Добавлено (04.12.2011, 18:08)
---------------------------------------------
Сказка. БЕДА ДА СЧАСТЬЕ.

Отправился как-то Иван на поиски судьбы своей.
— Дома-то оно завсегда хорошо, — говорил он, — а на жизнь-то другую поглядеть все ж не мешало бы. А то, того и гляди, пролетит жизнь, словно сокол быстрокрылый и скроется из виду.

Долго ли коротко шел Иван через луга широкие, через леса дремучие. Шел он так, шел, и повстречалась ему в глуши лесной одинокая избушка. Изба как изба. Только вот дверь в нее настежь отворена — заходите люди добрые, гостю любому рады.
Зашел Иван в избу. Глядит, а на столе, покрытом белой скатертью, еда стынет. А Иван голодный да уставший с дороги-то длинной. Долго Иван думать не стал, подошел к столу, а на столе-то подле всего этого пира горой, записка лежит. А в записке той сказано: «Коли ты тот, кого я жду, тогда угощайся. А угостившись — не обессудь».
Ничегошеньки не понял Иван из того, что было в записке-то сказано. Почесал он затылок, покумекал, да ведь голод не тетка, пирожка не поднесет. Присел Иван за стол и давай угощаться. Наевшись вдоволь, решил он отдохнуть чуток. Подошел Иван к кровати, перинами застланной, глядь, а и на кровати записка лежит и там все то же: «Коли ты тот, кого я жду — приляг да отдохни. А отдохнув — меня встречай».
Да и на этот раз ничего не понял Иван. Лег на кровать мягкую и заснул крепко. А когда проснулся, увидал он, что стоит перед ним старуха страшная, беззубая, в лохмотьях грязных, с костылем в руке. Хотел было убежать Иван, да куда там. Схватила его за руку ведьма крючконосая и говорит:
— Угощаться — угостился, отдохнуть — отдохнул, стало быть теперь тебе жить со мною, милок, под одной крышей, покамест я не смилуюсь над тобой, да не отпущу тебя, горемычного, на все четыре стороны.
Не осмелился перечить ведьме Иван. Остался.

Много ли мало ли времени прошло, дней пролетело, ночей сгинуло, а Иван так и жил не по воле своей — по принуждению, в доме старухи постылой. Он уже и не чаял, что вырвется когда на волю вольную, да старуха, видать, сжалилась над горемыкой. Обняла она по-матерински Ивана да отпустила с богом.
— Иди, — говорит, — на все четыре стороны. С лихвою беды ты хлебнул. Знаешь, небось, теперь на что беда-то похожа.
Поверить Иван счастью своему не мог, что на волю-то вырвался. Долго ли коротко ли шел Иван по лесу, жизни радовался. А тут глядь — средь елей дремучих другая изба стоит. Дверь в избу настежь отворена.
— Ну уж нет, — подумал про себя Иван, — другой-то раз я умнее буду.
Да уж шибко притомился Иван от дороги-то своей длинной, да и над лесом тьма сгущалась.
Зашел он в избу. Глядит, а и в этом жилище на столе еда дымится. А рядом с едою записка знакомая: «Коли ты тот, кого я жду — угощайся». Глянул Иван на кровать, да и там все то же.
— Э, да тут, как я погляжу, еще одно пристанище ведьмы проклятой! — обозлился Иван, хотел уж было уйти, да в дверях увидал он девушку красоты невиданной. Глазам своим веры не давал, что эдакое чудо расчудесное в лесу дремучем ему повстречалось. Теперь-то уж и сам Иван был рад остаться, да вот беда: девушка его не останавливала.
— Иди, Иван, на все четыре стороны, — говорила она. — Ничем ты мне не обязан — от угощений моих отказался ты, от гостеприимства — тоже. Что ж мне с тобою делить? Видать, не тот ты, кого в гости-то я ждала. Познав беду лихую, счастья испробовать побоялся ты.

Так и вернулся Иван домой. И все поверить не мог, горемыка, что счастье-то свое он упустил.
— Беду с лихвою познал, — печалился он, — а счастье так и осталось мне неведомо.