огромным рыжим телом на асфальте
вальяжно развалился, разомлев
на солнце. А по кобальтовой смальте
несутся друг за другом облака.
Косясь на них, он жмурится лениво ,
стучит хвостом - он сыт ещё пока.
Кленовым золотом горит густая грива,
и веток голых острые усы
топорщатся на морде благородной.
Пойдем на улицу, пока он не голодный,
он нам позволит дивные часы
с ним провести. И станет откровеньем
прищур его каштановых очей.
И мы запомним всё до мелочей,
ведь чудо не стирается забвеньем.
