Осень преданно реальна:
как протянутые руки,
запах падающий сверху
и спрессованный внизу.
Осень, как и смерть банальна -
вкус земли и тризны звуки.
Вы, слепому мне поверьте -
я их пробовал на зуб.
Осязая ваши взгляды,
непричастны и брезгливы,
я стучу по тротуару
«тики-таки-тики-так»
И как дождик-бомж награды
я не жду,
проходит мимо
эта жизнь.
Часы мне вторят:
«тики-тики-таки-так»
***
Лики башен
нежным светом
через толщу бытия -
то была
страна Советов,
а не Китеж - стольный град.
Всё, утопла, разбежалась прихлебателей орда.
И в запое оказалась все деревни-города.
Брёл туман речей напетых из-за занавеса (гад),
в эхо суверенитетов как парад из града в град.
Кнут взяла рука шальная - нас славян здесь - тройка, биш.
..."широка страна родная", а остался только шиш!
Как бежали
кони - пуще беловежского быка!
Думали, так будет лучше,
получилось абы как.
Кто набрал
не церемонясь,
кто не брать давал зарок.
Брать по чину - каждый волен –
дань неси, плати оброк!
Потонул он, потонул он! Он ни Китеж, ни Китай.
Надо жить. Фонарь задуем, чтоб не видеть "светлой" даль.
Хоть кричи, хоть не кричи ты –
кто тут временные, слазь!
Власть тебе не чита-дрита. Власть она на то и власть.
***
…А тучи всё ниже и ближе.
Луна помахала крылом,
и соком над городом брызжет
лимонным. «Лимонка» потом
взорвавшись до полураспада,
делилась на дольки и вот:
строений надмирных армада
над мирной общагой плывёт.
И лужи все замерли, ахнув:
дворцы, купала, терема
Спускались и музыка бахнув,
исчезла и с нею дома…
…А тучи всё ниже и ближе.
Луна помахала крылом.
Лимонный ликёр кто-то лижет,
а мы пьём портвейн
с миражом.
***
Я почти не то ни сё
средь фигур мадам Тюссо.
Не стою и не лежу,
не улитка и не жук.
Обезличены как тени,
люди с лицами растений.
Лучше было б не родиться,
чем из воска
рожи-лица...
***
Если солнце тягучее, словно желудочный сок.
Или сыпется прямо в затылок, как ржавый песок
Сумасшествие мира уже не заставит нас ждать.
Как предвидел Вавилов - она биосфера - нам мать.
***
В пустыне жили рыбы, как рисовые зёрна,
в озёрах жили рыбы бубенчиками солнца.
Теперь пустыня - рыба, поёт на медных трубах,
но пузыри пускают серебряные губы.
Пока что не случилось, а может, не случится,
в лесу есть тоже рыбы, у них другие лица,
барханы не поют им…
…………но хочется мне вкратце
………………сказать – что на безрыбье
………………………нам лучше б не остаться!
***
Ах, эти первые стихи!
Они как дети,
как позабытые грехи,
как сон, как ветер.
Кто за меня
ту прожил жизнь
в бумаге белой -
мне жаль вас и не жаль,
вы лишь
мой след
не смелый.
***
Иди за мной! Пойдём туда,
где нет рассвета, только тьма,
где одинокий мальчик мой
мы не расстанемся с тобой.
Танцуют звёзды и луна.
Я одержимостью полна,
а ты опять сидишь один?
Цепь разорви, оскал раздвинь!
Артерий сонных кровь открой,
в мохнатой шкуре жажде той
напиться дай!
Иди за мной -
мохнатый мой!
***
Имя проекцией птичьих нот на снегу,
ноты не те но отлично видна рука,
кажется, вот-вот прочту его и смогу
спеть, хоть не знаю я птичьего языка...
***
Пёс охраняющий может не быть ноябрём? -
Смотрит глазами рассыпчатых бабочек бельмами,
делает вид, что двоится в окне фонарём.
Это глаза твои светятся страшные, белые.
И между рамами стёкол, ещё посмотри -
стеклопакет не пропустит его пустоглазого.
Это твои, не мигая в себе изнутри
ищут осколки собачьего бывшего разума.
***
Играй, пляши, шальное пламя!
Фигуры не изящны, но голы.
Мелькают в отраженьях лиц
смешки -
что делаешь ты с нами?
Ночные тени как шабаш,
огонь, пляши, играй -
ты наш!
***
прошлое - единица,
завтрашнее в квадрате
стен, если заблудиться
то и одной мне хватит
жизни,
я стала мамой:
мысль не уходит - держит,
мухой жужжит упрямо -
кто я теперь и где же...
***
стань тут
источником и замри
а потом отомри -
пусть пьют...
***
Шаль-осень
накинешь
жаль после
не снимешь...
***
там лета горький вкус,
твоей улыбки яд,
температура плюс,
+ не я.
***
фарфоры льда
Цянь-лун - протри!
магнолий вывернуты рты,
ладонью отодвинь тот куст,
где долго почевал Хунли...
***
Поэт немой распутывал на жестах пальцев пряжу
стихов и проколол язык веретеном молвы.
Кричал от боли долго и протяжно,
потом остался у кудели выть.
Пока другой не подошёл - глухой, как телеграф
и плотным жестом объяснил немому,
кто на вершине лишний и наф-наф.
Они здались, чтоб из песка с соломой
выстраивать фантомные жилища.
Раз выдохни - ужалит изнутри,
но соверши под купол свой прыжок
всем телом рифмы, с лёгкостью гимнаста слога.
Пощекочи утёнком голенастым
земной покров разок. Взлети драконьих гребешков песочных башен выше!
В стране стихов распустится цветок.
Тогда убогий тот не отвернётся, сделав вид,
……………………………что …не расслышал.
***
Я стар и снегом
убелён,
как ветви у дерев
зимой,
восторженность
свою презрев,
я вижу - как
у милых дев
она ликует предо мной!
***
Ландыши, ландыши -
жемчуг на бирюзе!
Ладно, же -
будем ладно жить,
сказал муравей
стрекозе!
***
Как по сабле
крови каплей
вытек стих.
С колом в горле
в сердце голый
лёг и стих...
Тает холод -
сново молод
я как ты!
Дали силы
мне извили-
ны
судьбы...
***
Теперь во мне их словно двое.
Хотелось бы - добром уластить,
тем более
в моей всё власти!
И так бывает день за днём -
сС кнутом и пряником живём...
***
Сплетенье пальцев
кажется мостом меж нами,
их разнять -
смогли мои объятья...
***
В обёртку бумажную мятной конфетки
начинкой ты спрятала душу.
Тебе показалось, она у нимфетки
и то, что бывает снаружи.
Начинка души это что-то другое:
без формы, без цвета и...
......................без покоя.
***
Жёлтый зонт
над розовой мечтой
и насквозь пробита неба крыша,
говорят, там есть какой-то слой
если полетит..................
...............останутся лишь мыши!
***
Тили-бом,
воздвигнут - брошен
дом из мыслей, тех, что в дрожь
из хаоса жизней прошлых
нас бросают (не поймёшь...).
Динь-динь-дон, зовёт он снова -
дай зайду, опять забыл -
сам не знаю что (в нём - слово
бьётся из последних сил).
Тили-бом, я помню - кошкин!
Он сгорел, а у дверей
ждали маленькие крошки,
(и не жалко ж было ей).
Как же можно - строить, холить
жизнь на это положив,
и не видеть страх и боль их тех, кто, словом
только жив.
Не от этого ли полон
дом твой радости и слёз
если, словом,
он наполнен -
будет жизнью, и всерьёз.
***
Шестилапы и мохнаты,
тонким Олинким шитьём
молодые паучата
выстилают окоём,
заплетая в паутинку
из размолотой воды…
Крест резной соткут на спинке,
если косточки - звезды.
Солнце в чаще затаилось
полуяви-полусна,
ищут по сусекам вилы -
где там чёрная Луна?
У неё над головою
Мара-вьюга пронеслась,
разметала сети вволю -
и скрипит паучья снасть!
Выбирает Мара невод
мёртвой с крошевом воды:
вправо – кто в поэтах не был,
влево, кто уже там был!
Все в ржаную ниву лягут -
прорастут ли семена,
что засеет дочка Лады
и Кощеева жена?
***
А в глазах твоих подСказка,
а в ладошке - вишенка.
Я напился снова ласки
и немного выше стал.
Выше слов и выше снега.
На ресницах тает негой
та случайная слеза,
что продлит мои года...
***
Я, старая пугливая луна,
приснившаяся кошке,
плыву по колеям немого сна,
как эхо - Just to beat!
брошенное
в кромешные травы дали Сальвадора,
мчит,
мчит,
мчит -
скорая к загадочной душе моей,
которая, висит столько лет над берегом
и леденеет всё сильней,
как поцелуй губ в губы себя бережно
в зеркале.
Я, грязная шлюшка по имени Just to be,
со мной реальна лишь случка
я обращаюсь к миру с мантрой:
купи
купи,
купи,
купи –
я мчусь к тебе мальчик,
как скорая помощь задроченная -
продайся этой ночью!
Я, как гадкий утёнок,
вылупилась в змеином желудке гаража
после кучи колёс предохранения
и меня
меня
меня
вязкий бархат матери рожал
в колени.
Я выплюнута, как слюна
из облачной матки сна
с глазами соплами -
голубыми медузами газа,
придавленными к газовой плите.
Моя речь - мёртвое варёное мясо,
стихи мои, как мокрый непрожаренный сон,
горящий на сковороде,
приправленный фрустрацией
хрустящей улыбки черепа,
висящего на мёртвой руке туч.
Усынови мя –
велик и могуч!
А завтра, спро'сите -
кем я буду?
Обрывками снов грубых,
выблеванных волосатым мальчиком хиппи,
которому скинхеды просто
выбили очки о зубы
за то, что он хитрый -
крутил глюки на золотых струнах небытия
по воскресеньям апостолам,
которые
падали,
падали,
падали,
как листья с веток…
А последний, посланный (это буду я) -
стал человеком.
Я улыбка толстозубой пустогрудой кассирши,
которой снится кот Каширский -
президент Америки,
увенчанный короной Хиросимы
и Нагасаки и, как его убиваем уси мы -
светло, дотошно и уверенно
с расфуфыренным видом
неитронн-утой свечки, которую вставили
и забыли поджечь фитиль…
А ему уже снится сон розовый
где Атлантида и
полный
полный
полный
пи...штиль
и цветок – Амброзия...
Я…
***
Осень вздыхает украдкой и плачет:
-Ну, размечталась, а как же иначе.
В золоте я перед выходом новой
белой холодной красотки. Ну, что вы!
Эти наряды мне для утешенья,
вон у зимы - тоже есть украшенья
из серебра и бриллиантов. А злато
есть у меня, я же не виновата.
***
Как Клелия она прекрасна...
исписана ладонь руки,
стихи изящны и легки,
но для Фабрицио - опасны...
***
Демисезонностью болела осень:
любить хотела и курила мало.
Весна её пальто когда достала -
всё, что там было, с радостью скурила
и всё любила... и любила и... не собиралась бросить...
***
треснула тьма, свет пролился,
как благовест - на лица...
***
в однокласниках бродят джульеты
говорят, что - ещё мол, не лето
и ромео полно в однокласницах
тоже в цацках из старых ужастиков,
и останкины рыжие кофты
для души не пригодны, а – корфы,
и мечты не волнуют как простыни
даже скомканые - этих просто нет...
***
Там у больших миров небес
замешан в липкие сосцы
тот маленький, но хитрый бес!
О, если б знали те отцы...
то спрятали бы их в кармашек
(у кенгуру так у мамашек)
А так, приходится, известно -
нам подчиняться этим бесам!
***
Мы стали с тобой рабами:
ты пишешь на мне губами,
я точкой-тире твоей стала,
ты пьёшь из ночного бокала
моей возбуждённой... плоти
а, я - я совсем не против!
***
Что нашли, то и съели:
с грешной мухой тефтели,
хладнокровный народ,
как сырой антрекот;
и со взором туманным
манны целую ванну...
***
Построил памятник себе намедни
О, Мельпомена - он прочнее меди!
А все вокруг зубами скрежетали,
когда узнали - сделан не из стали.
Но всё сложнее оказалось
- был он вечен,
он простотою слов очеловечен!
***
Такое чувство, будто выход мой.
Но нет меня, - я на другой планете.
Из-за кулис обрывки солнца светят
и брызжут тучи второпях слюной…
Меня не слышно…, здесь меня - чуть-чуть…
такая малость… Мысль, или - придумка.
Молчу, себя пытаясь обмануть -
нарисовать, не загадав рисунка…,
что это всё со мной и,- не со мной.
Такое чувство, будто – выходной…
***
Мёрзлая река – окоченевший труп
жизни, вытянувшейся в струну,
как улыбка старушечьих губ –
чёрные берега - поцелуй и… ко дну!
Солнце изгрызено щенками вконец
двух, щека к щеке прижавшихся туч.
Как у бога во рту - прозрачный леденец,
сладостный последний день…белёс и тягуч.
Или.
Речка замерзла и, белый надев тулуп,
греется, вытянув ноги под камыши.
Солнце как печка, а холодно, всё же глуп
этот портной – шьёт из снега и иглой шуршит.
Солнышко к речке прижмётся к щеке щека.
Трётся, касаясь старушечьих губ берегов.
Руку протянет ко дну сквозь один рукав -
лучиком нежно погладит подводный мох.
Только портной снежные одеяла шьёт.
Всё же под ними не так достаёт мороз.
Ну, потерпи ещё, будет тепло - вот-вот!
Он хоть и странный, но любит её всерьёз.
***
(о запрете работ нейрофизиологов)
Сквозь кору летят паттерны.
"Золотая голова"
на вопрос, на самый первый:
как устроены слова?
Отвечает! Есть нейронный
самый первый в мире код!
Сверху смотрит бог - не он ли
сделал всё наоборот?
В виде щёточки пучёчки:
шесть-двенадцать-восемь-семь -
междендридные цветочки -
всё так просто - в виде схем...
Что-то вроде буздыгана,
или божьего бича
над главой нависло...
Рано! Всё - закрыть!
Не изучать!
***
Уходили в землю боги, уносили ноги.
Лес рубили топоры. От природы все дары
люди брали без остатка. Головы свои на грядках
вырастили для замены: и бессмертны и нетленны.
Их тела сухие лаковые.
В них все части одинаковые.
Садят семена из внуков, словно луковицы лука.
Любят лишь тепличных женщин - так удобнее и легче.
И не выдержали боги. Уносить решили ноги...
***
Под бас Поль Робсона
грачи с Гаврошами
принцесс с горошины
пошли снимать.
Весна отличный кич:
принцесс отличие -
у них под лифчика-
ми не видать...
Гаврош у булочной,
он мальчик уличный
чирикал спичками -
крутой пацан.
А грач оседлости
хотел: намедни стих
он для синички в пух
насочинял.
И как стемнело чуть
принцесс нашли и будь
они не перый сорт -
не жаль затрат.
Не нужен Андерсен -
хоть миллион хоть цент,
когда весна на це-
ны не глядят.
***
Москва, Москва - меня влечёт и дышит,
Вздымает груди-купола она, бог мой!
Одним дыханьем
я с тобой дышу на крыше,
Я – Питер,но в окно смотрю к другой...
***
ты была не моя
твой огонь был не я
мне легко не тая
тайну таить…
***
В вину вменяем временам,
что невменяемо покорны -
менять не успевая в горле
охрипших связок стремена.
В которых речь, как всадник пьяный
несётся Кайном окаянным,
и впереди нас смерть одна...
***
Л.
Ты дышишь стихами. Вдох-выдох – дыхание!
Из радости сердца -
Ли-Ли - бемоль-скерцо!
Луна пляшет – мячик:
Лили же - не плачет!
Костры-семицветы:
Лили – мы поэты,
зовём тебя -
где ты?
Это -
ты?
***
Истина в любви женщины
Аристофан прославился в века
своей комедией про облака:
Мол, Зевса нет, гром с молнией от них.
А ты поэт, о чём ты пишешь стих?
О том, что женщина всегда права,
Что у Сократа тоже голова
Так хорошо бы не варила,
Когда б жена его подолгу не пилила.
***
Истина в душе
Тесно в просторе сна двигаться и звучать,
хочется поплясать «во поле, во-саду»
Тело уснёт в земле, бродит вокруг душа.
Любят её дубы,
что-нибудь и дадут.
Если потом душа хочет зажелудеть -
Вырастет даже тот жёлудь, что съела мышь.
Стиснется в лёд вода, ну, а душа – как свет.
Слитный неугомон есть у души – услышь!
***
Истина устами младенца
Я хочу разбудиться изо всех сил,
Я хочу покататься на Тузике,
Я хочу, чтобы мама меня попросила:
Ты большой и не писай в трусики.
***
Истина в крепком слове
Упало яблочко мне на тарелочку.
Как жаль, что просто жить считал я мелочью.
Вон разЪ…баи все – живут, не каются,
А жизни яблочко под гору катится.
***
Истина для всех одна – закон
Я пра'вило Прохруста поставил себе
Буду пр'авить, вас жду, трепещите!
Усмиряющий боль - я не бог и не бес.
Есть прохрустово ложе – вам жить с ним.
***
Истина в мечтах Санчо Панса
Сражаться с мельницами или с драконами -
он мой хозяин, я должен - хоть тресни!
Душевная ломка - руками не трогать:
ему Дусинеину, а мне - грудь Тересину!
Когда губернатором острова буду
Тогда и предамся обжорству и блуду.
***
Секрет Евы
Я жадно любовался Евой,
Луна глядела на бельё.
Ну, раз она решила первой -
я тоже стал снимать своё.
Глаза всё ниже опускала,
теряя нравственность,она
и что-то между нами встало,
я помню точно - не Луна.
Потом мы со стыда сгорели...
Луна не видела уже,
что это было в самом деле
Вселенских женщин, чтоб зажечь
раздеться мало. Есть секрет,
посмотрит - скажет: "да" иль "нет...
***
Когда-нибудь и мы сойдём с ума
Легко и не заметно, но по правде.
И кто-то мозг нам будет долго править,
И, перейдет, в конце концов, на мат.
Нам будет всё до места одного.
Я так врасту в тебя своею сутью,
Как паралитик, что лежит на судне:
Ты будешь - мой корабль, пусть я - «того…»
И будим мы без страха и стыда
Друг с другом ждать невидимого фронта.
И вместе мы дойдём до горизонта
Тебя одну я не пущу туда.
***
Что ли выйти из себя? Фонарь. Аптека.
Вон обрубки пальцев тополь тянет вверх.
А зима бинтует время - тоже лекарь!
(Тоже мне)- упал в ладони... белый стерх.
Вот и вышла. Ну, зачем нам эти зимы,
Ёлки-палки, фейерверки - новый год?
Кто сказал, что будешь ты неповторимым -
Этот крест, что на аптеке - твой приход?
***
Снова откроется с боем на стрелке
лавка желаний.
Будет на ёлке пушистая белка
щёлкать орешки.
Но золотые скорлупки давно мы
очистили сами,
А изумрудные ядрышки - детки
они тоже с нами...
***
Там в лесу среди сугробов
во дворце живёт зима.
Глушь - угрюмая особа
охраняет закрома.
Есть хрустальные воротца,
бубенцы на них висят.
Если кто-то прикоснётся,
награждает всех подряд.
Только под мохнатой лапой
не пролезешь просто так,
если вы не так богаты
суньте в лапу хоть пятак.
И получите за это:
гору серебра - за медь!
И останетесь до лета
там в сугробе зимаветь...
***
Я таял, и там из сугробного места
почти адекватно - (угробить желая),
мне тайна пригрезилась благостной вестью:
суть гроба в сугробе - дорога до рая!
Дорожная карта - там стрелки и числа
случайности нет «раз вам так и хотелось»,
подбросить – пожалуйста, сделаем быстро!
Нет пробок застольных, готово и тело,
Душа тоже вроде:
« здесь я ли - не я ли?»
«Горячий мороз» - это очень нормально,
а стопочку прозы вам выпить не дали,
одна антитеза – поэзь и путь дальний.
И сладко по думалось…, только сломалось
всё сразу (там кто-то плеснул в меня кислым).
Год временно снова стал новым и... малость
совсем не хватило - в /су/гроб себя втиснуть
***
Случилось так у этой ноготы
безлесья я попал в твоё безлетье:
колючка солнца тускло где-то светит,
кругом всё белое и белая вся ты.
И тишина блистательно поёт
из неба перламитравой ракушки,
а мы стобой две белые кукушки,
а мы с тобой жемчужины две...вот!
***
Опять в Петербурге с зимой взаперти.
В ней с/нежности нет, как у уличной девки.
По телу расчёсов трамвайных пути.
Под глазом фонарь
и стихи как издёвка.
Под платьем рекламы краснеют прыщи.
и ёлок худых новогоднее шило,
покрытое педикулёзом, торчит…
Был девственный снег, а теперь - перхоть вшивая.
На голову снег - это мозгу поломка?
Пусть колокол треснет, порвав перепонки,
Пусть лопнет гранитной улыбки ледок!
Но я согрешу
у Невы белых ног.
К тебе я приду,
бесприданница,
всё же!
Узнаю бесснежности…
зимние дрожжи.
«Мне скушно, бес!» (А.Пушкин)
***
Ну, ты и озадачил – вот дурак!
Откуда вылез, разрывая мрак?
Зачем ты пыль опять в глаза пускаешь?
И где ты был, скажи, проклятый бес,
когда Искариот в петлю залез,
в своём известном злодеянии раскаясь?
***
Мой друг, сулишь ты слишком мало,
слабо тебе творить добро?
Ты предлагаешь что попало:
власть, женщин, золото, рабов!
Тебя ношу внутри для интереса,
чтоб поболтать, ведь ты не можешь без меня,
тебя в природе нет - повеса!
С бесёнком поиграть умею я,
и знай - могу я жить с тобой и без.
А впрочем, ты такой зануда, бес!
***
Сам с собой галопом по Европам
ищешь у телеги «пятый угол»,
рыщешь, «серый» и, полмира слопал!
Разверни оглобли, съешь весь Google!
И упрячься в блог, под камень, в Трою.
Ну, и спи там - будешь спамом, бес!
Может из двоих вас тоже трое?
Что за к чертовщине интерес!
***
Опять на масле, Аннушкой разлитом,
споткнулись времена, а черти те же!
На Патриарших бродит Фауст с томным видом,
А Гретхен–Барби с львами на манеже!
Смех дурака! Мы веселы, свободны.
Кто стал халяф на час, а кто халяфит год!
И ладан с чёртом ищут в море брод.
Из зазеркалья смотрит «ч'ервивый» король,
В корыте сердце чьё-то теплится (в разбитом),
А Лира пеплом обсыпает Тролль
И бес со мной. .. играет в «быть – не быть нам».
В грудной, солёной клетке чёрта ноет,
неутоплённая в крови своей душа!
Ответ в тетради «в клетку» ищут двое –
«быть?» и «не быть?» вопросами шурша.
Был третий, (сидя на трубе) - он Мастер просто:
ни «света» и ни «тьмы». Всё таял, присмирев,
как снег. Рубашку Маргарита сбросит -
хрустит бельём её, стирает, нараспев
какие-то всё сочиняет роли,
( её любя, отправил на шабаш!)
Мгновенье остановит, смотрит – то ли?
И… пишет, пишет. Бес ему не страж.
Но, бес, ты мне скажи – он наш,
.............. или не наш?
***
"…а так как мне бумаги не хватило,
я на твоем пишу черновике".
(Анна Ахматова)
Мы помним дух овчины – дух родства,
до одури столетьями в заплечье.
От печки пляшем с мордой у лица -
раз в чёрном теле черновик овечий.
И пишем на земле-черновике
(поскольку нам бумаги не хватило)
то чёрным червем на зимы песке,
то бренным телом на строке-могиле.
То спичками сгораем в брёвнах слов,
то птицами цветём в садах на ветках.
Овечки свечки ставят из стихов
и в санках по снежинкам едут в клетки.
Чернила ночи - это нам февраль,
такой же фиолетовый покойник,
одолженной душе даёт букварь,
зажатый между пальцев-колокольней.
Рождаясь и живя в черновике,
мы просим в смерти не винить нас смертных.
Зелёным дымом манит вдалеке
та саранча, что ждёт нас налегке
у вечной двери и ключами вертит.
***
не пройти уже в ту сторону,
не испить её до дна -
жизни той, что не повторена
и в лиловых красках сна,
где веслом гребли историю
и всерьёз была война...
***
В.Высоцкому
Наколи мне дрова из поленьев свечного завода,
расщепи на лучины - пусть будут как свечки гореть.
Отчего корабли мои только по "синусу" ходят?
Что за мода сжигать всё что было и что будет впредь?
Я по кругу вернусь, или как там - спирали возврата.
И наполнится парус,
порвали который
враспах.
Наколи мне дрова и поставь по лучине на брата
тем моим кораблям, что ещё где-то ходят в песках.
***
В череде инкорнаций: страданья, асаны,
и черёмухи нежность, и трепет осины.
Будда смотрит на modus vivendei, а сам он
знает точно, что не в превращениях сила.
Раз сгорела душа, то метаться не надо.
Есть нирвана - войди в неё и… будешь рядом!
***
На востоке ожиданье – дело тонкое.
Очерёдность Абдулла законом почитает:
- Зульфия поёт, как колокольчик звонко,
но сегодня Гюльчитай мне почитает!
***
Была невестой я – командовала: «Место!»
Узнала вкус фантасмагорий всяких чувств.
Теперь как флюгер я верчусь и мне известно -
мумифицировано счастье, ну и пусть!
***
Не думай о секущихся
минутах сгоряча.
Наступит тишь и
где-то – благодать.
И сукой сатанеющей
не вой, меня встречая,
и по ночам не забывай дышать!
***
В письме словцо,
в нём жизнь - яйцо,
как в скорлупе его лицо.
В яйце игла,
как смерть мала.
Возьми и пальцами сломай.
И жди салют.
Лишь те придут,
которых - те,
живые ждут.
***
Нелюдимый прохожий -
невидимка, похоже,
скользкий весь и холодный
сгусток льда - леденец,
съел морожена бочку
дедморозову дочку,
всю Европу и Лондон
и уснул, наконец.
***
круглым животом
кошка лёгкокрылая
белая луна
падает на дом
ловит мышь чердачную
палевого сна
тихо вниз спланирует
хвост серебрится
что же это было то...
кошка ли - птица?
***
...и то, что зовём мы стихами
тревожит нас больше, чем жизнь,
пустяк, баловство - знаем сами,
наркотик, болезнь... - отвяжись!
приходится жить с этим снова -
чёрт дёрнул заняться всерьёз...
неужто оставлю я слово?
искус - там пожить, в мраке грёз...
***
я вилами не писала
сачком не ловила воду
словам не сшивала саван
в вине не искала броду
поэтому не устала
вроде...
***
Ну, здравствуй утро!
Это - я.
Ты снова здесь на том же месте.
С друзьями я уже не вместе.
Хошь, вместо них здесь постоять?
со мной?...
Твой блеск меня пролечит.
Приямки что копать друг другу?
Нельзя и разделить подругу -
купюрную подстилку. Легче
нам вместе улыбнуться гробу -
возлюбленному небоскрёбу.
***
варится в бульоне скучный воробей -
в стылый день он вляпался как в студень,
скулы океана две вороны бреют -
штиль готовят из солёных буден.
а тоска скребётся (тоже взаперти):
что ли пошалить - и всех размазать?
я тебе... попробую (говорит тот тип),
коли можно съесть - съедим всё разом...
***
манна не вызрела...
режьте кусками,
мажьте горчицей филе.
помню, нам в детском саду подавали
кубик, а сверху желе.
людям давно уже вниз не кидаем
просят - хоть снега зимой… им.
выпросят, где там - грехов у них стаи,
небо коптят - не отмоем.
скоро дождутся «глобального» - станем
им химикаты кидать.
вон вся Гаити, смотрите – пустая!
нет ни души …
…………………моя мать!…
***
Городок стеклянный,
а не изумрудный,
с мякиша до корки
люди - как верблюды.
Ни от эха спрятаться,
ни от глаз не скрыться:
лица жёлтые кружатся -
что им снится?
***
На мерцанье лунного плота
луч звезды наточенный нацелен.
У судьбы нет ни ума, ни цели.
Я король!
Один и… пустота...
***
Пугающий провал под рампой ропщет,
с мостков слетают звуков вальса клочья.
Шопен оскалил клавишами рот свой,
в меня кидает нотами, хохочет.
***
Алеет фонтанчик в оазисе жира.
Скорей дави пальчик на браншу зажима,
«москит» тонким носиком впейся в сосуд -
Не надо нам крови, фашистам – капут!
***
Три любля,
три любля
девка хочет разменять.
Ой люли,
ой люли,
к девке ноги завели.
Ни забот,
ни хлопот -
всё с люблями
прёт народ…
в девкин огород!
Поцелуи сбились в стаи,
липли мухами к устам.
Было душно, мы устали
и с копны пошли к кустам.
А потом она дрожала,
говорила - милый – нет!
Ты поэт, она шептала -
«изомни меня как цвет»…
Мой любёнок, вот подлюга!
Мне с подругой изменил.
Дам ему, когда я встречу,
По любанку со всех сил.
Три любля, три любля!
И подруге - по люблям.
Три любля за час давала -
Думала - поэт он!
Оказался он пиитом -
Хочет с пиитетом!
Три любля, три любля!
Пиитет я знаю для -
Чтоб потом поднять тарифу!
И не надо мне ля-ля!
Ой полным полна коробочка -
Есть печенье и миндаль.
А ещё за строчку-ночку
Три любля мне кто-то дал.
И ничейная та радость
Мне дороже всех утех.
Заплатили за поэзию,
Что стоит больше всех!
***
шиферные аппенины
так разгонятся с трамплина
что на голову любимой
снежной бабе упадут.
не ходи туда прохожий,
снег - "башка" скатиться может,
будешь мёртвый (очень) позже
как поэт-обэриут.
***
как просто с этой горки утонуть
и падать, падать вверх, пока устали
они менять
свой облик,
шевеля устами.
вот час. остыл. и ... поменялась суть.
Теги:
