чтобы правнук мой – книгочей – надкусил упругую кожицу виноградных этих ночей,

Виноградной пьяною замесью бродят строки нового дня.

Всегда сомневаюсь себе, в своих стихах (это правда, не кривлю душой), поэтому так становится хорошо на душе, когда читаешь вот такие отклики. Спасибо ВАМ!!!

Зачем меня ты Олею зовёшь?
Какой Кавказ? Так значит, ты – не Вова?!..

Татьяна! А Вас нет на стихире? Признаюсь, я здесь до сих пор с трудом передвигаюсь по страничкам. Так и не научилась до сих пор. А там бы я к Вам забегала запросто))

Свеча горела и метель мела, но не для нас, а в строчках Пастернака.

Зачем меня ты Олею зовёшь? Какой Кавказ? Так значит, ты – не Вова?!..

Дон Кихоты То героями, то злодеями – кабальеро в дымных плащах. Бродят барышни Дульсинеями, и балконы вязнут в плющах.

Я давно не хожу по грибы и по ягоды – тоже, но ещё не прошу у судьбы: «Эх, была бы моложе…».

А строка в предосеннем хмелю не сравняется с вешней:

А строка в предосеннем хмелю
не сравняется с вешней:
ни истерики в ней, ни страстей –
чем острей, тем короче.
И не нужно уже скоростей
и беспамятной ночи.

поэт всегда встаёт в незримый ряд, где меж собой о чем-то говорят уже не голосá – стихотворенья.

Но там, где станут хрупкими края, на басни разменяют соловья и баснями накормят напоследок.

И память усмехается со стен, передавая этот странный ген от слова – к слову и от слова – к сердцу.

Стоит июль. Сочится в листьях – лето.
И безмятежность тянется, как мёд.

На пальцах – мёд, ещё не ставший мёдом, – его возьмёт случайная пчела. И сладко пахнет летняя погода – и завтра, и сегодня, и вчера…

Стоит июль. Сочится в листьях – лето. И безмятежность тянется, как мёд.

Что оставлю – то и останется,
и не будем корчить ханжу:
я живу страницей – и странницей
по страницам тенью хожу.