Жил да был Иван Иваныч,
очень добрый стариканыч.
Самоваром его звали
чаепитцем все знавали.
Лет пятидесяти он,
и здоров как чемпион.
Он всегда давал советы,
слал при случае приветы
всем знакомым, близким, дальним,
вот таким он слыл банальным.
Любил звать к себе на чай,
первых встречных невзначай.
Все в селе его любили:
с утра до ночи хвалили.
А тем временем с небес,
злился очень страшный бес:
«Это ж надо, один он
не пьет водку, самогон,
только лишь чаи гоняет,
мне губить души мешает».
Бес вдову - молодку Дарью
убедил, за водку даром,
бобыля к рукам прибрать,
чтоб «добру» не пропадать!
Та любила очень пить,
но не чай, водку глушить.
Иногда её напьется
и домой вся вдрызг плетется:
чуть живой, но с самомненьем:
«Я не пью, лечусь с потеньем.
Все завидуете мне,
что позволить я себе
могу днем и даже в ночь
выпить столько, сколько хош.
Для меня вы – не указ,
я отпор могу дать враз».
Вот такую Дарью бес
разглядел из-под небес.
Он на туче пролетал,
где хотел, град раскидал.
Громом, молнией стращал,
всех пугал и верещал.
Но божественные силы,
вмиг его пыл охладили.
И согнали с под небес:
с тучи сразу спрыгнул бес,
в яму адскую упал
и на время там пропал.
Холостяк Иван Иваныч,
был немножечко Профаныч!
Дарью с лаской пожалел:
«Был бы муж, была б у дел,
а чего ругать её?
В водке топит зло своё».
А вдова была при теле,
и умелой в бабьем деле.
Лет на десять помоложе
Самовара, ну и что же?
В век ракет и космоса
жизнь идет без компаса.
Между тем, наш Самовар
был не молод и не стар.
Он смотрелся моложаво.
По-мужски было не ржаво:
ни хозяйство, ни суставы.
Молодухи были правы,
обсуждая Самовара:
«Молодецкого он нрава,
любит песни и плясать,
всем на свете угождать.
Верит он кому придется,
на крючок вдруг попадется,
вот такой, как Дарья-пьянь,
и пропал мужик-Иван».
-Я на днях пошла полоть,
а он с Дарьюшкой идет.
Она мило, так воркует,
Бог, ты мой, а он ликует.
В ответ что-то говорит,
прям, её боготворит.
Дарья трезвою была.
-Не твово ведь увела?
Чо ты сплетню тут разводишь?
На Ивана тень наводишь?-
отчитала Маньку Райка.
-Я купила, угадай-ка,
что сегодня на базаре?
-Я тебе о Самоваре
с этой, Дарьей говорю.
Ты ж с покупкой, мать твою!
Защищаешь Дашку- пьянь?
Разговор уводишь вдаль.
(Я не буду им мешать:
хоть до драки вышибать
сплетни, новости в селе.
Ведь они - навеселе,
сидят трепятся впустую,
обсуждая холостую
жизнь Ивана Самовара,
и другого нет базара.
А, тем временем, у нас
пойдет дальше новый сказ.)
Чай любил Иван Иваныч,
как и друг его Сан Саныч.
И сегодня чаевали:
самоварчик в сеть включали.
Наш Иваныч - хлебосол
подал лучшее на стол:
торт, варенье, тульский пряник,
выбор был, как будто праздник.
Сортов двадцать было чая,
к тому ж травка полевая:
собиралась, да сушилась,
вся в полезность превратилась.
Зверобой, шалфей и мята,
листья липы, вот как надо,
и здоровье уберечь,
и за чаем вести речь.
Волновало друзей все:
и политика, село,
и погода, и машина,
перестройка и кручина:
«Куда деньги подевались?
Может к Богу вознеслись?»
-Они в «зелень» превратились
в чужих банках улеглись.
Не в России, а в загранке:
в знаменитом Швейцар. банке,
в Турции, Германии, Польше,
США, Израиле.
-Чтоб с колен России встать,
к черту помощь надо слать.
Не зависеть, не терпеть,
хлеб свой есть,
пред США ни млеть.
-Честь и слава с новой силой
вознесутся над Россией.
Власть лицом будет к народу,
исполнять ей станут Оду.
Тут Сан Саныч чашку взял
и со вздохом доливал
кипяток и чай-заварку.
Даже б кто поднес им чарку,
отказались бы, наверно.
Сохранить здоровье, верно,
стало главной их задачей.
Тяга к чаю так удачно
их сближает каждый раз.
(Вы ведь видите сейчас?)
-Где берешь ты тульский пряник?
-Высылает мой племянник.
В Туле он живет давно,
и не каждому дано
инженером быть от Бога,
как мой Славик Кривоногов.
А фамилию хотел
поменять. Мать пожалел.
-Самовар у тебя новый?
Разукрашенный, медовый.
-Не медовый, медный он
на пять литров. Слышишь звон?
Это мне сигнал дает:
кипяток - готов. Пойдет.
Мне другого и не надо.
Я привык к нему и рада
моя душенька до смерти.
Это правда, уж поверьте.
Как меня он выручает!
Скольких чаем угощает.
Самовар - мой побратим,
для гостей – не заменим.
Тут Иваныч чай долил
и вприкуску с блюдца пил.
От блаженства улыбнулся,
разомлел, вспотел, прогнулся.
«Ни за что не променяю
за бутылку- каплю чая.
Я сейчас, как захмелел.
Веришь мне? А, как вспотел!
Все болячки и хвороба
не страшны мне аж до гроба.
Я лет сто хочу прожить.
Так чего же мне тужить?»
Только это он сказал,
в дверь к ним кто-то постучал.
Вышел, глянул: «Боже мой!
Шла бы, Дарья, ты домой».
-Ты, Иваныч, не коси.
Лучше в гости пригласи.
Не с пустыми я руками,
а с душою, с пирогами.
Ты - один и я - одна,
может, сложится судьба?
-Что ты, ласточка, запела?
Ведь судьба серьезно дело.
И её через порог
не решают вмиг, в наскок!
Заходи, не разувайся.
К самовару подвигайся.
Дружбу чаем закрепим,
заодно поговорим.
Смело Дарья вошла в дом,
огляделась враз кругом.
Поздоровалась с друзьями,
занялась вмиг пирогами.
Выложила их на стол,
рядом ставит самогон:
двухлитровую бутыль.
И протерла вроде пыль.
Друзья просто онемели.
И, казалось, поглупели.
-Эй, очнитесь, мужики!
Вижу выпить - мастаки.
Надо ж градусу, как рады.
Здесь не чай, не лимонады.
Познакомимся поближе.
Давай кружку, ставь пониже.
Я налью вам от души.
Чуешь крепость? Хоть пляши!
Сразу в голову и ноги
бьет вначале понемногу,
а затем, как разнесет,
сразу радость настает.
И веселье с пляской катит.
Налила всем, пока хватит.
Первый тост скажу всем я:
«За здоровье всех, друзья!
Я Иваныча люблю.
Трезвость, правда, не хвалю.
Это же сплошная скука:
только чай пить, вот докука.
Отвлеклась я. Пью за вас.
Пусть все будет в добрый час.
Что за черт, в чем провинилась?
Может, выпивка пролилась?
Чо, не пьете мужики?
Вы смотрю – не простаки.
Вам коньяк давай, наверно?
Самогон для вас, как скверна?»
-Я не пью, - сказал Иваныч.
-Я не прочь,- сказал Сан Саныч.
Взял и чокнулся с вдовой.
Выпил с нею по одной.
Вдруг почувствовал, что в теле
мышцы все, как загудели.
Вместо рук копыта стали,
глаза злобой запылали,
сзади вырос длинный хвост
и рогов ощутил рост.
Дарья в ужасе кричать,
а сама вдруг ощущать,
стала облик новый свой:
хвост мотался как родной,
и копыта застучали,
а рога уже бодали
Саныча аж во всю мочь.
Так и он теперь не прочь.
Для того ведь и рога,
чтоб бодать, давить врага.
Все по комнате летало,
будто силой обладало.
Наш Иваныч рот открыл:
в шоке, в трансе весь застыл.
Самовар держал в руках,
смотря с ужасом на крах,
что по комнате творился.
«Видно, дьявол в них вселился!
Пора меры принимать:
надо батюшку позвать».
А тем временем бедлам
сеял ужас, даже срам.
Дарья Саныча схватила
и на койку повалила.
Да давай его терзать,
целовать и возбуждать.
За кошмаром наблюдал
с преисподней бес-Шакал.
Дарье бесовского зелья
он подсунул для веселья.
И сейчас так хохотал,
что чертей на сход собрал.
И давай хвалить себя:
«Две души загубил я:
превратил в отродье ада.
Где за это мне награда?»
Черти все заверещали,
И Шакала застращали.
«Если Батюшка возьмется,
дело плохо обернется
для тебя и для всех нас.
Дурень, ты, и лоботряс.
Вон пойди, дохни огнем
под огромный чан, ведь в нём
столько грешников томится,
там тебе б повеселиться!»
(Ну, а мы к друзьям вернемся,
Бес, без нас, пусть разберется.)
Самовар бегом из дома,
чтоб не зреть всего позора.
В божий храм он забежал,
все поведал, рассказал.
Сроду батюшка такого
не слыхал со дня мирского:
«Это что ж у вас творится?
Вот, что значит, не молиться,
в церковь божью не ходить,
Бога пьянствами гневить.
Чтоб друзьям твоим помочь,
я прочту молитву в ночь.
Она- заговор от бесов,
всякой нечисти и стрессов.
Трудно мне поверить вам,
должен я увидеть сам
безобразную картину.
Где людей вдруг в бесовщину
дьявол злой смог превратить.
Больше этому не быть!»
В дом вошли, и видят там
сидят порознь по углам
Дарья и Сан Саныч – гости.
Всё погрызли будто кости.
Вместо лиц оскал звериный,
шерсть на них и клюв куриный.
Самовар сомлел от страха.
Упал в обморок без «аха».
А священник стал креститься
и неистово молиться,
прося помощи у Бога:
выгнать бесов от порога,
и из тела православных-
Дарьи, Саныча несчастных.
Тут же он святой водой
окропил весь дом худой.
Ею щедро он полил
и двух бесовских громил.
К тому времени Иван
на колени в угол встал.
Богу стал рьяно молиться
и без устали креститься.
И Его благодарить,
что не дал зелья испить.
Дарья с Санычем очнулись,
от молитв всех встрепенулись.
Облик старый обрели,
на колени грохнули.
И слезами умывались,
и со страху оба клялись:
«Век сивухи не видать,
только чай лишь распивать,
будем в праздники и будни.
Господи, прости нас блудней.
Окаянный бес попутал,
чтоб сгорел в аду беспутный!
Чтоб в Геенну провалился,
в прах и пепел превратился".
Их проклятья сбылись вмиг:
и святой огонь настиг
беса - адское отродье,
что рождает страх в народе.
Когда в норму дом пришел,
Самовар всех сесть за стол
пригласил от всей души.
До чего же хороши
были сладости, пирог,
что Иваныч уберег.
Наслаждались угощеньем:
и малиновым вареньем,
и тортом, а чай в прикусу
всем пришелся вмиг по вкусу.
До утра священник был
и с молитвой чай лишь пил.
Пострадавшие ушли.
Извинились, как могли.
Обещали заплатить
или новое купить,
что погрызли и разбили,
ведь чудовищами были!
Самовар не обижался,
главное, что жив остался.
Никогда не думал он,
что проклятый самогон-
это дьявольское зелье.
В нем беда, как наважденье:
вмиг людей с пути собьет
и в чудовищ обернет.
«Слава Богу, чай я пью
и здоровье берегу.
Вывожу все шлаки вон
и здоров как чемпион.
Самовар – мой лучший друг.
А полезных трав вокруг
сколько в поле и лесу.
Я их знаю и несу
всем, кто просит иль болеет,
сам же в них не разумеет.
Все меня благодарят.
А я после очень рад.
И такая тяга к жизни
и к народу, и к Отчизне
просыпается в душе:
вот, и счастлив я, уже».
Утром батюшка с молитвой
обошел дом, а калитку
освятил крестом с водой
от всей напасти дурной,
и от бесовских проказ,
что постигли дом сейчас.
«Здесь тебе, дьявол, не место.
Сатана - твоя невеста.
Отправляйся в ад кромешный,
там приют твой будет вечный.
Мое слово яко камень.
Аминь. Аминь. Аминь. Аминь ».
Затем батюшка простился.
Самовар перекрестился.
В доме так тоскливо стало,
что в душе все зарыдало.
С горечью крепился он,
но подкрался к нему сон.
До полудня Иван спал.
Затем бодрый бойко встал.
Солнце летнее в окошко,
засмотрелось и немножко
зайчиком развеселило,
настроение вселило.
Кто-то громко стукнул в дверь.
Ну, держись, Иван! Теперь
каждый стук и даже шорох
для тебя будет как порох.
После адской суеты
даже тень боишься ты.
Смотрит, Дарья в дверь вошла.
«Я английский ключ нашла,
вдруг от дома твоего.
Вот и занесла его».
-Заходи и не стесняйся.
Чаем «Русским» угощайся.
Первый раз его я пил,
жаль, что пачку лишь, купил.
-Я, наверно, уж пойду.
-Посиди. Я проведу.
Ведь светло еще совсем,
видеть людям нас зачем?
-Пересудов вы боитесь?
Репутацией гордитесь.
Вам, наверно, стыдно очень
посмотреть будет им в очи.
Как же, мнение народа
вам важней, чем я как рвота.
В вашу жизнь вчера ворвалась
и, не помня, издевалась.
-Хватит глупости плести.
Я хотел сказать: «Прости».
-А за что простить должна?
-Ты хозяйкой в дом нужна.
Замуж выйдешь за меня?
Сохнуть стал я с того дня,
как улыбкой наградила,
в сердце радость мне вселила,
помогла собрать все травы,
не боясь, порочной славы.
И дала ответ она:
«Буду верная жена.
Самогон пить: ни – ни – ни,
боже, меня сохрани.
А чаи с тобой гонять
будет мне, как раз, под стать».
Самовар к ней подошел
и в глазах любовь прочел.
Тратить времени не стали,
гостей полный двор назвали.
Объявили о решенье.
То-то, было удивленье!
Свадьбу на селе сыграли.
Только чаем угощали.
Вместо водки, самогона
лимонад, соков довольно
было много на столе.
Стало нормой на селе.
Молодым поднесли в дар
двухведерный самовар.
-На все праздники, веселье,
дни рожденья, новоселье
с самоваром будем ждать,
всем селом чай распивать.
Великан один такой-
самовар ваш гостевой.
Был он сделан по заказу,
электрический и сразу
стали пить из него чай.
Кто-то крикнул: «Нам давай!
Наливай полнее чашки»
-Мне заварку из ромашки!
-Мне из мяты и шалфея
передай сюда быстрее.
А Сан Саныч удивил,
краткой речью всех затмил:
«Хватит здесь вам всем калякать,
продолжаем свадьбу стряпать:
«Вот - жених, а вот - невеста.
Любви им от всего сердца.
Пусть дом будет чашей полной
изобильной, хлебосольной.
Пора «Горько» им кричать!
Веселиться, танцевать».
Поздравленья, шутки, смех:
свадьба радовала всех.
Её долго вспоминали.
С тех пор лишь чаи гоняли.
Все всегда с работой были.
Трезвых издавна ценили.
Сказка – это, в ней намек:
для себя извлечь урок.
