Эти гибельные сороковые. Не знали такого тогда, и не выли. А если и выли, то от конца и потери смысла. А не как сейчас, от художеств своих и свиста. Нет, слаб человек. И тогда, и сейчас, - но он может быть сильным! По серьезной причине. Например, понимание несправедливости войн, осознание возможности скорой кончины. Близких. А тогда, в оторванность веря, - понимали, стояли за дверью, - на холоде, на морозе. На полном серьезе. Умирали и жили. Существовали. Карточки в пальцах сухих тасовали. Цвета стали. Жаль, только цвета. Лили бы танки из черного мета, чтобы танки стреляли. Во врагов Ленинграда. Копали окопы. Кто мог. Кто не мог, - умирали. Игрой на рояле. Страдали от боли, от голода, и от печали. Последнею кровью писали. Жили, надеялись. Нет, не влюблялись. Чувств не хватало. Кроме страха остаться последним. Проснувшись, себя не найти в постели. Замотанным в шали и одеяла, дышать мерзлым воздухом. Кто не верил, уже не вставали. Линией жизни ползли, не сдаваясь. Помни о тех, кто смерти достался, и кто волею судеб в живых оставался. Был человеком. Даже без шанса.
