверкавшими в пламени свечей и священных лампад). Вдруг она почувствовала, как сильные пальцы грубо схватили её за руку, и чуть не вскрикнула от страха. Пространство храма заполнилось гулом голосов и шарканьем ног – это вошли родственники и друзья венчающихся. Появились жрецы, и церемония началась. Главный жрец долго читал молитву и произносил заклинания, брызгал на жениха водой и посыпал невесту зерном. Затем им связали соприкасающиеся руки в знак нерушимости семейного союза. Потом жрец начал опрашивать жениха и невесту, как того требовал обычай: - Ответь нам, Адельфий Лиодот Трейвилт граф Атонианский, согласен ли ты взять в жёны находящуюся здесь девицу Элиссандру Ламас по доброй воле и собственному желанию? - Да, - ответил граф. Жрец обратился к невесте. - Ответь нам, Элиссандра Ламас, согласна ли ты стать женой находящегося здесь мужчины Адельфия Лиодота Трейвилта графа Атонианского по доброй воле и собственному желанию? Эллис сначала и не поняла, что речь идёт о ней, и обращаются к ней, ведь впервые услышала своё полное имя. Рабы не имеют родовых имён, это привилегия свободных людей. А жрец назвал её полным именем – Элиссандра Ламас, и Эллис впервые почувствовала, что в её жизни что-то изменилось… Не услышав ответа, жрец вынужден был повторить вопрос. Из транса, в который с самого утра была погружена Эллис, её вывела боль. Граф сильно сжал руку девушки, и она невольно вскрикнула: - Ай! Из-под покрывала голос прозвучал неразборчиво, и это можно было понять, как «да». Жрец обрызгал их святой водой, окурил священным дымом и произнёс: - Властью, данной мне Небом, объявляю вас мужем и женой! Отныне только смерть или воля богов может разлучить вас. Храмовый хор запел торжественную песнь, и под поздравительные крики присутствующих граф снял с головы невесты, отныне супруги, покрывало и склонился для поцелуя. Увидев над собой ужасное, изуродованное, отталкивающее лицо, Эллис задрожала от страха и закрыла глаза. Она почувствовала лёгкое прикосновение к губам, словно прохладный ветерок коснулся разгорячённых летним зноем уст, и невольно открыла глаза и встретилась со взглядом супруга… И увидела в них то, что не замечал никто: бездонную неизбывную печаль глубоко несчастного человека. Удивлённая, она вдруг поняла, что граф – самый несчастный среди своих подданных. Поддавшись внезапному порыву, она поднялась на цыпочки и запечатлела лёгкий поцелуй на изуродованных губах. В глазах графа мелькнула искра удивления, но тут же погасла. Супруг взял Элиссандру за руку и повёл к выходу. Снаружи их встретил восторженный рёв толпы. Остановившись на ступенях храма, граф снял с супруги покрывало и предложил Эллис бросить его жаждущему народу. - Пусть оно определит, кто будет следующей парой, - сказал он. Эллис швырнула покрывало группе молодёжи, стоявшей впереди. После небольшой потасовки, куски покрывала достались нескольким счастливчикам, которые поспешно спрятали их за пазуху. Сквозь расступившуюся толпу они прошли к белоснежной карете, ожидавшей посреди двора. К ним приблизились друзья и родственники, с поздравлениями и пожеланиями счастья и долгих лет жизни. Первой к Эллис подошла Люсиль. Взяв подругу за руки, она грустно произнесла: - Желаю тебе счастья и любви, Эли… Буду молиться богам и святым покровителям, чтобы твоя судьба сложилась как нельзя лучше. - Спасибо, - прошептала растроганная девушка. Граф тактично оставил супругу одну и отошёл в сторону, где его окружили кавалеры и дамы, присутствовавшие на торжестве. Все лицемерно улыбались и поздравляли господина, восхищаясь красотой супруги и его тонким вкусом. А он поглядывал на них безмолвно и свысока. Но вот к графу приблизилась леди Айскин и сказала, указав на небольшую повозку, ожидавшую у ворот: - Я сдержала слово, Ваша Светлость. Это приданое Эллис. Никто не скажет, что вы взяли в жёны нищенку… - Благодарю… - обронил граф. – Я тоже сдержу слово: отныне вы мне ничего не должны… По сей день. - О, благодарю вас, милорд! – просияла леди Айскин. Граф пристально посмотрел на женщину и его изуродованные губы искривились. Наклонившись, чтобы его слова могла слышать лишь леди, он прошептал: - За вашу доброту и щедрость, сударыня, я вам воздам тем же… Знайте же, что Элиссандра не дочь вашего покойного супруга. Он был лишь её временным опекуном… Она – плод любви знатного господина и некой заморской аристократки. И я знаю, кто её отец, но вам, конечно же, не скажу. И ещё… Бойтесь гнева этого господина, если он – не приведи господи! – узнает, что его дитя низвели на положение рабыни в вашем доме… Леди Айскин побледнела и отшатнулась, словно от удара. Граф вежливо кивнул и отвернулся, направившись к супруге. Взяв её за руку, сказал: - Нам пора, миледи. Эллис, чувствовавшая себя неловко в этой толпе лицемерно улыбающихся людей, которые совсем недавно смотрели на неё свысока, была рада уйти хоть на край света, поэтому с удовольствием укрылась в уютной уединённости экипажа. Усадив супругу, граф выпрямился на ступеньках кареты во весь свой немалый рост, и его громкий жёсткий голос перекрыл шум толпы: - Слушайте и запоминайте! Я знаю, что среди вас ходят разные сплетни и кривотолки обо мне и моей супруге. Навсегда забудьте, кем она была, помните лишь, что теперь она графиня Атонианская, моя супруга, а ваша - госпожа и повелительница. Впредь следите за своими языками, чтобы они не накликали на вас беду! Сопровождаемый гробовым молчанием, граф сел в карету, слуга сложил ступеньки, вскочил на запятки, кучер стегнул шестёрку великолепных холёных лошадей, и карета, громыхая колёсами, покатила со двора. За нею тронулась повозка с приданым. А следом, лёгкой рысью, потрусила графская охрана.
Граф Атонианский напоминает графа Жоффрея де Пейрака :-))
Сирена, очень завораживающе и интригующе! Немного подчистить текст (грамматически и пунктуационно) - и можно предлагать в издательство. Уверена, что Ваши книги будут пользоваться спросом.
Для начала всё же попробуйте напечататься в одном из предлагаеміх здесь изданий. Печатаетесь бесплатно, платите лишь за журнал со своим произведением. Полиграфия прекрасная. Просто представьте, что хотите сделать подарок кому-то из друзей или знакомых :-))
Обязательно пишите! Успехов Вам! Наталья Григорьева, редактор альманаха "Откровение"
Добавлено (17.05.2013, 12:53) --------------------------------------------- Глава третья
3
Замок Трейвилт – резиденция графов Атонианских – возвышался на горе, господствовавшей над обширной плодородной Атонианской долиной и закрывавшей её от холодных северных ветров широкой каменной спиной. Это было большое, грозное, но не лишённое строгой красоты сооружение. Дорога к нему предстояла долгая и утомительная. Вжавшись в угол кареты, Эллис грустно смотрела на проплывавшие мимо пейзажи, мелькавшие в щели между неплотно сдвинутыми шторками дверного оконца. Граф, откинувшись на мягкие подушки сиденья, молча покачивался рядом, и, казалось, даже не смотрел в сторону супруги, о чём-то угрюмо размышляя и глядя в другое окно. За всё время пути он не произнёс ни слова, и это зловещее молчание пугало девушку больше угрожающих слов. Измученная волнениями последних дней, свадебными приготовлениями и страхами, убаюканная ритмичным покачиванием, Эллис незаметно уснула. Проснулась, когда колёса кареты гулко загрохотали по деревянному настилу навесного моста над фортификационным рвом. Очнувшись от глубокого сна, обнаружила себя в объятиях супруга. Уснув, она склонилась на его плечо, и он, осторожно обняв, поддерживал её всю дорогу, оберегая от тряски и резких толчков. Осознав положение, девушка рывком выпрямилась и пробормотала: - Прошу прощения, господин… Глаза супруга гневно сверкнули, но хриплый голос произнёс с необычной мягкостью: - Эллис, вы уже не рабыня, а я не ваш господин, а супруг. У меня есть два прекрасных имени – Адельфий и Лиодот. Выбирайте, какое вам больше нравится… Но если вам трудно вот так сразу привыкнуть к своему новому положению, можете обращаться ко мне хотя бы «милорд». Но не «господин». Чтобы никогда больше я не слышал этого слова! - Да, г… милорд… Слушаюсь, милорд… - испуганно пролепетала девушка. Граф тяжко вздохнул и отвернулся. Карета въехала в верхний двор и остановилась. Прибывших встречала толпа нарядно одетых слуг. Они приветствовали их восторженными криками и осыпали розовыми лепестками. Господин представил домочадцам графиню и приказал расходиться по местам. Угощение пообещал выставить вечером, в нижнем дворе. Довольные слуги тут же разошлись в разные стороны. Супруг провёл Элиссандру в замок и приказал подавать ужин, так как уже наступил ранний вечер. Ели в одиночестве, за большим столом, в огромной сумрачной комнате, освещаемой лучами заходящего солнца. Граф сидел за одним концом стола, а графиня за другим. Во время трапезы супруг всё время задумчиво посматривал на молодую жену, и Элиссандре кусок в горло не лез, несмотря на то, что она сильно проголодалась – у неё крошки во рту не было со вчерашнего дня. Страх, немного утихший во время поездки, вновь холодной змеёй вполз в душу. Её повергала в ужас предстоящая ночь… Брачная ночь. Она боялась супруга, но уже не столько из-за уродства или дурной славы, а из-за того, что должно было произойти между ними… Эллис была неискушённой шестнадцатилетней девочкой, воспитанной в строгости и целомудрии. О том, что бывает между мужчиной и женщиной, она знала понаслышке и представляла туманно. Единственное, что она знала наверняка, что должна будет раздеться до сорочки и лечь с супругом в одну постель. И безропотно выполнять всё, что он ей прикажет. Сердобольные стражницы предупредили, что сначала будет очень больно и неприятно, но она должна терпеть и не жаловаться – мужчины этого не любят. Как бы больно или противно ей не было – она должна покорно сносить все действия супруга – таково её предназначение. Но что конкретно он будет с ней делать – женщины не сказали. И эта неизвестность пугала больше всего. Стараясь оттянуть этот роковой момент, Эллис нехотя ковырялась вилкой в тарелке, стараясь растянуть ужин на как можно более длительное время. Граф уже давно покончил с едой и, откинувшись на спинку стула, цедил вино из большого золотого кубка, мрачно поглядывая на еле жующую супругу. Наконец, он не выдержал и спросил: - Миледи, вы решили затянуть ужин до завтрака? Не знаю, как вы, а я устал. К тому же, нас ждёт некое небольшое приятное дело… Эллис вспыхнула от смущения, и её щёки залил очаровательный румянец. - Простите… милорд. Я уже заканчиваю… - прошептала она. - Да уж, постарайтесь, если не хотите, чтобы я уснул за столом. Кое-как Эллис доела салат и вышла из-за стола. Граф взял её за руку и повёл наверх, в приготовленные молодым покои. Элиссандру, до этого жившую в крошечной тесной комнатке под крышей, больше похожей на кладовку, с висящим над самой головой чёрным закопчённым пыльным потолком, поразили пышность и великолепие графских покоев. Супруг провёл её по помещениям, занимавшим почти половину третьего этажа, и состоявшим из более десятка комнат, и сказал, что всё это принадлежит лично ей, Элиссандре Ламас Трейвилт графине Атонианской. Больше всего девушку поразила спальня – огромная светлая комната, посреди которой возвышалась невообразимо большая деревянная резная кровать, укрытая вышитым розовым балдахином. Окна прикрывали бордовые бархатные шторы, а пол покрывал толстый мягкий узорчатый ковёр в красных тонах. К спальне примыкала большая ванная комната с бронзовой ванной и небольшим мраморным бассейном, возвышавшимся над полом, в который вела деревянная лесенка. Рядом с ванной и спальней находилась гардеробная с высокими шкафами, широкими ларями и отдельными вешалками-подставками для платьев. Здесь уже стояли сундуки с приданым. В других комнатах располагались гостиные, будуар, комнаты для игр и занятий, будущая детская, помещения для служанок и принадлежащих ей рабынь – певиц и танцовщиц. И ещё несколько, предназначение которых было не определено. Элиссандра смотрела вокруг распахнутыми от изумления глазами и чувствовала себя, словно в сказке. - Вам понравились комнаты, миледи? – спросил граф, когда они всё обошли и вернулись в спальню. – Если что-то пришлось не по вкусу, вы можете смело это поменять. - Нет, мне всё очень понравилось! – восхищённо ответила девушка. – Это всё-всё-всё лично моё? - Ваше, сударыня. Мои покои находятся в другом крыле замка. Завтра вы сможете осмотреть их. Граф подвёл супругу к большому круглому зеркалу в литой золотой раме, стоявшему на низком туалетном столике, и усадил на бархатный пуф. - Если я больше вам не нужен, я удалюсь… - сказал он. – Мне ещё предстоят некоторые хозяйственные дела. Спокойной ночи и приятных снов, дорогая Эллис. Он склонился и запечатлел на лбу девушки лёгкий поцелуй. Сердце Элиссандры радостно вздрогнуло, когда она поняла, что ужасная брачная ночь откладывается. Однако это было удивительно. Возможно, она не так поняла, и граф придёт позже? - Мне ждать вас? – пробормотала она, потупив взор. - Зачем? – в голосе графа прозвучало удивление. - А… - девушка сглотнула слюну, - мои… обязанности… - Вы говорите о супружеских? Эллис молча кивнула, не глядя на супруга. - Не сегодня, дорогая… Вы устали, вы боитесь меня. Если я лягу с вами – это будет насилие. Пусть пройдёт немного времени, вы привыкнете ко мне, я к вам. И тогда, если захотите… Спокойной ночи, миледи, - закончил он сухо, повернулся и вышел. Элиссандра осталась одна, смущённая, растерянная и… счастливая. О да, она была счастлива! Все ужасные сплетни о графе оказались ложью. Он был добрым, тактичным и… милым человеком. Он давал ей время опомниться, прийти в себя, привыкнуть к нему или… смириться. Эллис взглянула на отражение в зеркале, и впервые счастливая улыбка озарила милое личико. Впервые, за последние три года после смерти лорда Айскина, единственного, кто по-настоящему любил её.
Сообщение отредактировал Сирена - Пятница, 17 Май 2013, 17:23
Проснулась она, когда колёса кареты гулко загрохотали по деревянному настилу навесного моста над фортификационным рвом. Очнувшись от глубокого сна, она обнаружила себя в объятиях супруга. Уснув, она склонилась на его плечо, и он, осторожно обняв, поддерживал её всю дорогу, оберегая от тряски и резких толчков. - предложения следуют друг за другом, местоимение "она" повторяется три раза...)))))
Страх, немного утихший во время поездки, вновь холодной змеёй вполз в душу - прекрасная метафора!!! Наконец он не выдержал и спросил: - Наконец можно выделить запятой))). чёрным закопчённым пыльным потолком; толстый мягкий узорчатый ковёр - также запятые нужны))). Хм...))))я же говорила, граф не грубиян и злодей, у него добрая душа)))). Спасибо!
Не, это хоть и прилагательные, но объясняющие разные свойства предмета. Спасибо!
Добавлено (18.05.2013, 08:19) --------------------------------------------- Глава четвёртая
4
Пробуждение было прекрасным. Эллис, от волнения, долго не могла уснуть, ворочаясь в непривычно мягкой постели на невообразимо огромной кровати. Потому проснулась поздно. Служанка уже отдёрнула шторы и открыла окна, впуская в комнату свежий воздух, наполненный запахами цветов из расположенного внизу сада. Эллис долго нежилась в постели, наслаждаясь приятными ощущениями гладких льняных простыней, воздушного пухового одеяла, шелковой ночной сорочки и осознания законной бездеятельности. Не нужно вскакивать и бежать на вызов, дежурить в прихожей, ожидая приказов госпожи, спешить по пустяковому поручению… Теперь она сама госпожа и повелительница человеческих душ. Откинув полог, девушка опустила ноги на ковёр. Босые ступни утонули в густом ворсе по щиколотку. Прошлёпав к окну, Эллис перегнулась через подоконник и выглянула наружу. Под окнами раскинулся сад. Листья деревьев трепетали под лёгкими порывами ветра, от огромных клумб исходил душистый аромат, поднимаясь в разогретом воздухе до третьего этажа и выше. На клумбах и аллеях возились садовники, пропалывая сорняки и подметая дорожки. С высоты они казались маленькими трудолюбивыми гномиками. Эллис подняла голову и посмотрела на безбрежное бирюзовое небо без единого облачка, в котором чёрными штрихами парили горные орлы, высматривая с высоты добычу. Иногда они издавали резкий мелодичный свист, долетавший до земли слабым отголоском. Дверь отворилась и в комнату заглянула девушка – одна из многочисленных служанок, предоставленных в распоряжение Эллис. - Доброе утро, госпожа, - склонилась она в глубоком поклоне. – Господин граф прислал узнать, встали ли вы уже… Что мне ответить посыльному? - Я уже встала, - ответила, смутившись, Эллис. – Я нужна милорду? - Нет, он просил лишь узнать, как вы себя чувствуете и в чём нуждаетесь. - Скажите, что всё хорошо и мне ничего не нужно… Служанка кивнула, снова поклонилась и исчезла за дверью. Через минуту в спальню вошла другая служанка, постарше, тоже поклонилась и пожелала графине доброго утра. Эллис уже знала, что её зовут Мариса Медрен и что она старшая камеристка. Накануне вечером эта служанка помогала ей раздеться перед сном. Девушка спросила, что госпожа предпочитает: умыться, принять ванну или ополоснуться в бассейне? Такой богатый выбор водных процедур слегка сбил Эллис с толку, и она ответила первое, что пришло на ум: - Бассейн! Она никогда не мылась даже в настоящей бронзовой ванне, не то, что в шикарном бассейне. Они прошли в ванную комнату и Эллис, скинув сорочку, поднялась по лесенке и окунулась в ароматную прохладную воду. На поверхности плавали алые лепестки роз, вероятно, насыпанные туда ещё с вечера. Они напитали воду цветом и ароматом, отчего она стала чуть розоватой и душистой. Эллис плескалась, как ребёнок, пока не замёрзла. Дрожащая и взбодрённая, она покинула бассейн и попала в объятия служанки, которая закутала её в тёплую мягкую простыню, осушила тело и волосы, а затем набросила на плечи другую, сухую простыню. Они прошли в гардеробную, где камеристка помогла ей выбрать платье и одеться. Затем она проводила госпожу в спальню, к зеркалу, и уложила чуть влажные волосы в простую, но изящную причёску. Напоследок подала ей большой веер из мягких цветных перьев. - Что госпожа желает теперь? – спросила она. Эллис восхищенно посмотрела на своё отражение, повернулась одним боком, вторым, проверяя, как сидит чудесное платье из голубого мягкого шёлка, оттеняющего блеск её прекрасных сапфировых глаз. Камеристка с лёгкой полуулыбкой наблюдала за юной госпожой. - Я могу что-нибудь поесть? – спросила Эллис, налюбовавшись собственным отражением. - Прикажете подать завтрак? - Да… приказываю. - В столовой или здесь? - Э… В столовой. Проводите меня туда… Я ещё не запомнила все комнаты. Камеристка слегка поклонилась и обронила: - Следуйте за мной, графиня. Они прошли в небольшую комнату, обставленную, как столовая: большую часть занимал круглый стол, накрытый узорчатой скатертью, вокруг которого расставлены с десяток изящных стульев, под стеной – буфет, заполненный золотой, серебряной и фарфоровой посудой, между двух высоких узких окон – шкаф-лифт, на котором поднимали горячие блюда из расположенной на первом этаже кухни. Эллис опустилась на услужливо подставленный стул и попросила принести попить. - Что госпожа желает: сок, чай, вино? – уточнила камеристка. - Сок, пожалуйста… Служанка вышла, но вскоре вернулась с подносом, на котором стоял фарфоровый кувшинчик и стеклянный кубок, обрамленный в червонное золото. Поставив кубок перед госпожой, она сняла с кувшинчика крышечку и налила в посуду тёмно-оранжевую жидкость. - Это сок цитринов, миледи. Эллис с наслаждением выпила приятный кисловато-сладкий напиток, превосходно утолявший жажду. Раньше ей изредка доставались цитрины – в основном, подгнившие или недоеденные Люсиль. Но сок она пила впервые. Божественный напиток! - Нести завтрак, госпожа? - Да. Камеристка вышла и через несколько минут в столовую вошли две девушки, нёсшие накрытые салфетками подносы. Спустя минуту, перед Эллис стояли печёные яйца, ароматная, нарезанная тонкими ломтиками ветчина, свежие тёплые булочки, фруктовый салат и орехи, варёные в меду. Служанки сервировали стол и удалились, отвесив госпоже почтительные поклоны. Марис осталась, став у двери. Эллис придвинула тарелку с яйцами и взглянула на камеристку. - А господин граф уже завтракал? - Да. Милорд встаёт очень рано. После завтрака он ездит на прогулку. Он недавно вернулся. - Тогда… позовите его, пожалуйста… Если он не занят, конечно. - Слушаюсь, госпожа, - присела в поклоне камеристка и вышла. Вернулась она через минуту. - Я послала за господином Луир, вашу вторую камеристку. Эллис уже приступила к десерту, когда в комнату вошёл супруг. Девушка тут же вскочила и склонилась в низком поклоне. Граф ответил ей вежливым кивком, обнял за плечи и поцеловал в лоб. - Доброе утро, сударыня. Как спалось? - Прекрасно, милорд, - стараясь не смотреть ему в лицо, ответила девушка. - Вы меня хотели видеть? - Я… хотела с вами поговорить. - Я весь внимание, дорогая. - Не разделите со мной трапезу? - Спасибо, я уже завтракал. Разве что, выпью немного вина. Он сел напротив супруги, вытянув и скрестив длинные ноги. Начищенные до блеска сапоги скрипнули, соприкоснувшись. С приходом графа к ароматам еды примешались терпкий запах конского пота, сапожного крема и мускусных благовоний. Этот «букет» весьма понравился девушке. Эллис посмотрела на камеристку и приказала: - Принесите господину вина, пожалуйста. - Какого, осмелюсь спросить? - Лёгкого, игристого, - ответил граф. Служанка поклонилась и выскользнула за дверь. Когда они остались одни, граф посмотрел на девушку и произнёс: - Миледи, разрешите сделать вам несколько замечаний… Эллис поперхнулась орешком и виновато посмотрела на супруга. - Я сделала что-то не так?.. - Поймите, дорогая Эллис. Вы уже не служанка, не рабыня… Вы – госпожа. Графиня Атонианская. На «вы» и вежливо можете говорить только с равными. Слугам нужно говорить «ты», и никаких «пожалуйста». Вы приказываете, они исполняют. Если они ленятся, наглеют или воруют – их наказывают. - Простите, милорд… Я ещё не привыкла. Я постараюсь поступать так, как вы говорите, - пристыжено пробормотала девушка. Граф встал, приблизился к супруге, взял за плечи и поднял. Заглянув в голубые чистые глаза, мягко произнёс: - Не извиняйтесь, моя милая Эллис. Я ведь вас не ругаю, а помогаю освоиться в вашей новой роли. Это трудно, но я прошу вас постараться. Я хочу, чтобы вы как можно скорее забыли о прошлом и почувствовали себя настоящей госпожой Атонианской долины. - Я буду стараться, милорд, - искренне пообещала девушка. - Так о чём вы хотели со мной поговорить?
Добавлено (19.05.2013, 12:57) --------------------------------------------- Глава пятая
5
Но ответить Эллис не успела. Вошла Мариса с подносом. Она подала господину кубок и запечатанную бутылку. Здесь же, на подносе, лежал штопор. Граф вытянул пробку, налил в кубок пенящийся напиток, и взглянул на супругу. - Вам налить, дорогая? Рекомендую: довольно хорошее лёгкое вино. Эллис кивнула и подставила кубок. Граф наполнил его до краёв и взглянул на камеристку. - Оставь нас, - обронил. Девушка тут же исчезла. Пригубив вино, Эллис сказала: - Я слышала, вы встаёте очень рано. - Привычка. Встаю на рассвете и делаю верховую прогулку. До города и обратно. - А… не могли бы вы взять и меня… на прогулку? - Вы умеете ездить верхом? - Нет… - Тогда я прикажу приготовить двуколку. Перед обедом мы немного прогуляемся. Я покажу вам окрестности Трейвилта. - Чудесно! – обрадовалась Эллис. Она отхлебнула вино и робко взглянула на ужасающее лицо супруга. Удивительно, но сейчас оно не показалось ей таким ужасным, как прежде. – А чем мне заняться сейчас, милорд?.. Видите ли, в доме леди Айскин я постоянно была занята каким-либо делом… А сейчас… Простите милорд, но я не знаю, что мне можно, а чего нельзя, чтобы не ставить в неловкое положение ни себя, ни вас. - Да, это проблема… - задумался граф. – Вам нужен учитель этикета. Я постараюсь подыскать вам такого, как можно скорее. А пока… Ну, осмотрите замок, погуляйте в саду. Вы ведь почти ничего не видели. - Я могу ходить одна или в сопровождении кого-либо? - Лучше, в компании камеристок и парочки слуг с крепкими кулаками… Для защиты от непредвиденных обстоятельств. Хотя мои слуги вышколены, но солдаты бывают весьма грубы. - Куда мне не следует заходить? Губы графа зловеще изогнулись, но в глазах появились весёлые искорки, и Эллис поняла, что он улыбается. - Учитель этикета ответил бы, что высокородной леди нечего делать на хозяйственном дворе или в серале рабов, но я вам скажу: идите, куда хотите! Хорошая хозяйка должна досконально знать свой дом. Чем лучше вы его узнаете, тем легче вам будет им управлять. Я ведь женился не для того, чтобы любоваться вашей восхитительной красотой (хотя это занятие мне весьма по душе), а для того, чтобы дать этому дому хозяйку. Подняв от кубка глаза, Эллис взглянула на супруга. Он глядел на неё, их взгляды встретились. В чёрных глазах графа светились ирония, лёгкая грусть и… любовь. Да, этот ужасный с виду человек, гроза подданных и герой страшилок, определённо испытывал к юной супруге некие нежные чувства. Понимание этого придало Эллис смелости, и она, несколько неожиданно даже для себя, попросила: - Милорд, разрешите задать вам один вопрос… - Спрашивайте, дорогая. - Почему вы женились на мне? Ведь вы могли выбрать девушку из любой благородной семьи. Например, леди Люсиль Айскин… Она красива, умна, хорошо воспитана и благородна. Граф медленно поставил кубок и его глаза стали холодными и непроницаемыми, как два полированных агата. Эллис испугалась, что коснулась темы, которой не следовало касаться, чем рассердила супруга. Но когда он заговорил, голос его был спокоен. - Когда-нибудь я отвечу на ваш вопрос, но не сегодня… Согласны? - Да, милорд, - покорно склонила голову девушка, радуясь, что не попала в немилость. - А сейчас я вас покину, - встал граф. – У меня есть неотложные дела. - Да, конечно, милорд, - вскочила Эллис, едва не опрокинув стул. – Простите, что задержала вас. - Пустяки… Мне приятно ваше общество. Встретимся перед обедом, на прогулке. Я пришлю за вами слугу. После ухода супруга Эллис несколько минут стояла у окна, глядя во двор, успокаиваясь и приводя мысли в порядок. Она была совсем ещё юной, но неглупой девушкой. Эта недолгая и непринуждённая беседа дала некоторую пищу для размышления незрелому, но пытливому уму. Пока она поняла одно: граф – не монстр, каким его описывали злые языки. Он страшен только внешне. И он испытывает к ней, своей супруге, нежные трепетные чувства, возможно, даже любит. Иначе, как объяснить его доброжелательность, терпение и потакание её неуклюжести и простоте? А если это так, то не стоит опасаться с его стороны насилия или грубости. Хватит дрожать при его появлении, пора начинать избавляться от этих рабских привычек, как и советовал граф. Эллис решительно открыла дверь и вышла в коридор. Мариса Медрен и ещё несколько девушек-служанок толпились в дальнем конце, о чём-то негромко переговариваясь. Возможно даже, обсуждая госпожу. При появлении графини они мгновенно умолкли и склонились в глубоком поклоне. - Мариса! – требовательно произнесла Эллис и небрежно взмахнула рукой, подзывая камеристку. – В комнату отдыха! Служанка провела её в одну из комнат. Эллис опустилась в кресло у камина, сев лицом к двери, и приказала: - Позови остальных. Я хочу познакомиться с вами поближе. Когда девушки впорхнули притихшей стайкой и столпились у порога, Эллис окинула их внимательным взглядом, отметив, что все служанки, как одна, старше неё на несколько лет. - Я хочу, чтобы вы все представились, назвали должность, сказали, сколько вам лет, кто ваши родители и как давно служите графу, - приказала она. – Начнём с тебя, Мариса. Девушки одна за другой выходили вперёд, делали книксен и представлялись. Так Эллис узнала, что её прислужницы все из хороших уважаемых семей, и приняты в замок незадолго до женитьбы хозяина. Ещё на службе у графини находились несколько рабынь – певицы, танцовщицы и музыкантши. Эллис обратила внимание, что девушки без ошейников. Вместо них на левой руке каждой красовался широкий серебряный браслет с графским гербом. Разглядывая служанок и слушая их рассказы, Эллис обратила внимание на одну девушку, рабыню по имени Алька, певицу и музыкантшу. Она была всего на год старше, бойкая и весёлая. Эллис невольно запомнила её и решила позже познакомиться поближе. Возможно, они смогут подружиться… Хотя девушка была в замке второй день, но уже чувствовала некоторое одиночество, вырванная из привычного круга, оторванная от подруг и знакомых. Возможно, графине и не пристало дружить с рабыней, но кто её за это упрекнёт? Камеристки? Служанки? Пусть только посмеют… Позвав с собой Марису, Луир и Омелию – трёх камеристок – графиня отправилась на обход «владений». Начать решила с покоев графа, ведь вчера он сказал, что она может осмотреть их сегодня. Комнаты супруга отличались скромностью, если сравнивать с роскошной обстановкой покоев графини. Кабинет, гостиная, спальня, столовая – вот и все помещения, которыми пользовался всесильный граф Атонианский. Везде стояла добротная крепкая мебель из тёмного лакированного дерева. На стенах висели гобелены на военную тематику. Ковров на полу нигде не было, даже в спальне. Кстати, спальня была самым примечательным местом на половине графа. Огромная комната, главной достопримечательностью которой был великолепный мраморный камин, над которым висела замечательная коллекция оружия. Рядом с камином, поближе к порталу, стоял диван, обтянутый шёлковой узорчатой тканью. У единственного витражного окна, пропускавшего в помещение приглушенный разноцветный свет, расположился широкий, заваленный бумагами стол. Небольшое, в сравнении с кроватью графини, ложе скрывалось за высокой цветастой ширмой. Всё остальное сумрачное пространство было пустым и свободным – хоть на коне скачи! Удовлетворив любопытство, Эллис проследовала дальше. Везде, где появлялась графиня, слуги отвешивали ей низкие поклоны, а рабы становились на колени. Эти выражения почтения и покорности вначале смущали девушку, но потом она перестала обращать на них внимания, отвечая небрежным кивком или мимолётным взглядом. Больше всего ей понравилось приветствие графских дружинников. При появлении госпожи они вытягивались в струнку и гаркали во весь голос: - Слава графине Атонианской! Офицеры рассыпались в любезностях, отпускали неуклюжие комплименты и лобызали девушке ручки, чем приводили её в смущение. Чтобы скрыть его, Эллис прикрывала лицо веером и прятала глаза за полуопущенными длинными густыми ресницами. Замок Трейвилт поразил её величиной и великолепием. Когда-то казавшийся прекрасным, дом леди Айскин представлялся жалкой лачугой против графского дворца. Его высокие стройные башни вздымались до небес, крепостные стены выглядели неприступными, постройки – вечными. До обеда Эллис успела осмотреть лишь малую его часть. После прогулки по живописным окрестностям и обеда с графом, она продолжила экскурсию уже в сопровождении супруга. К вечеру девушка так устала, что без сил повалилась на мягкую перину и уснула, как убитая.
Добавлено (20.05.2013, 13:21) --------------------------------------------- Что, никому уже не интересно? Плачу...
Прошло несколько декад. Эллис уже немного освоилась с ролью графини и госпожи, но никак не могла заставить себя обращаться со слугами высокомерно и пренебрежительно. Хотя больше не говорила им «вы», но «спасибо» и «пожалуйста» ещё проскальзывали в речи. Граф относился к девушке благосклонно, выполнял все просьбы и пожелания, не надоедал присутствием. Но между ними так и не состоялись настоящие супружеские отношения. Мужчина вёл себя не как супруг молодой, очаровательной и соблазнительной женщины, а, скорее, как заботливый отец. Впрочем, такое положение вещей вполне устраивало Элиссандру. Хотя она уже совершенно не боялась графа, могла спокойно и без отвращения смотреть на изуродованное шрамами лицо, но ещё не могла принять его, как мужчину. Слишком юна и неискушенна она была. Близость пугала её. Даже, если бы на месте графа вдруг оказался прекрасноликий богоподобный молодой человек, она всё равно бы отказалась разделить с ним ложе, будь у неё такой выбор. За прошедшие дни Эллис полностью освоилась в замке. Обладая пытливым умом и превосходной памятью, она почти досконально изучила все его самые потаённые закоулки, хитроумные переходы и запутанные лабиринты покоев. Особенно полюбился девушке сад: маленький, уютный, тенистый, изобилующий цветниками и роскошными клумбами, источающими изумительные, нежные, сладкие ароматы. Часто и подолгу гуляла она прохладными аллеями, отдыхала на мраморной лавочке у фонтана, собирала букеты из великолепных ярких цветов невообразимых форм и расцветок. В прогулках графиню сопровождали все три камеристки или одна рабыня Алька, с которой девушка незаметно сдружилась. Певица обладала весёлым беззаботным характером, любила поболтать, и знала безмерное количество смешных житейских и выдуманных историй. В её компании Эллис никогда не было скучно. Алька не унывала, несмотря на своё положение. Она с рождения была рабыней. И её родители были рабами, и родители родителей тоже пребывали в неволе. В пять лет девочку забрали от матери и отдали в специальную школу, где хорошеньких и способных детей обучали танцам, пению, игре на музыкальных инструментах и ублажению мужчин и женщин. Когда ученики подрастали, их продавали в качестве актёров в богатые дома или гаремы знатных господ. Граф приобрёл Альку на рынке, а до этого она служила у одного купца, который внезапно разорился, и его имущество распродали с молотка. Судьба рабыни тронула сочувствующую душу Эллис. Ведь, если бы не прихоть графа, она могла бы тоже стать бесправной игрушкой в чужих руках. В долгие вечерние часы, когда делать было нечего, Эллис и Алька закрывались в спальне, и рабыня учила госпожу игре на китане или делилась секретами любовного мастерства. Эллис чувствовала, что поступает не так, как подобает "благородной даме", но ей было интересно, и она продолжала тайные занятия. Как-то раз Эллис и Алька прогуливались в саду. Графиня была в лёгком платье, и после наступления сумерек почувствовала, что стало прохладно. Не желая возвращаться, она послала рабыню за тёплой накидкой, а сама присела на скамейку, ожидая её возвращения. Тихо шелестели листья под лёгкими порывами вечернего ветерка, сладко пахли фиалки, начавшие раскрывать серебряные цветочки навстречу ночной прохладе, в кронах щебетали птички, устраиваясь на ночлег. Эллис сидела, умиротворённая и расслабленная… Сзади послышались шаги. Эллис подумала, что это вернулась Алька, и, не оборачиваясь, произнесла: - Ты быстро… Набрось на плечи. - Простите?.. – прозвучал мужской голос. Эллис вздрогнула и резко обернулась. Рядом со скамьёй стоял невысокий стройный мужчина лет тридцати. Его лицо показалось девушке знакомым, и через минуту она вспомнила, что это управляющий поместьем, Гилт Тартин. Она встречалась с ним пару раз, не больше, и то, мимолётно. Не вмешиваясь в хозяйственные дела поместья, которыми занимался исключительно супруг, девушка была мало знакома с той группой слуг. - Господин управляющий? – удивлённо спросила она. - Я, миледи, - чуть склонил голову мужчина. – Вы позволите? Тартин сделал движение, словно хотел присесть на скамейку рядом с госпожой. Но Эллис резко воскликнула: - Нет! Нет-нет! - Почему? – удивился мужчина. – Вы боитесь, что я вас укушу? – неуклюже пошутил он. Управляющий был не только молод, но и весьма хорош собой: красивое лицо, прекрасная фигура, чарующий голос… Но что-то во взгляде и поведении этого молодого человека не понравилось Эллис. Некая нагловатая развязность и самодовольство сквозили в каждом его движении и слове. Девушка вспомнила подобных ему красавчиков – слуг и «благородных» сынков - которые не давали ей прохода в поместье леди Айскин, приставая с глупыми, а иногда гнусными предложениями, преследовавшие назойливым вниманием и блудливыми руками, и почувствовала к управляющему внезапную антипатию. - Оставьте меня в покое, - холодно ответила она. – Ступайте по своим делам. - Не будьте такой букой, сударыня, - нагло усмехнулся мужчина. – Вам это не идёт. Нельзя хмурить такое милое личико, а то на нём появятся морщины, и оно станет таким же некрасивым, как у вашего супруга. Эллис даже опешила от такой наглости. Вскочив, она повернулась к наглецу лицом и гневно произнесла: - Да как ты смеешь, животное, оскорблять своего господина?! - Ой, да ладно! – нисколько не испугался Тартин. – Что это вы так завелись? Можно подумать, что вы любите этого урода. Вас, наверное, воротит от его рожи! Неужели вам не хочется видеть рядом более приятное лицо? - Ты… Ты… - Эллис слов не находила от возмущения. – Как ты смеешь говорить при мне подобные вещи?! Немедленно убирайся! Пошёл вон, мерзкий пёс! Я расскажу Его Светлости, как ты о нём отзываешься! – Эллис даже ножкой притопнула от гнева. Нагловатые глаза управляющего потемнели. Перемахнув через скамейку, он навис над девушкой и схватил её за руку, больно сжав предплечье. - Ну, ты, красотка, - зло прошипел он. – Не зазнавайся! Давно ли стала госпожой? Я слышал, не так давно, ты штопала чулки юной леди Айскин и выносила её ночные горшки… Так что поумерь свой пыл и прикуси язычок, а то не посмотрю, что ты моя госпожа, а подстерегу в тихом уголке и надаю по одному месту… Или расскажу всем в замке, что ты слаба на передок, и даёшь не только слугам, но и рабам… Эллис побледнела, на глазах выступили слёзы. Она не столько испугалась угроз наглеца, сколько её обидел его намёк на её прошлую жизнь. Ведь этот мерзавец был в некоторой степени прав. Сколько бы граф ни твердил о её теперешнем высоком положении, для тех, кто её знал, она оставалась рабыней и прислугой! - Что же вы примолкли, сударыня? – с насмешкой произнёс мужчина, отпуская руку девушки и отступая. – Потеряли голос? - Я отвечу вместо неё, - вдруг прозвучал хриплый голос графа, и высокая фигура выступила из сумрака сада. Ужасающий лик, как всегда, был неподвижен, но чёрные и мрачные, как бездна преисподней, глаза метали молнии ярости. В голосе звучали стальные нотки обнажающегося клинка. – На этот раз ты зашёл слишком далеко, мой маленький Гилт… Я прощал тебе многие проказы, но не мог и подумать, что ты решишься оскорбить мою супругу и свою госпожу! - Ваша Светлость… - пролепетал изумлённый и перепуганный мужчина, отступая от приближающегося господина. – Простите… Я… Я не хотел оскорблять госпожу… Не знаю, что на меня нашло… - И не узнаешь никогда! – воскликнул граф и ударил мерзавца по лицу. Удар был такой силы, что с громким хрустом сломалась челюсть, и голова управляющего откинулась назад, едва не оторвавшись от шеи. Он попятился и упал бы, но граф схватил его за грудки левой рукой, а правой выхватил кинжал из поясных ножен и полоснул по шее. Брызнула кровь из перерезанной артерии, раздались ужасные звуки – хрип и бульканье вскрытого горла. Граф вытер о камзол кровь с лезвия и отшвырнул мёртвое тело. Шокированная произошедшей быстрой и жестокой расправой Элиссандра с ужасом взирала на супруга. Он вдруг предстал перед ней с другой, жестокой, стороны. Спрятав кинжал в ножны, граф подобрал со скамейки накидку, отброшенную им минуту назад, и заботливо укутал дрожавшую не столько от холода, сколько от пережитого волнения супругу. - Простите, дорогая, что наказал этого негодяя на ваших глазах, но я не смог удержаться… Этот мерзавец посмел оскорбить вас! Более того, притронуться к вам своими мерзкими лапами!.. – в голосе графа всё ещё звучала ярость. – Он наклонился, заглянул в блестевшие слезами глаза, и почти прорычал: – Эта скотина заставила вас плакать! - Но вы убили его… - прошептала Эллис дрожащими губами. - Он ещё легко отделался! - Можно было его наказать… По-другому… Не убивая… - Лучшей альтернативой для этого негодяя было бы распятие на крепостной стене, - мрачно изрёк граф. – У вас доброе и нежное сердце, дитя моё, но примите ещё один дружеский совет: никогда не прощайте оскорблений, если можете на них ответить… Пока вы не научитесь этого делать, я буду вашим защитником. - Но, милорд!.. Убивать человека всего лишь за оскорбительные слова… - Это не просто оскорбительные слова, это намеренное унижение! - Но он не сказал неправды… - Из глаз Эллис хлынули слёзы обиды и огорчения. Уткнувшись в широкую грудь супруга, она затряслась от рыданий, невнятно бормоча в бархат камзола: - Ведь это правда, правда!.. Я рабыня, безродная приживалка, бастарда и подкидыш!.. Я штопала чулки и носила горшки, и, сколько бы вы ни говорили всем и каждому, что теперь я графиня, дама и госпожа, никто и никогда не забудет, кем я была!.. - Дитя моё… Девочка… Эллис… - бормотал обескураженный граф, неуклюже гладя супругу по спине. – Не плачьте… Вы разрываете мне сердце… Выслушайте меня, милая девочка… Граф подхватил супругу на руки, сел на скамью и посадил всё ещё рыдающую и жмущуюся к нему девушку на колени. Прижав одной рукой вздрагивающее тело к груди, другой рукой, жёсткой ладонью воина, он ласково гладил волосы и мокрое личико. - Выслушайте меня, - повторил он. – Сейчас я вам расскажу то, о чём не знает никто в Атониане… Много лет я скитался на чужбине, служил разным королям, лордам и герцогам, правителям всех мастей… Воевал, побеждал и проигрывал. Несколько раз я попадал в плен и становился рабом… Да, я был рабом, и не единожды! Эти ужасные раны на лице остались после второго плена… Тогда я три года был рабом в Марлозе и носил бронзовый ошейник. Меня сделали гладиатором и отправили на арену драться с дикими зверями на потеху вельможам и черни. Один из боёв я проиграл… Гиззард располосовал мне лицо, и, если бы не товарищ-напарник, загрыз бы меня насмерть. Я чудом выжил, но остался уродом на всю жизнь… С тех пор я ненавижу гладиаторские бои и рабские ошейники. Вы знаете, что мои рабы не носят их. - Да… - прошептала притихшая девушка, с любопытством слушая рассказ графа. - Я рассказал это, милая Эллис, чтобы вы поняли: быть в прошлом никем – не постыдно. Не важно, кем ты был, важно, кто ты есть сейчас. Наш мир так устроен, что никто не может чувствовать себя в нём в безопасности, и кичится высоким положением только глупец. Сегодня ты господин – завтра можешь стать рабом. И наоборот… Боги играют судьбами людей, как дети цветными кубиками, складывая их и переставляя. Не нужно стыдиться прошлого – гордись настоящим! Граф склонился и легко коснулся губами сначала одного, затем второго глаза супруги, осушая слёзы. - Идёмте, дорогая, я отведу вас в ваши покои… После этого вечера что-то перевернулось в душе девушки. Она как бы повзрослела, словно покров прошлого сполз с неё, как сбрасывают отслужившую кожу змеи. Эллис обрела уверенность, которой так не хватало ей раньше. И ещё одно чувство пробудилось в душе девушки: в ней проклюнулись первые ростки любви к супругу.
с интересом прочла обе главы. Жду продолжения!