- Первая модель уже является ретро, - так выразилась девушка, - тем не менее, машина очень проста в управлении и к тому же все еще хороша.
Эти слова запали в сердце Евгения и что-то всколыхнули внутри. Он проснулся часа в три ночи и, взяв свой телефон, вышел во двор. Несколько раз он набирал номер Натальи, но все было тщетно – дисплей высвечивал: «Поиск сети», и он опять отправился спать, однако заснуть уже не смог…
- Ты куда это ночью шастал? - поинтересовался у друга Анатолий.
- Да так, не спалось, - грустно ответил Левкин, а затем спросил, - нам еще, по твоим планам, здесь два дня и домой?
- Если ничего не изменится, именно так, - заверил Разумовский.
Евгений встал как во времена службы на флоте и стал надевать офицерский мундир. Анатолий, выдержав паузу, тоже последовал примеру друга.
Над небольшим селением, которое предстало взору путешественников, с утренними лучами солнца, плыл колокольный звон. Степан стоял у ворот и крестился в сторону солнца, именно оттуда и доносились раскаты колоколов. К нему подошел Разумовский и также как, и хозяин поклонился солнцу и стал креститься, через время к ним присоединился и Левкин, неумело перекрестясь, но что-то бормоча под нос, он производил впечатление глубоко верующего человека.
- Если вы хотите напрямую в Пятигорск, - показывал дорогу Степан, - то вам надо вернуться к озеру и по тропе вы и выйдете в город, ну а если желаете сразу к барину, то сейчас направо, вокруг озера и вы у его поместья, а от него еще раз направо и уже к городу. Но это далеко, возьмите мою повозку. Лошадка у меня приученная, она сама дорогу знает.
- Это было бы великолепно, спасибо, - поблагодарил рыбака Разумовский.
Позавтракав, путешественники поблагодарили гостеприимных хозяев и, прихватив из машины кое-какие вещи, отправились в город, за ними следовал их верный друг – Трезор.
- А почему бы нам просто не поехать на машине, - недоумевал Левкин, - на этой кобыле мы будем целый час трястись?
- Самое время будет осмотреться и обдумать дальнейший план наших действий, - отвечал Анатолий, - к тому же, мы можем распугать все местное население, они вызовут настоящих солдат и они нас…
- Ну нет, - перебил друга Евгений, - тогда уж лучше на этой кляче, к тому же какой воздух прекрасный Толик! А природа - обалдеть можно!
Временами буквально из-под колес в небо взмывали птицы, и путешественники радовались каждой такой встречи, присвистывали и улюлюкали. Трезор, предаваясь охотничьим инстинктам с лаем, бросался на пернатых, пытаясь поймать. А Разумовский то и дело доставал свой цифровик с памятью в семь гигабайт и снимал, снимал и снимал…
Лошадиная сила вкатила их в небольшой лесок, деревья буквально срослись макушками, закрывая солнце, друзья окунулись в приятную прохладу.
- Мне это напоминает фильм-сказку из детства, - улыбаясь и оглядываясь по сторонам, произнес Левкин.
- А мне картинки из книг по истории, - признался Разумовский, - помимо точных наук, Женя, я очень сильно увлекался историей…
Разговор друзей нарушило рычание Трезора, он рванул вперед лошади и пробежав метров десять застыл продолжая рычать.
Путешественники остановили лошадь, и сошли с дрожек. Перед ними открылась следующая картина: в стороне от тропы стояла молодая девушка, одета она была гораздо лучше, чем Евдокия, прическа говорила о непростом происхождении. Перед девушкой стоял огромного вида дикий кабан и время, от времени запуская свою острую морду в землю, он приближался к девушке. Лаянье Трезора, на него не действовало, тогда Левкин выхватил свой пневматический пистолет и, заслонив собой девушку, несколько раз выстрелил в морду кабана. Животное затрясло головой, попятилось, а затем, развернувшись, ломая ветви кустов с шумом унеслось вглубь леса.
Девушка не заметила, как прижалась к Левкину и так они стояли почти минуту пока не стих звук убегающего кабана. Она посмотрела на Евгения полными от слез глазами, тот достал из своего кармана новый платок и подал ей.
- Трешка, - вскликнула девушка, после того как пес стал лаять уже весело и задорно, выведя всю компанию из оцепенения, - спасибо вам господа, огромное спасибо, - девушка дрожала, и ее бледное лицо говорило об огромном испуге.
- Да дел то, - скромно опустив голову и прокручивая барабан пистолета, произнес Евгений.
- Сочту за честь, - выпрямился снова Левкин, после того как друг с силой наступил ему на ногу, - Вы сильно напуганы, не желаете, что бы мы подвезли Вас?
- Право не знаю господа, - на лице девушки появился легкий румянец, после того как она взглянула еще раз на Евгения и сразу же отвела взгляд.
Левкин стоял, глядя на нее как завороженный, время от времени, переминаясь с ноги на ногу, он пытался еще что-то сказать, но его современный язык еще не совсем вязался с тем, на котором говорила девушка.
- Позвольте представиться, - вывел обоих из оцепенения Разумовский, -
Анатолий Сергеевич Разумовский - поручик лейб-гвардии гусарского полка, а это мой боевой друг - Евгений Иванович Левкин подпоручик того же полка что и я, позвольте полюбопытствовать Ваше имя сударыня?
- Елизавета Александровна Муромова, - девушка улыбнулась Разумовскому и, повернувшись к Левкину, слегка приподняла руку.
Евгений стоял как приклеенный, он прекрасно соображал, что рука подана для поцелуя, но в настоящий момент он ужаснулся данной действительности – КАК ПОЦЕЛОВАТЬ? И здесь ему на помощь пришел старый «боевой» друг. Анатолий, чуть ли не оттолкнув Евгения, наклонился, взял нежно руку Елизаветы за кончики пальцев, поднес к губам и беззвучно поцеловал. За ним эту же нелегкую операцию проделал и Левкин.
«Офицеры» пропустили даму вперед, и, усевшись в дрожки, двинулись по указанному новой спутницей пути.
Теперь путешествие для Евгения приобрело совсем другой оттенок. Пока Разумовский блистал знаниями в истории, литературе и русском языке середины 18 века, Левкин вспоминал урок, который минувшим днем провел для него Анатолий, и вероятно он не прошел для него даром, к тому же он прислушивался к словам друга, который в настоящее время являл из себя образчик ораторского искусства.
- Не сочтите за грубость Анатолий Сергеевич, - после долгого молчания заговорил наконец Левкин, - приношу свои извинения если причинил неудобства в Вашей милой беседе, но позвольте наконец вставить хоть слово?
- Прошу Вас достопочтенный Евгений Иванович, - после некоторой паузы выдавил удивленный Разумовский.
- Какие у Вас, однако, прелестнейшие угодья, - обратился Левкин к Елизавете, - вот здесь бы надо после трудного боя отдыхать, набираться сил и писать стихи, стихи о природе, о матушке-земле, стихи о любви…
- А Вы мне сразу показались обыкновенным воякой – любезнейший Евгений Иванович, тихо произнесла девушка, - экий вы какой, стихи пишите и видимо у Вас довольно ранимая душа, тонкий Вы человек Евгений Иванович!
- Вы совершенно справедливо подметили Елизавета Александровна, - снова вступил в диалог Разумовский, - Евгений Иванович у нас что ни на есть самый настоящий поэт, такие титаны пера как Денис Васильевич Давыдов или Александр Сергеевич Пушкин, являются примером для нашего подпоручика. Вы бы видели, какое творение вышло из-под его рук, где он сочинил «Запорожец» с «Audi»! А может, сочленил я не знаток в этом мастерстве.
- Прелюбопытно должно быть, - Елизавета не придала значения последним словам, - даже не сомневаюсь, вероятно, это шедевр?!
- Безусловно, добрейшая Елизавета Александровна, - продолжал свой стеб Разумовский, не глядя на то, как Левкин долбит его взглядом как отбойным молотком, - весь Пятигорск в ожидании, когда его творенье «выйдет» в свет.
- Тогда Вы, Евгений Иванович, непременно должны знать Михаила Юрьевича Лермонтова, - девушка смотрела на Левкина, как школьницы с упоением глядят на Диму Билана.
- Конечно, знаем поручика Лермонтова, - не дал ответить Левкину Разумовский, боясь что тот может завести разговор в тупик, - наслышаны о его прекрасном творчестве, вот только, к сожалению не знакомы с ним лично.
- Прекрасно, - воскликнула Елизавета, хлопнув при этом в ладоши, - сегодня же я Вас с ним и познакомлю, сейчас я вас представлю своему папеньке, а уж он обязательно пригласит вас на ужин, где будут офицеры, в том числе и господин Лермонтов!
Друзья переглянулись, о таком повороте, в своем путешествии Разумовский только и мечтал, а вот Левкин даже не ожидал познакомиться с великим поэтом и не на страницах школьного учебника, а вживую!..
- Премного благодарны Вам любезнейшая Елизавета Александровна, - Анатолий опять взял нежную ручку девушки и поцеловал ее.
- Да, - только и мог вставить Левкин и сполз на пол дрожек одним коленом и прислонился губами к руке девушки. Так он простоял несколько секунд, по спине Евгения пробежал легкий холодок, было заметно, что и девушку пронял небольшой трепет.
Трезор еще более развеселился, встретив хозяйку и видя ее прекрасное расположение, только он в данном случае не понимал к кому – к нему или к кому-то другому? Но это было не столь важно, главное они вмести, они и его новые друзья!
Время к поместью Муромова пролетело совсем незаметно и довольно быстро. Путешественники совсем не знали, что их ждет впереди…
- Лизавета Александровна, а мы уж Вас совсем дождались, ну что ж Вы так, - отвесив поклон и беря лошадь за поводья, с каким то отеческим нареканием произнес старый слуга, - мы вот и Клима за Вами послали, и тому уже часа два как!
- Спасибо добрый мой Лука, - ответила Елизавета, вставая с дрожек и опершись на руку спрыгнувшего здесь же Левкина, - не стоило волноваться, видишь со мной какие провожатые…
- Елизавета Александровна, поди сюда, - послышался грозный рык с балкона старинного и, тем не менее, потрясающе красивого поместья.
И уже через минуту на пороге здания появился невысокого роста седеющий мужчина, с бакенбардами и большими гусарскими усами. Елизавета, извинившись перед гостями, направилась к грозному «командиру».
Они недолго и негромко о чем-то разговаривали, было видно, что мужчина упрекает девушку, стояли они на расстоянии друг от друга. Минута, вторая и вот любящий отец протянул руки, и дочь прильнула к его груди, что-то шепча.
- Прошу вас господа, - мужчина обнял одной рукой Елизавету за плечи, и они вместе стали спускаться к путешественникам, - будьте сегодня моими гостями, а пожелаете – живите сколь угодно, я вам бесконечно благодарен.
- Поручик Разумовский, - первым отрекомендовался Толик, - Анатолий Сергеевич к Вашим услугам!
- Под-д-поручик Левкин, - застряло в горле у Левкина, - Евгений Иванович, - уже тверже произнес он, - также к Вашим услугам и если позволите к услугам Елизаветы Александровны!
- Да полноте вам друзья мои, - у счастливого отца в глазах стояли слезы, - да я с удовольствием буду рад сам вам услужить, позвольте я вас обниму?
После недолгих обниманий и рукопожатий, Муромов все же вытер платком глаза и представился, - Муромов, Александр Васильевич майор в отставке!
- Не знаю папенька, - начала свой рассказ Елизавета, поднимаясь по ступеням своей усадьбы, - но сегодня я встала почему-то очень, очень рано и какая-то неведомая сила повела меня к пруду, в сторону твоих конюшен, - девушка вздохнула и тайком посмотрела на Левкина, - вот там в лесу, собирая цветы я и встретила этого ужасно страшного кабана. А затем появился Трешка, но кабан даже не смотрел в его сторону, и тут как по волшебству появились эти господа офицеры, и Евгений Иванович закрыв меня собой, дал отпор чудовищу!
- Моя благодарность не знает границ, - повернувшись к Левкину, поставив руки по швам, отвесил офицерский кивок бывалый виды гусар.
- Да полноте Вам, Александр Васильевич, - проговорил сохраняя спокойствие Женька, хотя подобного чувства восторга он не испытывал даже на больших скоростях своих автомобилей.
- А где этот проказник Трешка? - повернувшись на ступенях, поинтересовался Муромов, - я его со вчерашнего дня не видел.
Пес подлетел к хозяину и встав на задние лапы лизнул его в лицо как бы извиняясь за долгое отсутствие.
- Иди, шельма, гуляй, - потрепал по загривку собаку хозяин и обратился к старому слуге, - накорми его и запри в конюшнях пусть посидит денек, я его солдатской муштре завтра учить буду!
- Прошу господа, - показал в сторону огромной широко открытой двери старый майор, - вы мои самые дорогие и почетные гости и сегодня я имею честь, пригласить вас на ужин где будет много гостей! Отказов не принимаю!
- Не смеем отказать любезнейший Александр Васильевич, - ответил Разумовский, - но у нас есть одно условие!?
- Любое друг мой Анатолий Сергеевич, - прижал правую руку к сердцу Муромов, - любое ваше условие и никаких отказов…
- А может где ни будь, посидели бы сами, как-то, - попытался вставить Левкин глядя с надеждой на Разумовского.
- Прошу простить моего друга, - Анатолий повернулся спиной к Евгению, - устали, видите ли, к вечеру мы отдохнем и все будет в порядке, однако же наше условие заключается в следующем – просим Вас Александр Васильевич и Елизавету Александровну не рассказывать о сегодняшнем случае и еще, - Анатолий немного помолчав добавил, - пусть Ваши гости не докучают расспросами, постарайтесь оградить нас от докучливых вопросов и суждений.
- Принимается, - рассмеялся Муромов, и они вчетвером вошли в огромную залу, - однако прежде чем вам покажут комнаты для отдыха, прошу вас господа позавтракать с нами, время девять с четвертью.
Пока присутствующие переходили через длинные коридоры и вышли к огромной террасе, проходящей через восточную и южную сторону, здесь уже полным ходом готовили «русский» завтрак.
Левкин, глядя на шикарный стол, опять испытал чувство восторга. Уже месяц как вернулась домой его младшая сестра Катюшка, два года она жила и училась в Швейцарии, в Цюрихе. Дома она терроризировала буквально всех, не поддавался только дед, остальные выучили все ложки и вилки начиная для рыбных блюд и заканчивая клубничными в мармеладе. Женька даже не подозревал, что существует такое количество столовых приборов и каждый для определенного блюда. К тому же она вымуштровала всех как сидеть за столом, как держать приборы, раскладывать салфетки и так далее. Но самое главное, чем она замучила Левкина, так это то, как за столом надо ухаживать за дамой…
А вот Разумовского наоборот обуял тихий ужас. Глядя на шикарно сервированный стол, он прекрасно соображал, что ничего не соображает. От количества лежащих на столе приборов у него просто рябило в глазах. Анатолий понимал, что упустил в изучении истории один из самых главных пунктов – умение вести себя за светским столом. А еще ему стало страшно за своего друга – как он поведет себя?
Но Евгений в отличие от Разумовского уверенным шагом направился к столу и отодвинул один из стульев перед Елизаветой. Сделал он это так, будто завтракать обедать и ужинать ему только и приходиться на светских раутах. Девушка подошла ближе к столу, и только после этого Левкин пододвинул стул. Елизавета поблагодарила Евгения и он, откланявшись, присел на рядом стоящий и также по-«деловому» стал ухаживать за хозяйкой.
Разумовский стоял как деревянный вылупивши глаза, он не мог поверить увиденному.
- Прошу Вас друг мой, - вывел Анатолия из оцепенения Муромов, - присаживайтесь, где хотите.
- Благодарю Вас Александр Васильевич, - стал приходить в себя Разумовский, - если позволите, я присяду напротив Евгения Ивановича…
Левкин подмигнул другу и стал наполнять бокал Елизаветы Александровны, затем он поухаживал за радушным хозяином и предложил налить Разумовскому.
- Если позволите, я водочки выпью, - прохрипел «поручик» обращаясь к Муромову.
Александр Васильевич подозвал к себе стоящего рядом слугу и тот уже через пару минут принес на подносе небольшой слегка запотевший прозрачный графинчик и наполнил содержимое в рюмку стоящую перед Разумовским.
В своей обычной жизни, Анатолий никогда не пил с утра, да он вообще не пил, а здесь…
- Дорогие друзья, - встал со своего места и поднял бокал с вином хозяин поместья, - позвольте мне предложить первый тост за вас, за моих дорогих спасителей, как моей дочери, так, разумеется, и меня самого, - Муромов опять прослезился и, достав платочек, промокнул глаза. - Маменька Лизы, моя любезнейшая супруга Елена Сергеевна, сейчас гостит у нашей старшей дочери Зинаиды, в Петербурге. Когда приедет, я вас с ней обязательно познакомлю.
- За отсутствующих здесь дам и за присутствующую прекраснейшую половину, - хором, встав со своих мест, произнесли «господа офицеры», и сами опешили… Этот коротенький тост они выучили давно, еще во время поступления в один университет.
- Экие вы бравые ребята, - опешил и Александр Васильевич и тоже встал со своего места.
После этого тоста последовали другие, и беседа потекла. Муромов не был любопытен и, тем не менее, он очень пытался узнать побольше о своих новых друзьях, особенно о Левкине, он прекрасно видел, как тот смотрит на Елизавету, и прекрасно знал свою дочь. Не так давно на последнем ужине она ни на кого так не смотрела, как сегодня следила за каждым движением «подпоручика»…
Глава 3-я
- Помимо службы, Евгений Иванович, - обратился к Левкину отец Лизы, - есть ли у Вас какие другие призвания и любезные Вашей душе увлечения?
- О, премного, - глаза пятигорского Казановы загорелись, - ну, во-первых, это автомобили, во вторых это же, же, - в глазах у Левкина потемнело, его будто током ударило, он вспомнил что находится не у себя в гараже а за 167 лет от него, в светской компании, рядом с неискушенной девушкой, совсем чистой как никелированный бампер.
- Железо, - выдавил из себя современный Кулибин, - люблю, знаете ли, мастерить из железа всякое, конструировать и так далее.
- О, это похвально, - с удовлетворением отметил Муромов, но не отставал, - а вот что такое автомопили?
- Автомобили, - поправил Евгений, - это новые повозки, приводимые в движение не лошадиной силой, а двигателем внутреннего сгорания, какие например, стоят на паровозах, вот только автомобили будут ездить не по железной дороге, а по тем, где сейчас ездим мы с Вами!
- Довольно занятно, - произнесла удивленная Елизавета.
- Очень занятно и интересно, - поддержал дочь Александр Васильевич, - сегодня вечером у нас в гостях будет мой старинный друг майор Громов Владимир Николаевич, вот я Вас с ним и познакомлю. Он у себя в поместье собрал пять лучших кузнецов, конюших и еще каких-то мастеровых со всего Пятигорска и что-то мастерит там у себя и днем и ночью.
- Премного благодарен, - ответил Левкин, прижав правую руку к груди, ему на самом деле было бы интересно узнать о конструкторе тех лет.
- А как к Вашим столь интересным увлечениям относится супруга Ваша, - не унимался Муромов.
- Я холост, - подбоченился Евгений, - служба, видите ли, да и увлечения, но главное, наверное, все-таки заключается в том, что не встретил я еще свою единственную, - сказал он все это с такой задумчивостью и тоской в глазах, что казалось светлее и благороднее этого человека нет никого на свете.
- Как славно сидим, однако, - старый майор вздохнул, - а Вы мой друг – Анатолий Сергеевич тоже холосты, - обратился он к Разумовскому, вероятно только из вежливости.
- Как и мой друг, - ответил, зевая, Анатолий.
- Предлагаю еще тост, - опять встал Муромов, - и я отпускаю своих добрых друзей отдохнуть, поскольку чувствую, утомил я вас.
Путешественники отнекивались и, тем не менее, сами понимали, что устали и через минуту другую они отправились на отдых в прохладные высокие комнаты.
Разумовский спал здоровым, молодым сном, приняв небольшое количество «снотворного». Снов никаких не видел и проспал до двух с небольшим дня.
Левкину опять приснилась девушка из автомагазина. На ней были синие джинсы и белая короткая блузка. Они долго ходили вокруг стеллажей со стартерами, генераторами, радиаторами и другими полезными и очень необходимыми в нашей жизни вещами. Женька держал девушку за руку и объяснял назначение той или иной детали, затем он решил поинтересоваться у девушки понравился ли ей поход по магазину. Он взял её за плечи и повернул к себе – это была Елизавета!.. Она взяла его нежно за руку и ответила, что более красивого места не видела никогда в своей жизни, затем начала больно трясти все за ту же руку.
Пробуждение Левкина было более чем ужасным, современная и потрясающая Елизавета начала превращаться в усатого старого мужика с испуганными глазами.
- Ваш бродь, - умолял старый слуга Левкина, - гости будут через час с небольшим, хозяин и Анатолий Сергеевич велели Вас разбудить, а Вы не просыпаетесь?!
- Будь добр любезнейший, - вспомнил старый фильм Женька, - тащи быстрее воды, свежее полотенце и мыло.
- Бритву новую тоже подать, - поинтересовался Лука.
- Ну, коль новую, так подай, - ответил Левкин, - только ты мне побриться поможешь.
- Сей момент,- ответил слуга и удалился.
Ужин был назначен на семь с четвертью. Гости начали прибывать почти все вместе и в назначенное время, с разницей в несколько минут. Все это Левкин наблюдал с балкона, затягиваясь «Marlboro». Среди карет и дрожек он заметил знакомую, на ней неизвестно откуда приехал Анатолий, важно раскланиваясь, и целуя ручки дамам, он производил впечатление очень воспитанного человека, к тому же Муромов находящийся рядом что-то рассказывал гостям о своем новом друге. Дамы окружили Разумовского и тоже задавали ему вопросы. Подобная картина привела Левкина в сплошное расстройство: «Как так я здесь, а Толик там, среди женщин? Непорядок». Евгений потушил окурок в горшке с цветком, поблагодарил и отпустил Луку и стал быстро одеваться.
Когда Левкин был готов и повернулся к двери, его взгляд задержался на высоком комоде, там, среди цветов стояла фотография Лизы. Фото тех лет, вне всякого сомнения, отличаются от наших цифровых и, тем не менее, выглядела она чудно, так чудно, что Евгений шагнул к комоду, взял фотографию, закрыл глаза и прижал ее к груди…
- Простите, я думала, что Вы среди гостей, - перед Левкиным стоял оригинал, - простите еще раз, но я думала, здесь никого нет, - оправдывалась Лиза, - поэтому я без стука.
Левкин стоял перед Елизаветой, прижимая ее портрет к своей груди, и уже совсем не понимал – где он находится. Его уже не манила пестрая стайка молодых девушек окруживших Толика, ему нужна была только она, такая нежная и потрясающе красивая, самая лучшая из всех им виденных в его неполные тридцать лет!
- А что Вы делаете с моим портретом, - Елизавета спросила и испугалась своего вопроса.
- Любуюсь, - без всякого лукавства сразу ответил Левкин, - Вы мне очень понравились Елизавета Александровна, поверьте, я еще не проявлял ни к одной женщине такого интереса и влечения, какое имею к Вам.
Елизавета взялась за сердце и отшатнулась.
- Вы меня можете прогнать, - начинал набирать обороты Евгений, - выставить за дверь, но Вы сами никогда не сможете покинуть моего сердца, слышите – никогда!
Левкин стоял, широко открыв глаза, он сам поразился тому, что сказал, если бы это переложить в стихотворную рифму подумал он, наверное, получилось бы неплохо.
Елизавета ни сказав ни слова, выпорхнула как птица за дверь, оставив её открытой. Она поднялась по ступеням вверх, видимо в свою комнату. Левкин постоял с полминуты, слушая как затихает шелест платья Елизаветы и глядя на милое лицо на портрете, затем поставил его на место и стал спускаться к вновь прибывшим.
Июльский теплый вечер, в тени высоких лип и берез был необычайным, фантастическим. Левкин все еще не мог поверить, что он находится в далеком прошлом, но он прекрасно понимал, что эта невысокая, милая, до боли в сердце просто потрясающая девушка – ему просто необходима, необходима как воздух, как сама жизнь и без нее, без Елизаветы, он теперь не мыслил своего существования.
Евгений вышел на ступеньки и стоял как пригвожденный. Среди девушек и женщин, он искал лицо той, которая стала для него самой драгоценной во всей вселенной!
- Да что с тобой, - встряхнул друга Анатолий, - ты брат пьян, что ли?
- Если ты не видел, - отвечал Евгений, - то за завтраком или за обедом, я не выпил ни капли, просто поднимал бокал и все.
- Тогда что с тобой происходит? - продолжал трясти Левкина друг.
- Толик, мы когда домой поедем? - вздохнул Евгений, - он посмотрел на друга с такой тоской, что Анатолию стало не по себе.
- Вот этого я и предполагать не мог, - Разумовский попробовал улыбнуться, - это Лиза, не правда ли?
- Правда, - ответил друг и опустил голову.
Молчание было долгим, прервал его их новый друг, Александр Васильевич.
- Прошу, друзья мои, хочу вас познакомить со всеми, - Муромов взял под руки обоих путешественников и согласно этикету начал со старших и дам, затем подвел их к молодым офицерам.
- Не без гордости заявляю, гений и не менее того, - Муромов подвел невысокого молодого, худощавого офицера к путешественникам, - Михаил Юрьевич Лермонтов, поэт, герой и просто хороший и обходительный человек…
На Анатолия и Евгения смотрел их ровесник со страниц учебника по литературе, только живой, с ясным и веселым взглядом, с усами, как и подобаем гусарам, и, наверное, с чувством любопытства.
- Вижу господа только что из-за границы, - со знанием дела поинтересовался у новых гостей Лермонтов.
- Вы правы Михаил Юрьевич, - Разумовский был в своей роли как рыба в воде, - еще неделю назад нас обнимала Франция, а сегодня мы на своей милой Родине!
- Нахожу Ваши слова довольно удачными для стихотворения, - не без восторга сказал поэт, - Вы, верно, пишите стихи - признайтесь?
- Анатолий Сергеевич нет, - после небольшой паузы выровняла разговор Елизавета, - а вот Евгений Иванович, - она посмотрела на Левкина с небольшим укором и в тоже время с улыбкой, - знаток в стихосложении и если мы его попросим, то он, быть может, прочтет нам что-нибудь?!
Евгений с ужасом посмотрел на Лермонтова, и ему стало еще страшнее от того, как смотрел великий поэт на Елизавету. Здесь не надо было быть психологом. Взгляд молодого Лермонтова выдавал дикую ревность… Но Левкину было страшно не от того что поручик гусарского полка может вызвать его на дуэль, а от того что это будет сам ЛЕРМОНТОВ!
- А давайте я прочту, - разобрался во всем этом смятении и Разумовский.
- Сочту за честь, если именно вы это сделаете, - одернул на себе мундир и слегка поклонился своему другу Евгений.
- Поговори хоть ты со мной, гитара семиструнная, - стал читать Разумовский никому не известного Владимира Высоцкого, извиняясь в душе перед ним, - вся душа полна тобой, а ночь такая лунная!
Без залихватского: «Эх, раз, да еще раз», стихи звучали в духе дня 13 июля 1841 года…
- Должно быть в стихах Ваших, - первым начал хвалить Левкина Лермонтов, - есть некое предостережение направленное человечеству, к такому приему обычно прибегал великий Пушкин, мне, во всяком случае, очень понравилось.
Аплодировали долго, и больше всех рукоплескала Елизавета, не прошел мимо Лермонтова и этот факт. Заметил этот момент и Разумовский, уже пожалевший о том, что обманул поэта и всех присутствующих.
- Прошу всех в гостиную, - стал приглашать гостей хозяин поместья, - а затем будут танцы и опять, обязательно стихи!
- Что ж Вы сами не смогли прочесть такое великолепие, - спросила Лиза у Левкина поднимаясь с ним рядом по ступенькам и не желая того сама, касаясь своим длинным платьем панталон Евгения, - пообещайте мне прочесть свои творения и больше не переходить на прозу, к тому же такую, какая была час назад!
В другое время, подобное прикосновение бархата к штанам Левкина не вызвало бы у него никаких чувств, а здесь же с ним происходило что-то невероятное – кружилась голова и он то и время «взмывал» ввысь и опускался обратно к своему предмету обожания.
- Обещаю, - прохрипел Левкин, - однако проза есть не что иное как часть нашей жизни, иной раз прекрасная, а иногда ужасная и никчемная, но это наша жизнь и последнего, простите меня Елизавета Александровна, я пообещать не могу.
Он остановился на широких ступенях и посмотрел на нее снизу вверх, она тоже задержалась на мгновение, и пошла дальше, не ответив ни слова…
В большой и ярко освещенной большим количеством свеч гостиной было довольно уютно, и даже множество картин, ковры, и шкуры некоторых диких животных не казались изъяном аристократа, а наоборот являли из себя предмет благородства и знания искусства. По обеим сторонам стен стояли столы, на которых было множество вкусных вещей, которые наши друзья попробовали только вчера и сегодня. Это опять были фаршированные фруктами, ягодами и орехами птица и рыба, испеченные в белом вине, и в каком то маринаде филе свинины и баранины, было множество изготовленных по каким то старинным рецептам овощей и, конечно же, сладости. Все это было разложено и сервировано на золотых и серебряных блюдах и стояло среди не менее красивых подсвечников располагающих не только к пиршеству, но и к хорошей светской беседе.
Левкин опять блеснул знаниями ведения супервоспитанного человека за столом, и его друг, уже без труда проделывал почти то же самое.
Музыка звучала тихо и совсем не мешала разговаривать и слышать собеседника, была она приятной и настолько близкой и красивой, что друзья переглянулись, показывая друг другу на музыкантов.
Александр Васильевич произносил тосты, вставали и другие приглашенные, но стоит отметить что разговаривали все так, что никто ни кому не мешал… После почти двух часов ужина, слуги стали поворачивать кресла гостей к центру гостиной, здесь разворачивались другие события – начались танцы. И первыми вышли в центр огромного зала отец и дочь Муромовы. Елизавета порхала как белая голубка, а старый солдат тоже не отставал и если не был образцом для юных танцоров, то во всяком случае получалось у него это совсем неплохо. Музыканты заиграли уже погромче и в круг стали выходить и большинство здесь собравшихся.
- Не танцуете, - услышал рядом с собой Левкин мужской голос, - что же Вы так, стихи хорошие пишите, а показать, как танцуют во Франции, не хотите?
- А Вы хотите меня пригласить на танец, - ответил Лермонтову Евгений.
- Однако Вы остряк и большой шутник, - заметил поэт и, сверкнув глазами, как молниями удалился.
Когда наступил небольшой перерыв, Александр Васильевич попросил Лермонтова почитать им что-нибудь.
- Полагаю, мы еще не насытились стихами милейшего Евгения Ивановича, - не без колкости заметил Лермонтов и захлопал в ладоши, но к счастью Левкина он был единственным, кто аплодировал.
- Не сочтите за грубость, - отвечал Евгений, - но Вы, любезнейший Михаил Юрьевич, преподнесете всем огромный подарок, если прочтете свои произведения!
Лермонтов стоял с полминуты удивленный, затем прочел свои стихи. Из уст самого составителя, они звучали великолепно.
- На сегодня все, - поэт выглядел несколько бледным, - чувствую себя несколько неважно, вынужден извиниться и покинуть столь приятное и милое общество.
Последние его слова были обращены к Елизавете, он смотрел на нее, и спешно спрятав свои записи в рукав, поклонился и вышел.
- Я всегда чувствую что-то неладное, - Лиза подошла вплотную к Левкину, чуть ли не уткнувшись в его мундир, - выслушайте меня пожалуйста, Евгений Иванович!
Они вышли на террасу, уже спускались сумерки. Здесь стояли столы, на них тоже горели свечи и слуги суетились, накрывая их блюдами к вечернему чаю.
- Прошу понять меня правильно, - Елизавета стояла так близко к Левкину, что он боялся вздохнуть, - с некоторых пор Михаил Юрьевич оказывает мне знаки внимания, но как он не пытается разбудить мое сердце, до сегодняшнего дня этого не происходило, а вот теперь.
Муромова подняла на Евгения глаза, и у него закружилась голова.
- Так значит, сегодня он своего добился, - не с утверждением, а с какой-то надеждой поинтересовался Левкин.
- Нет, он не добился, - Елизавета повернулась к столу и поднесла к губам платок, - видимо пришло время, чтобы и в мое сердце постучала любовь.
Она опять повернулась к Женьке, и он узнал, чей платок она прижимает к губам. Когда они ездили с Толиком по магазинам, он купил его в киоске за 11 рублей 50 копеек – это был ЕГО платок!..
- Но мы должны помочь Лермонтову, - она вмиг серьезно заговорила о проблемах поэта, - Михаил Юрьевич несколько не сдержан и остр на язык, чем иной раз вызывает огромную к себе ненависть. Среди наших гостей таких людей не было, но он сейчас, насколько я знаю, направляется к генеральше Верзилиной, а там будет и майор Мартынов. У них уже были случаи серьезных споров, и вот теперь я боюсь, это может зайти еще дальше.
- Если Вас не затруднит, - Левкин взял Елизавету за обе руки и, сдерживая радость, смотрел ей в глаза, - пригласите сюда и немедленно моего друга Анатолия Сергеевича, поедем выручать Лермонтова…
(продолжение следует...)
