В отделе кадров, узнав, что у меня уже есть опыт работы монтировщика сцены, решили, что я им подхожу, хоть какое то представление о работе имею и без всяких проволочек приняли. Временно. А мне больше и не надо.
Скажу сразу, что я проработал где-то дней восемнадцать, а для дотошных,
заработал восемьдесят шесть рублей, плюс стипа, плюс родители, набралось рублей сто восемьдесят, и на них съездил на Украину, на Кубань, посетил Волгоград, но это другие истории, о них как-нибудь потом поговорим.
А сейчас о нашей Свердловской киностудии.
За все-то время, что я проработал на киностудии, я участвовал в создании трех фильмов: Всеволода Плоткина «Просто Саша» и двух других, о которых абсолютно ничего не помню. На данный момент был важен процесс, о результате я не задумывался.
Попал я в бригаду монтировщиков декораций. Бригадир был действительно мастером своего дела, он знал все и всех. Он знал, что мы должны делать, а что не обязаны или можем сделать, но за отдельную плату. Прибегает как то в обед администратор фильма.
- Ребята,- говорит,- срочно реквизит из склада привезти в павильон. Диван, шкаф, стулья, стол.
- Это не наше дело, - отвечает ему бригадир,- Мы на другом фильме.
- Ну, очень срочно, а за сколько сможете?
- Ты что не знаешь? Такса одна, десятка.
- Хорошо, только паспорт кто- нибудь принесите, оформить надо.
Двадцать минут работы, десятка на руках, через дорогу гастроном. Пять «бомб» бормотухи по ноль семьдесят пять. К вечеру «АУТ».
Паспорт администратору так ни кто и не принес. Я у бригадира спрашиваю.
- как администратор выкрутится?
- Ты за него не беспокойся, он найдет на кого выписать и сам в накладе не останется. Это же кино. Кто деньги считает?
Мне показалось тогда, что администратор это загнанный зверек, которого все пинают, все от него что-то хотят, требуют, гоняют, что это самый никчемный человек в киногруппе. Но это человек, без которого ни один фильм, никогда, не был бы снят!!!
Запомнились мне и такие люди на съемочной площадке – они называли себя осветителями, вели себя очень важно и степенно. Как же, они знали , что такое двести двадцать вольт, люксметр и килоджоуль. Они чуть ли не лопались от собственной значимости.
Запомнилась мне женщина хлопушка. Действительно у каждого режиссера есть помощница, которая перед каждым дублем выбегает, становится перед камерой и кричит волшебные слова типа, сцена номер пять, дубль два. И хлоп своей хлопушкой. Все, началось. А вы думали, что после слова «Мотор»? И что интересно, она хлопнет и растворится, нет ее до следующего дубля.
О режиссерах говорить не хочется, о них всё артисты сказали, да и мы для них вообще не существовали, они нас в упор не видели да и мы их тоже.
А вот артисты совсем другое дело, на них хоть посмотреть интересно.
Я как сказал одной девчонке из нашей группы, что с Мариной Неёловой разговаривал, она чуть в обморок не упала, оказывается это её кумир, её самая любимая актриса и она, о таком счастье, как поговорить с ней, даже и не мечтала.
И не могу не сказать пару слов о художнике. Трудяга, весь на нервах, ему дай только что-нибудь покрасить. Он бы и режиссера, покрасил, и женщину-хлопушку, и администратора, наверно, с большим бы удовольствием выкрасил бы всю осветительную группу, и нас монтировщиков, хотя нет. Во первых мы бы не дались, а во вторых, он нас немножечко боится…
В четверг мы весь день делали из фанеры кирпичную стену, когда, наконец на фанерный лист с большим окном по середине били прибиты все фанерные кирпичики, прибежал художник. Он начал творить, раскрашивать каждый кирпичик в кирпичный цвет. Мне показалось, что в детстве он, видимо, мечтал, стать моляром, но так получилось, что стал художником оформителем.
Ко мне подошел бригадир.
-Хочешь подхалтурить?
-А что делать?
- Ночью поработать. Видишь, эту стенку готовят к ночным съемкам. Сценку надо одну снять, больничный коридор с наружи, во время дождя.
Вот и решили в нашем студийном коридоре все это провернуть. Мы - то сейчас все это в конце рабочего дня установим, ну а ты вечером на подхвате, да и после съемок быстро все надо разобрать, чтоб утром могли люди ходить.
Ну как?
- Согласен.
Стенку, после художника, было не узнать. Издали казалось, что ее и танком не свернешь, а так всего-то килограммов двадцать. Установили ее в квадратном коридоре, закрепили на распорки, внизу на пол бросили какие- то тряпки, поставили плоское корыто. Я, в начале, не понял для чего, но вспомнил, что бригадир говорил, что-то о дожде. Любопытство разбирало все больше. Но когда принесли трубу с насверленными дырками, заглушенную с одной стороны пробкой, а с другой стороны надетым на трубу длинным шлангом, другой конец которого был выведен на улицу, через окно соседнего кабинета и подключен к крану, из которого поливали траву и асфальт, я понял – дождь будет.
Отсняли две сценки. Первую, это когда врач- один из героев фильма «Просто Саша», разговаривал с медсестрой Сашей Неродовой, которую играла Неёлова, и вторая сценка, когда это медсестра после какой-то операции прижималась к этому стеклу и плакала от счастья, и тут начинал идти дождь.
И вот как примерно проходили съемки второго эпизода.
Режиссер сидит в кресле, оператор с камерой перед окном, женщина –хлопушка где-то рядом, но её не видно, администратор везде. Марина Неелова докуривает сигарету. Сантехник дядя Петя стоит на табуретке и держит трубу с шлангом над окном, его помощник у крана на улице.
Режиссер: - Приготовились. МОТОР!
Женщина – хлопушка: - Сцена пять, дубль первый.- ХЛОП!
Саша – Неёлова подходит к окну, сильно прижимается к стеклу, пытается заплакать.
Дядя Петя орет напарнику:- ОТКРЫВАЙ!
Саша – Неёлова начинает ПЛАКАТЬ!
Одновременно вместе с ее слезами вырываются из трубы под давлением сильные струи воды. Дядя Петя начинает энергично трясти трубой, водить её то вправо, то влево. Всё в воде. Саша плачет, стекла от воды плачут, на полу лужа. Заплакала и кирпичная стена. Кирпичи то покрашены были гуашью,а вы чем думали, масляной краской что ли?
Сцена КЛАСС. Все ПЛАЧУТ. Воды море, а режиссер недоволен:- СТОП!
-Закрывай,- кричит сантехник.
И так раза три, пока до режиссера не доходит, что кирпичная стенка уже не стенка, а фанера с паралелипидеками, что у Марины Неёловой слезы закончились, сколько можно реветь то. Воды полон коридор и она побежит скоро в кабинеты, что сцена занимает всего секунд десять экранного времени, конечно, важный психологический момент, но он был пойман еще в первом дубле, когда слезы и дождь совпали.
-Все, СНЯТО! - И исчезает вместе с артистами и ближним окружением, начинается НАША работа.
Почему я так подробно об этом пишу, да потому что это были только цветочки, ягодки начались, когда в середине июля в центре большого города решили снять сценку в другом фильме, которая происходит в кочегарке далекой сибирской деревни в январе месяце.
Кочегарку нашли в каком-то автопарке, по случаю съемок ее затопили, хоть на улице плюс двадцать пять, но за окном этой кочегарки пусть не большим, но все-таки более мене прозрачным, буйно росла и цвела картошка.
Честно скажу, первый раз увидел, как из лета делают зиму. Эту картошку в огороде покрыли белыми длинными тканевыми полотнами. Из окна кочегарки появился вид на сугробы. Зритель во век не догадался бы, когда это снималось. Но больше всего досталось артисту, который в тулупчике, правда на голое тело, кочегарил и подбрасывал в топку угля. Пот катил с него градом. Сколько они снимали дублей, я не считал, да и не моя это была работа. Моя работа настала, картошку от «снега и сугробов» очищать.
Восемнадцать дней пролетели быстро, были уже куплены билеты на поезд, Рассчитали быстро. Получил деньги. И мы с киностудией расстались.
Но честное слово, увидев всю киношную кухню из нутри, поварившись в этом бульоне, я лет пять не мог нормально смотреть фильмы. А когда идет дождь в каком-нибудь фильме, мне все время мерещится дядя Петя за кадром с обрезком трубы, а грань между ЗИМОЙ и ЛЕТОМ такая зыбкая, такая эфемерная, что и не знаешь, а есть ли ОНА?
02марта 2010
