Твоё сердце.

 

Сердце твое - это кубок с напитком любовным,

Нежностью полон,  и плещет она через край.

Губы медовые шепчут мне голосом томным:

« Сладость мою не спеша до конца выпивай!»

Моя жена растит цветы прилежно

За них порой испытывая страх,

Что слабые погибнут неизбежно,

А я не понимаю в тех цветах.

А я когда-то...

 

А я когда-то был во фраке,

С помпезной тросточкой в руке,

Ты танцевала в полумраке,

Ко мне летела налегке.

В каждой женщине есть сумасшедшинка,
Их непросто в безумии понять, -
Как жемчужина в ракушке, женщина
Хочет статью своею блистать.

А сердце снова корчится от боли,
Зарывшись в душу, плачет и молчит,
А бедная душа опять в неволе,
Обняв сердечко, тихо говорит:

Былого пасмурные тени,
Толпятся у моих дверей,
При свете тусклых фонарей,
Примеряв образ сновидений.

А может, мы с тобой с другой планеты?
Влетели в мир безумной суеты,
Где верят в жутко странные приметы
И не желают искренней любви.

Как беден воздух, тот, что запаха лишён,
Любимого, горячего дыхания.
Томительного полон ожидания,
Разлуки день, для тех, кто так влюблён.

Я жду тебя почти что век,
Хотя не виделись минуту...
Ты мой любимый человек!
Твою рукой держу я руку.

Я сплю и вижу сладкий сон,
А может быть, кошмар.
И страшный и ужасный он
Вдруг отдых мой прервал.

Зачем ты мне снишься?
Пытаюсь забыть.
Пытаюсь – от слова пытка.
Я не смогла себя простить
За ту роковую ошибку.

Я говорю сама с собой,
Меня никто сейчас не слышит,
Как плохо мне сейчас одной,
Об этом знает лишь Всевышний.

Упасть на твоё плечо и - рыдать, рыдать -
по старой – давно забытой уже – привычке.
Прости, я, наверно, кажусь тебе истеричкой,
но мне очень сложно с чувствами совладать.

Мы сколько с тобой не виделись – лет так сто?
Шучу. Ну, конечно меньше – всего пятнадцать.
А ты изменился внешне! Но взгляд – всё тот,
улыбка - никто не может так улыбаться!

Прости меня, я тебя перестала ждать. -
На гвоздь запасные ключи – в чулан – повесила.
Хотелось жить беззаботно и даже – весело,
и злыми ночами в рыданиях не умирать…

Почему я его, потеряв, называю судьбой?
Потому что открыла в себе не известное что-то:
Я безумно скучаю! Беседую с ним (но с собой),
на двоих по привычке готовлю обед по субботам.

Я не верила в то, что бывает на свете любовь.
Я ступала по судьбам людским озорным верхолазом.
«Вот и с этим мальчишкой», - я думала, - «Буду собой:
если что-то не нравится – брошу решительно, разом!»

Было просто тогда откреститься коротким «прощай»,
легкость нрава его перепутав с ребячьим «незрелость».
Рассердиться на это мальчишество - брать укрощать
и, устав от бессилья, уйти налегке - как умела…

Кто же ведал тогда, что распнет эта жгучая боль,
захлестнут стихотворством ночным прошлогодние звуки?!
Я его, потеряв, называю своею судьбой
потому, что открыла любовь в этой долгой разлуке.

«Он - не твой, он – чужой, он тебе – посторонний!», -
Я себе говорю, и сжимает гортань.
Будто Кто-то вложил его имя в ладони
И сказал: «Донеси!» и сказал: «Не отдай!»

И тропу показал - через колкие пущи.
А дорога длинна, а дорога трудна.
Но надежда светла и любовь так живуча,
Что твержу: «Донесу!», что твержу: «Не отдам!»

«Он - не мой. Он – чужой. Он, увы, посторонний!», -
Повторяю запреты опять и опять…

Но кончаются силы в краю бездорожья,
и так трудно нести, и так сложно отдать…

Болит, немножечко болит,
Туманность смутного утра,
И там под ложечкой щемит,
Прохлада, вечности сестра…

У меня тебя нет, у тебя меня тоже.
Это все, чем сейчас мы с тобою похожи.
Я улыбку твою вижу только на фото –
В жизни этой тебя у меня больше нет…

Всё решено... Предательства порыв!
И кровь кипит... Удар в былую суть...
Письмо уже отправлено! Разрыв...
И нам уже друг друга не вернуть.