Это был прохладный зимний предрождественский вечер. Мы промёрзшие и продрогшие ворвались в подъезд и спустились в подвал, где проходили занятия. Учительница встретила нас радушно, предложила чаю, мы разделись и сели за мольберты рисовать. Каждый рисовал что-то своё. Саша, подруга, жившая в соседнем доме, любила собак. Поэтому её холст украшала добрая овчарка. Ксюша рисовала кошку, очень похожую на ту, что проживала в их квартире. А Соня странными мазками наносила на бумагу лебедя. Я же долго думала, что изобразить. В голове царил хаос. Впрочем, взявшись за кисть, все мои сомнения отошли. Позади нас сидел Никита, над которым мы любили подшучивать и портить ему задник мольберта. Учительница удалилась по делам, и мы остались одни.
Ксюша и Соня посмеивались и переговаривались между собой, потом к ним присоединилась Саша. Я же сидела за крайним мольбертом ближе к окнам и была слишком увлечена работой, поэтому мне было не до шуток подруг.
- Смотри, смотри, что она рисует! – запищала Соня, показывая на меня пальцем.
Саша, которая была ко мне ближе, внимательно осмотрела мой рисунок.
- Что это за жуть?! – удивилась она.
- Это каменная голова, - ответила я, делая легкие мазки. Саша присмотрелась внимательнее. На моём холсте была изображена голова со слегка синеватым оттенком «кожи» с красными пятнами на лбу.
- А где ты её нашла? – удивилась Ксюша.
- Я знаю, о ком речь, - скрестила руки на груди Соня и подошла к крайнему окну в конце зала.
Девочки, оторвавшись от своих работ, рванули за ней.
- Вы мне всё загораживаете! – недовольно протянула я и надулась.
- Страх и ужас! – ахнула Соня, разглядывая голову со слегка синеватым оттенком материала, из которого её сделали. Она смотрела на них мёртвыми безжизненными глазами, которые не выражали ни одной эмоции.
- Жутко, пошли обратно! – испугалась Ксюша и потянула Соню за рукав.
- Фу, я пошла рисовать! – расстроилась Саша, и вернулась за мольберт.
Соня прикоснулась к голове и шарахнулась в сторону с визгом.
- Она… Она моргнула!
И девочки побежали на свои места.
Никита, который же был до этого времени безучастен к нашим шалостям, выглянул из своего мольберта и посмотрел на мою работу.
- Ты что?! Её нельзя рисовать! – вдруг сказал он.
- А что такого? – повернулись мы к нему.
- Это один не сильно известный художник, Аркадий Вялов, - рассказал Никита. – Говорят, он раньше занимался оккультизмом втайне от всех. А ещё он умеет вселяться в неодушевлённые предметы и следить за людьми… Ходит легенда, что его голова оживает под Рождество и начинает бегать за тем, кто его нарисовал.
У нас по коже прошёл холодок. Или это учительница форточку не закрыла?
- Ой, всё это бред! – махнула рукой Саша.
- А кто тебе это рассказывал? – поинтересовалась Соня.
- Другие, более взрослые художники, - ответил Никита.
- Я в это не верю! – отмахнулась я. – Всё это сказки!
Но Ксюша и Соня были другого мнения и с ужасом смотрели на моё художество.
Вернулась наша преподавательница.
- Ну что закончили? – спросила она. Я быстренько свернулся свой рисунок в рулон. – Можете оставить свои рисунки здесь, они никуда не денутся, а можете взять с собой! С наступающим вас!
Мы собрали свои творения, одели куртки и вышли в подъезд. Здесь горела одна единственная лампочка, рядом со входом в мастерскую, а ступеньки уходили наверх в тень.
- Сейчас за нами голова погонится! – сказала Соня.
- Да… - поддакнула Ксюша.
- Да ладно вам. Нормальный рисунок. Отображает действительность, - ответила я хмуро, поправив шапку, но девчонки надо мной посмеялись.
Мы начали подниматься по лестнице, как внезапно раздался глухой стук, как будто кто-то бежал за нами. Мы завизжали и пустились в бег, выбежали из подъезда и закрыли дверь. Кто-то рвался наружу с большим грохотом.
- Бежим! – скомандовала Саша, и мы понеслись во двор. Мы тонули в сугробах и падали. На минуту я обернулась и увидела ту самую голову, которая увеличилась в размерах, тяжело дышала и рычала как какой-то монстр.
- Смотрите! – крикнула я и упала на снег.
Все закричали, но не знали, что делать. Густой пар валил изо рта головы, а глаза её горели красным.
- Я вас всех съем! – ревела она нечеловеческим голосом.
На миг Соня помогла мне встать, и мы побежали дальше. Мы добрались до огромной клумбы, где зимой ставили огромную ёлку с дедом Морозом, Снегурочкой и снеговиком.
- Надо сжечь, сжечь рисунок! – запаниковала Соня.
Я дрожащими руками достала рисунок из сумки. Теперь у этой головы на изображении из глаз текли кровавые слезы.
- У кого есть зажигалка? – испугалась я.
- У меня! – вдруг сказала Ксюша.
Я резко выхватила у неё из рук зажигалку и подожгла рисунок, бросив его на снег, чтобы не обжечь руки. Голова с досадой взревела на весь двор и распалась на кусочки.
Мы облегченно выдохнули и увидели неподалёку Никиту.
- Я ведь я говорил, - строго сказал он.
- Да ну вас, с вашим рисованием! – обиделась Соня и топнула ногой.
- Ладно, с Рождеством вас, ребята! – сказала я и пошла по направлению к дому.
- А где ты достала зажигалку? – удивилась Саша.
- У брата стащила, - усмехнулась Ксюша.
