Ну, давай присядем на дорогу,
Я готов покинуть милый край.
Проводив до самого порога,
Доброго пути мне пожелай.
Пожелай, чтоб я вкусил покоя...
Но напрасно ждать судьбы дары.-
Миражами встанут из прибоя
Минареты пыльной Анкары.
Что же! Что же! Тщетна безмятежность,
Благодать сошла не в этот мир,
Но пока трепещет в сердце нежность,
Красота - священный мой кумир.
Ну, давай присядем на дорогу,
Я готов покинуть милый край.
Проводив до самого порога,
Доброго пути мне пожелай.
1986
2
Липовой аллеей в солнечных накапах
Я иду бездумно. Дышится легко.
На затылок сдвинута соломенная шляпа,
И глаза весёлые видят далеко.
Не прошу у жизни ничего такого,
Лишь бы волен в песнях был всегда поэт,
Лишь бы видеть в ближнем друга дорогого
И во встречных лицах узнавать привет.
От кафе открытого растеклися тихо
Запахи съестного и табачный дым.
Вдруг я слышу голос: "Парень, погоди-ка,
Ты давно тут ходишь, сядь, поговорим.
Ты поэт, я знаю. Всё стихи слагаешь
О цветах, о ветре... Эка ерунда!
Вроде остального ты не замечаешь,
А писал бы лучше про людей труда.
Хорошо! Даются премии за это.
Ведь нужны ж какие-то на житьё шиши!
А за твои туманы, листья да рассветы,
Если напечатают, выдают гроши.
Да тебе, похоже, по колено море?
Знатно приспособился в облаках витать!
А у нас внизу-то и компьютер вскоре
Запросто сумеет в рифму сочинять".
К столику подсел я. Что же, прав "товарищ".
Только приходилось уж осознавать:
За стихи, увы, большие гонорары
Мне ни разу в жизни точно не видать.
Но и так я знаю: без лугов и чащей,
Дивный цвет природы средь других цветов,
Сделается роботом всякий работящий
В каменных вазонах шумных городов.
Неужель поэзия - дело впрямь нетрудное?
Но куда компьютерам взять её труды!
Что им боль душевная? Семечно арбузное,
Брошенное в лужу дождевой воды.
Пусть разгром устроит мне любой редактор.
Но опять стихами повторять я рад:
Должен чтить травинку и железный трактор,
В небо изрыгающий керосинный чад.
Рядом с ней законное в мире наше место.
Оттого-то даже в каменной глуши
Я иду свободно и широким жестом
Вырываю строчки прямо из души.
Смысл строчек ясен, смысл строчек вечен.
Потому счастливым стану вновь и вновь,
Что понять их может каждый человече,
И любовь в уплату будет за любовь.
1986
3
Прощай - мне море говорит,
Волну к ногам бросая ближе,
Я никогда, чудной пиит,
Лица любимой не увижу.
Прощай же, Крым! Я в жизни прохожу
С усмешкой ласковой всё дальше, мимо.
И, может быть, получше я сложу
Другую песню о другой любимой.
А прежняя?.. Ах, ей уж не простить
Моих измен... Она давно воспета.
Поэт не может без любви прожить,
Любовь существовать не может без поэта.
Прощай же, Крым! К тебе не возвращусь.
Опять на сердце боль, и тени под глазами,
И поднимается в душе встревоженная грусть,
И чувствую острей, как хорошо с друзьями.
1986
4
Я теперь так часто забываюсь,
Грезя в кукольный арбатский лоск...
На каштанах свечи догорают,
Осыпая лепестковый воск.
Потускнел вдоль моря пляж песчаный,
Синий вечер в липах зашуршал.
От житейских мелочных метаний
Я душой безжалостно устал.
И в кафе открытом жду от скуки
В этот сказочный евпаторийский час,
Что сейчас вот любящие руки,
Вдруг почую на своих плечах.
Эти руки - сон, мираж далёкий.
Кипарис как тёмный минарет.
Я сижу, эфенди одинокий,
Ветра лёгкого пью голубой шербет.
На волнах уснул закат багряный.
Мягкий плеск, ни вздоха в тишине,
И луна лик холодно-румяный
Сквозь листву приблизила ко мне.
На каштанах свечи догорают,
Осыпая лепестковый воск...
Я теперь так часто забываюсь,
Грезя в кукольный арбатский лоск.
Тесно в городе. Всё каменно немое.
Где душа крылато петь вольна?
Птица хоть поёт, но не душою,-
Без души и клетка не тесна.
А поэт стремится на свободу
Из любых опутываний цепких.
Он не может никому в угоду
Быть таким, чтоб петь свободно в клетке.
Петь - сгорать. И никогда не стану
Недовольным я своей судьбой,
Даже если в тесноте останусь
Догорать каштановой свечой.
Ибо то не блажь, не наважденье,
Из того не делаю секрета:
Нет поэту выше наслажденья
Выгореть без дыма, но со светом.
1987
Понравилось