Каменистое плато лежало между лесом и горами. В одном его месте, найдя благоприятную почву, произрастал лес двумя полосами, похожими на языки.
Латтер сел между этими двумя языками леса, растекшимися по каменистому плату почти до самых гор.
Как ни старалась Сперанца посадить латтер ближе к горам, это не удалось из-за бугристой поверхности плато, широких трещин и впадин, разбросанных здесь и там валунов. Одни девушки, пожалуй, рискнули бы сделать вираж между валунами, обойти трещину. Конструкция машины позволяла ее рессорам справиться с бугристой поверхностью, но при условии, что машина не перегружена. И даже при этом высока вероятность поломок. А в их положении любая задержка грозила смертельной опасностью, особенно тем, кто оставался в лагере.
Из двух зол выбрали меньшее, и приземлились на площадку примерно в двадцати километрах от гор. Это расстояние людям предстояло преодолевать пешком. Перелет и физическое напряжение забрали последние силы у больных, измученных людей, которые падали замертво на выбранное место привала.
Сделав последний седьмой рейс, которым доставили продукты и необходимые вещи, Вега и Сперанца, почти как и все остальные, не чуяли под сбой ног. Наспех набросав веток, упали на лесную подстилку прямо в плаще, надвинув капюшон, потому что снова накрапывал дождь.
- Ну, слава Богу, кажется все позади, - с облегчением вздохнула Вега, обращаясь к Сперанце, не предполагая, что для них все только начнется со следующего дня.
- Утро вечера мудренее – философски заметила Сперанца.
А на утро не добудились Антонова. Он умер тихо, во сне.
- Он забрался в латтер без посторонней помощи, - вспомнила Саулия, летевшая с ним. – А на земле даже помогал выбраться другим.
- Видно боялся быть обузой.
- Ну и дурак. Если б не стеснялся, может быть, был бы жив, - мрачно обронил Андреич, в душе сильно переживавший за молчаливого, работящего парня.
- Черт! Ну, и как же нам двигаться? – испуганно и растерянно спросила Ольга. –Если даже Антонов… Он и не жаловался никогда на здоровье. Честно говоря, я даже не думала всерьез, что наше недомогание может кончиться смертью. Опасность здесь, рядом!
- Может, мы зря сюда прилетели? – предложила Кристина.
- Девушки сейчас заплачут, - досадой бросил Петер, голубоглазый блондин, которого можно было назвать красавцем. Но его лицо портила презрительная ухмылка, под которой сейчас, видимо, скрывался страх.
Это были только первые признаки паники.
Антонова похоронили в лесной полосе, возложив на место могилы небольшой валун. Помянули усопшего товарища за общей трапезой.
Минуло пятнадцать часов, с тех пор как люди покинули отряд. Было безветренно и тихо, из мохнатых, серых. нависших туч шел дождь.
Как не оттягивали все этот час, настало время трогаться в путь. По словам Родиона, у них оставалось около девятнадцати часов до следующей обработки.
- Откуда эта цифра? – спросила Сперанца.
- Из опыта, девушка, - деланно улыбнулся Родион.
- По плато идти легче. Может, мы выйдем из леса? – подхватила Вега.
- Нет, милая, мы пойдем по лесу до самых гор, так как на открытой местности нас мигом обнаружат со спутника.
- Начальник, - негромко позвал Фарих, широкоплечий мужчина с седыми прядями, которому на вид можно было дать около пятидесяти лет. – Начальник, подумай, разумнее было бы оставить здесь часть людей, и не тащить их в горы. Нельзя всем идти одинаково. Слишком разные силы. Я, например, лучше останусь здесь. Еще полдня мне надо лежать. Я даже ползти не могу.
- Фарих, прижми хвост и иди! Мы должны быть вместе! – обратился к нему Михалыч.
Всхлипнула Моника, черноволосая, темпераментная итальянка.
- Уж если кто и должен кому, так это нас должны были оставить в покое и дать отлежаться еще там, в отряде. Тогда у меня, у других не было бы обострений, и сейчас мы могли бы идти, - она сглотнула слезы.
- Возможно, ты права, Моника, - медленно сказал Родион, - А возможно это только отговорка. Разве полетят сейчас те, кто остался в отряде?
Моника зарыдала, запричитала, что ни за что не дойдет. И не надо было Инге вскрывать этот проклятый гриф. И где она теперь эта дрянная девчонка, которая подставила весь отряд.
Это была истерика. Сперанца громко и строго окликнула:
- Моника!
- Такой она никогда не была, - не удержалась Вега. – Напротив, Инга всегда была лучшей из нас.
- Не была, а есть, - поправила Сперанца. – Она лучшая из нас троих. Я не знаю, почему она поступила так, как поступила, но в последствиях она точно не виновата. Это существующая система, это наша печальная действительность.
- А кто же виноват в том, что тербесы пришли сюда? Привела систему в действие Инга! – взвизгнула в отчаянии Моника.
- Может Инга виновата в том, что выходит из строя электроника? В том, что отравлена почва, воздух?
- Сперанца, - Вега тронула подругу за плечо.
- Да нет же! Это Ингу подставили! Будучи программисткой, она была обречена сделать такой шаг! Обречена потому, что на добросовестный, способный человек.
- Лучше бы она была бездарной, - стояла на своем Моника, уткнувшись лицом в колени, она не желала никого ни слышать, ни видеть.
- Отряд! Приготовиться к выступлению! – сурово приказал Родион. – Через пять минут трогаемся с места!
- Как насчет моего предложения, командир? – глухо напомнил Фарих.
- Я остаюсь, - сильнее зарыдала Моника.
- Тебе, Фарих, могу ответить, что я командир над теми, кто в силах идти. Тем, кто не может, мы оставим продукты и при возможности вернемся за вами. Пошлем кого-нибудь навстречу. Надеюсь, что вы сможете через сутки догнать нас. Достигнув гор, мы остановимся, будем ждать вас. Не могу обещать, что вернемся за вами.
Прошло двадцать девять часов после предыдущей обработки. Двадцать километров надо было преодолеть за девятнадцать часов. Это много времени для здоровых людей, но для больных, с разбитыми суставами, с обострившимися хроническими болезнями это был непреодолимый рубеж.
Дорога была тяжелой. То и дело попадался стеной стоящий кустарник, который приходилось обходить. Повсюду валялись сухие ветки, которые цеплялись за одежду. Люди часто оскользались и падали под непрекращающимся дождем. Родион, шедший впереди, сдвигал ветки в сторону сучковатой палкой, которую держал в одной руке, а другой вместе с Андреичем-прутиком вели под руки Виктора, который был очень слаб, но старался передвигать ноги, но часто повисал на руках товарищей.
Сперанца поддерживала Константина, который все сокрушался о своем мягком характере, о том, что позволил себя уговорить идти.
-Я слишком люблю жизнь. Это прекрасно, правда? Я тоже согласен, но когда в меру. А я слишком.
Сперанца успокаивала, что-то говорила отвлеченное. Вега прислушивалась и думала: «Сейчас нельзя много говорить, у нее на это уходит много сил».
Иногда раздавался глухой шум. Кто-то падал со стоном. Человека в таком случае тяжело было поднять. Женщины начинали плакать, просили отдохнуть, закатывали истерику. Мужчины матерились или яростно хрипели, скрипели зубами.
Опять вскрик и шум падения. Анна Упала Анна и неудачно, ветки поцарапали ей лицо. Классический греческий профиль женщины исказила гримаса боли. Черные волосы упали на лицо, запутались в ветках. Анна стала убирать их мокрыми, испачканными при падении в грязи руками, сдернула с досады капюшон.
Оставив спутницу, подоспела Вега, которая была ближе всех.
- Ничего страшного, я сейчас помогу. Сними пока рюкзак. Давай его сюда!
Анна заплакала. Отстраняясь от Веги, которая пыталась забрать у нее рюкзак. Косые, назойливые струи дождя стегали ее непокрытую голову. Слезы перемешались с дождем. Она закрыла мокрое лицо ладонями, продолжая сидеть на земле.
Через них почти перешагнула Эльвира, шедшая одна, опираясь на толстую ветку.
- Эля! Помоги! – вскрикнула Вега.
В глазах рыжей Эльвиры загорелись злые огоньки.
- А ты мне помоги сначала! Мы же не несем на руках тех, кто не может идти. Мы оставляем их на волю судьбы. Так что пусть или встает и идет, или останется здесь. А я не буду тратить силы, чтобы потом самой лежать на дороге.
- Иди, иди, далеко не уйдешь! – раздался рядом простуженный голос Жанны, с которой шла Вега.
- Смотрите им в рот, идиоты, - окрысилась Эльвира. – Мало того, что Инга свою больную фантазию воплотила. Теперь подружки приехали. Помогать. – Она расхохоталась. – Кто сегодня помогает просто так? Это же инородная программа.
Из задних рядов молча стоящих людей, шагнула вперед Света.
- Я согласна, Эльвира, что доброта и человеколюбие для тебя инородная программа.
Ясный, чистый голос Светланы, согнувшейся от тяжести двух рюкзаков – своего и Родиона, заставила Эльвиру умолкнуть.
- Маразматики, - прошипела лишь под нос Эльвира, удаляясь в чащу.
Пользуясь заминкой, рухнула на землю Кристина.
- Не могу больше! Я отдохну… Надо уже привал.
- Да, Родион Михайлович, мне бы тоже привал.
- Устали… - несорстлось со всех сторон.
- Нет! – рявкнул Родион. – Мы идем всего три часа после ночного отдыха. Слишком рано. Идем дальше! Крис, ставай!
Оступая от Кристины, начальник увлекал за собой обступивших их людей.
- Родион, я побуду тут, - сказала Вега, кивая на Кристину.
Константин оторвался от Сперанцы.
- Нет! Я не пойду никуда без Кристины. Крис, я с тобой. Если ты не пойдешь, то и я. Я тоже устал. Отдохну, и мы догоним, правда?
- Константин! – воскликнула Сперанца.
- Мне все равно, - равнодушно выдохнула Кристина, вытягиваясь на траве во весь рост. Она опустила на лицо прозрачную маску, защиту от насекомых и дождя и замерла.
Сперанца постучала по часовому табло на запястье.
- Хорошо. Я засекаю время. Больше десяти минут вы отдыхать не будете.
Подруги действительно дошли до основного отряда, из последних сил волоча на себе измученных людей. Догнали к тому времени, когда отряд заканчивал двухчасовой привал.
Сперанца, как и Вега отказалась от еды, лишь выпила винса – бодрящего витаминного напитка.
После привала не поднялись Ильдар и Федор.
Услышав об этом, Кристина вновь стала отказываться продолжать путь. Константин, несомненно, слышавший это, на этот раз промолчал, повернул голову к Веге, лежавшей рядом и блаженно вытянувшей ноги.
- Ну, что? Сознайся, что устала! Меньше суток остается до повторения облучения. Вам со Сперанцей самим бы успеть ноги унести с горы.
Вега села.
- Костя, не говори так.
- Да почему, черт побери, не говорить?! – Константин тоже сел.
- Через час еще кто-то упадет. Силы не прибывают, а уменьшаются. По себе же чувствуете. – И закричал: - Начальник, уводи их скорее! Чего душу травишь? И давай на четверых продуктов!
Родион не успел ответить, потому что в группе женщин, расположившихся невдалеке, произошло движение, и раздался крик.
- С Саулией плохо! По-моему сердце. Она схватилась за сердце и упала. Где капсула? – Анна хлопала по карманам Саулии.
Капсулой называли набор скорой помощи, небольшой округлый пенал, который всегда полагалось иметь при себе.
- Ее нигде нет. Нет капсулы.
- Вот она! – воскликнул Петер, издали показывая красный цилиндр. – Саулия доставала ее возле костра.
Никто не вскочил, не схватил эту капсулу. Все были больны, каждому было плохо.
Сперанца, сжав зубы, поднялась и, хромая, приковыляла к Саулии, до которой ей было ближе.
- Да вот же, дайте ей скорее!
Сперанца протянула свою капсулу и натолкнулась на холодный взгляд Анны.
- Надо только свою личную капсулу!
Сперанца закусила губу, обернулась. Сидящи передавали капсулу Саулии. Родион взял у крайнего, подал Анне. Открыли, но в ней оказался только пустой флакон анахалола.
- Она все истратила, вот почему она отключилась, - обречено уронила Анна.
Сперанца несколько секунд смотрела широко раскрытыми глазами на Анну, на Родиона, на Марию.
- Да что же вы стоите?! Я думала у нее другие совсем лекарства, а оказалось, у меня такой же анахалол!
Она упала на колени перед Саулией, дотронулась до ее щек. Подоспевшая Вега приложила пальцы сбоку шеи, сообщила, что та жива.
- Жива? Саулия! – стала ее звать Сперанца.
Женщина не отзывалась. Сперанца ввела шприцом анахалол и горько сокрушалась о том, что они промедлили в ситуации, когда счет идет на секунды.
Анна отошла в сторону, с неодобрением наблюдая за действиями подруг, бросила осуждающе:
- Они точно чокнутые. Истратила свою капсулу.
- Родион, им нельзя верить, - заявила вдруг Мария, смуглая темноволосая женщина с неприветливым лицом. – Инга, их подружка подставила всех нас. Сперанца только что подставила свою жизнь.
Поступок Сперанцы выбил людей из привычной колеи,. Обнаженные нервы отказывались искать объяснение непонятному. Каждому соповцу выдавалась капсула с набором лекарств, прежде всего анестетиков, которая часто спасала от радиации, от болей. Неверно было бы сказать, что она спасала жизнь, но, во всяком случае, капсула гарантировала безболезненную смерть. Родион и Сперанце с Вегой выдал по капсуле перед отлетом. Соповцы привыкшие наблюдать смерть и каждый день подвергаться риску, прикасаясь к зараженным объектам, воспринимали смерть товарища как само собой разумеющееся, как избавление от несчастий и мучений. Почему новенькая не дорожит личной капсулой? У нее их много? Или рассчитывает, что отнимет у соседа. А, может быть, она и ее подруга роботы? Видимо, их все-таки подослали, примерно так думал каждый.
- А я вам что говорила? – подхватила Эльвира. – Пусть отправляется к своей Инге.
Кто-то крикнул:
- Она умерла.
- Саулия умерла, - повторили негромко несколько голосов.
- Вот! – Анна вскинула руку в направлении сгрудившихся вокруг тела Саулии людей. – Причем совершенно напрасно истратила! Понятно было, что не поможет. Ей реанимация нужна была, а не шприц с анахолом.
- Да уймись уже ты! – зло бросил Родион. Обходя Анну и направляясь к месту, где лежала покойная.
После недолгих похорон Саулии, прерванное ими наступление Анны и Эльвиры возобновилось.
- Вы действительно хотите, чтобы мы покинули вас? – спросила Сперанца, искренне недоумевая.
Наступившую тишину первым нарушил голос Константина.
- Видно облучение повредило ваши процессы мышления, если видите врага в тех, кто желает добра.
Эльвира покосилась на Константина, подошла к нему, чтобы можно было пронаблюдать за реакцией Кристины на ее слова:
- Что-то ты, Касьян, быстро прикипел к новенькому личику? Даже не знаю к которому больше, к Веге? К Спере? - Предложи им остаться здесь. Ты же останешься? Эй, подружки! – зло крикнула Эльвира. – Есть место подвигу! Ваш обожатель не может идти дальше. А вы куда же? Хотя, может быть он останется из-за Кристины…
- Заткнись, Элька! – прицыкнула Света.
- А ты, адъютантша, мне не указывай! – прошипела Эльвира со злобой.
Родион встал со своего места.
- Хватит зубоскалить! Слушайте меня! Пусть поднимут руки те, кто считает, что Вега со Сперанцей не могут продолжать путь.
Поднялись две руки зачинщиков спора. Затем еще одна.
- Петер, ты? Почему ты так считаешь?
- Без объяснений. Считаю и все.
- Пусть так, - выдавил Родион. – А кто думает, что девушки могут дальше идти с нами?
Один за другим поднялись 6 рук, но Эльвира тут же запротестовала, что Касьян не может голосовать, т. к. не идет сам. Осталось посчитать только Жанну, Свету, Михалыча с Андреичем и Виктора.
- А остальные? – Родион взглянул на Надежду, неизменно находящуюся рядом с Майклом. – Надя, что вы с Майклом думаете?
- А я думаю, что пусть они действительно уходят. У них свой путь, у нас свой. Что-то подозрительно они быстро забыли об Инге.
Вега взглянула Наде в глаза.
- С чего вы взяли, что мы забыли?
- Ну так идите за ней – сверкнула та глазами.
- А вы, как же вы? – наивно удивилась Вега и не получила ответа на свой вопрос.
Сперанца присела на корточки возле Надежды, лежащей бок о бок с Майклом. Люди использовали каждую минуту для отдыха.
- Надя, ты же тоже помогаешь Майклу и должна понять, почему я и Вега помогаем вам.
- Я ничего не должна, - холодно отрезала Надя. – Майклу помогаю потому что пять лет с ним, и знаю, что от него ожидать. А что ждать от вас – не понимаю!
- Нет, мы голосуем или проводим агитацию? – снова закричала Эльвира. – Уже пять голосов против.
- Тони, Анна?
- Мы воздержались, - ответил Тони.
- И я воздержусь, - уточнила Ольга.
- Пять против пяти, - подытожила Эльвира.
- Пять против шести. Забыли посчитать мой голос! – напомнил Родион.
- С ними нельзя идти! – Эльвира пришла в ярость. – Они сигналят кому-то сзади…
Сперанца встала.
- Успокойся! Мы останемся здесь. Останемся и решим куда дальше..
- Довольна? – прищурился Родион на Эльвиру, и, не давая ей раскрыть рта. скомандовал: - Отряд, становись! Отправляемся!
Он хотел пойти к Виктору, но его отозвали в сторону «старики». Андреич с Михалычем выглядели так, словно собирались броситься вниз головй с обрыва.
- Начальник, - начал Михалыч. – Честно говоря, с девчатами я был уверен, что дойду. Ты нес меня, они ,по очереди отдыхали. А один я не хочу рисковать. Чем оставаться одному на обочине, уж лучше здесь, с людьми же все-таки.
- Михалыч, не дури! Никому не говорил, но ты-то меня чего бросаешь?
- Так я не один. Вон и Андреич тоже.
Андреич прятал глаза, разглаживал дырку на локте.
- Кости ломит, начальник. Все равно Виктора не смогу нести. Получится, что мы вдвоем на тебе висим. Ты уж извини.
Родион топтался на месте от переполняющих его эмоций, крутил головой. Наконец, крепко пожав друзьям руки, обошел для рукопожатия остающихся.
- Ладно. бывайте. Мы обязательно встретимся. Я должен их довести и вернусь. Я обязан пойти.
- Это понятно. Иди, начальник, не рассказывай1
Ольга и Жанна пересчитывали продукты для остающихся. Родион крикнул, чтобы выделили норму «старикам». Мелькнула мысль, призвать к себе воздержавшихся и отправить взбесившихся пятерых отдельной дорогой. Но разум подсказал ему, что удалив противника, он лишит себя возможности наблюдать за ним, держать под контролем. Черт ее знает, что может взбрести в голову этой сумасшедшей Эльвире. Станет командовать над остальными. Она жаждет власти, по ней видно. Нет, он не станет способствовать разделению отряда на две враждующие группы.
И Родион крикнул Петеру, чтобы вел отряд. Сам же внутри содрогнулся. Только девять человек, пошатываясь, потянулись вслед за Петером. . На привале же оставался целый лагерь – восемь человек. Кто из них уцелеет.
Сперанца с Вегой подошли проводить Родиона, помогли поудобнее ухватиться Виктору.
- Что думаете делать? – тихо спросил Родион.
- Обсудим с теми, кто остался, - ответила Сперанца. – Думаю, все-таки кто-то сможет идти. Вот только как?
- Идите за нами. Сил у вас меньше, на пятки наступать не будете. И мы вам не помешаем. А в итоге не потеряем друг друга.
- Я передам ваши слова, - пообещала Сперанца уже вслед Родиону.
- Ну что, дочки. Идите совет держать. – Пригласил Михалыч возвратившихся подруг, и ласково глядя на них.
* * *
Сперанца с Вегой спали возле каменного бока скалы на постели из еловых веток, тесно прижавшись друг к другу. Температура к утру падала до плюс шести. Девушки были одеты в универсальные костюмы, но, проткнутые во многих местах колючками и острыми ветками, костюмы утратили свойство прибавлять тепло. В места прокола тут же проникала влага, которой было пропитано буквально все – и земля, и воздух. Вместе с влагой под одежду пробирался холод.
- Как хорошо, - пробормотала Вега, ворочаясь во сне, и Сперанца встревожилась, приподнялась на локте, вопросительно уставилась на Вегу: «Не бредит ли?»
В двух метрах от них Андреич разводил костер. Уже тянуло дымком.
Вега улыбнулась и, наконец, открыла глаза, чем весьма обрадовала Сперанцу.
- Как хорошо, что не надо торопиться, что не подгоняет время, не угрожает облучение. Не надо прокладывать себе путь среди густых веток.
- Мы прошли опасную зону, - согласилась Сперанца, и тихо добавила: - прошли те, кто сумел.
- Есть у нас еще что пожевать? Или будем охотиться? – подал голос со своего места Михалыч, не собиравшийся пока вставать – Я лично согласен побыть на диете, лишь бы отлежаться, косточки отогреть.
- Отлежишься дома на кровати, - отозвался Андреич. – А сейчас помогай костер развести, . Пусть наши спасительницы отлеживаются.
- Коська, вставай! Не притворяйся, не спишь уже. Несите дрова. Вчера никто же не готовил.
Вчера действительно было не до дров, и не до остального. Из последних сил, шатаясь от усталости, маленький отряд из пяти человек спешил преодолеть последние километры до спасительных гор.
Кристина умерла через пять часов изнурительной ходьбы на руках Константина. После последнего общего привала, он сумел-таки уговорить ее выйти в путь. А после ее смерти сделался молчалив и угрюм, однако упрямо двигался вперед. Падал, вставал, иногда полз на четвереньках, но продвигался. Брался за протянутую ему руку Веги или Сперанцы только, чтобы встать во весь рост, потом шел сам. Сперанца была уверена, что парень поставил себе четкую цель, она-то и вела его.
В отличие от Константина, Ильдар и Федор наотрез отказались продолжать путь, как только похоронили Кристину. Их почти не угваривали. Сперанца лишь напомнила, что до цели осталось шесть-семь часов от силы.
- Кристину это не убедило, - угрюмо заметил на это Ильдар.
Андреич и Михалыч последние километры до гор буквально висели на плечах Веги и Сперанцы, еле передвигая ноги. Молились, чтобы у юных созданий хватило сил дойти.
- Я обещал, что отпраздную свое второе рождение, - напомнил Андреич. – Я помню, и сегодня сделаю это. Девчата! Вы у меня в гостях!
- А я что? Невежа, по твоему? – воскликнул Михалыч. - Я тоже сделаю девчонкам праздник.
- Присоединяйся пока не поздно, а то они ко мне пойдут, а не к тебе.
- Придурок, я бы тебя научил вежливости, да жаль, пригодишься еще. Вот костер научился разводить.
Сперанца с Вегой переглянулись, улыбнувшись их ершистости, напускной суровости. Вега отряхнулась от иголок, подсела к костру поближе.
- Михалыч, Андреич, спасибо огромное вам за заботу. Вы такие добрые и хорошие. Вы нам как отцы родные. Но послушайте, что я скажу. Мы еще немного отдохнем, часа три-четыре и пойдем со Сперанцей за латтером. Это необходимо сделать.
- Михалыч, Коська! Вы слышали? - громогласно выдал Андреич, и вкрадчивым голосом обратился к Сперанце.
- Вы часом, девоньки, умом не повредились? Иди вы считаете, что мы, мужики уже достаточно восстановились, сможем вытащить вас на себе, когда вас раздавит, тьфу, ты, господи, не дай то Бог!
- Понесло, понесло. Тяпун тебе на язык, балаболка, - проворчал Михалыч, приковылявший, наконец-то, к костру. – И чего мелет, и чего?
- Слыхал поди, чего удумали девоньки-то? - вздыхал Андреич старательно нажевывая веточку.
Михалыч посидел на травяной подстилке, раскачиваясь из сторны в сторону, развел широко руками, помахал им, словно проверяя, повинуется ли ему тело, только после этого встал, опираясь на руки.
- Пойду-ка я поищу дров, и заодно поразмыслю над новой вводной. Поскольку командира нет в нашей группе, нельзя запретить, если кто сильно чего захочет. Так что ты эмоции сбавь, Андреич, а ищи аргументы.
- Мудрец тоже мне нашелся! Иди! И без дров не возвращайся, – огрызнулся Андреич.
- Костя, как себя чувствуешь? – с улыбкой спросила Сперанца, наклонившись к соповцу. Ее развеселила шутливая перепалка старших.
- Я не чувствую себя совсем. Будто меня нет. – С закрытыми глазами Констнтин лежал в двух метрах от них на такой же грубой подстилке из еловых лап, положив одну руку под голову.
- Костя, извини, прости меня, пожалуйста. Скажи, ты любил Кристину? – спросила напрямую Сперанца.
Константин повернул голову, окинул Сперанцу тяжелым взглядом.
- Я не знаю. Я еще не понял. Зато наверняка знаю, что любовь была, то уже умерла, погибла, уничтожена.
- Константин, - Сперанца взяла его руку в свою, молодой мужчина рефлекторно ее отдернул. – Нет, Константин, любовь не умерла. Кристина ушла о нас, ее не вернуть, да. Но любовь осталась! Именно поэтому тебе больно. И мне больно, Костя, потому что во мне тоже живет любовь.
На лице Константина отразилось страдание.
- У нее просто не хватило сил. Мне надо было остаться с ней, а не тянуть ее за собой. Тогда бы она выжила.
- Коста, ты же знаешь, что остаться – это смерть, однозначно. Никому нельзя оставаться. Ты не должен винить себя, - Сперанца опять взяла руку Константина, которую он на этот раз не отнял.
- Если тебе больно, значит, ты жив, Коста. Но когда любовь умрет, мы перестанем чувствовать, перестанем быть людьми.
- Среди нас есть такие! – рука Константина напряглась.
- К сожалению, ты прав. Но негатив тоже необходим, чтобы не потерять устремление к любви, чтобы отличать добро от зла и ненависти..
Константин отпрянул.:
- По-товоему, ненависть имеет право жить?! И ее не надо уничтожать?
- Ее надо побеждать любовью. Уничтожение лишь приумножит ненависть.
- Что-то не пойму разницы…
- Уничтожить легче, быстрее. Большой соблазн уничтожить. Но ты уничтожаешь один источник зла, а на его месте появляются два, четыре новых. И ты сам – один из них.
Константин недоверчиво покосился в ее сторону.
Смотри! Когда от нетерпения срываешь верхушку сорняка, - девушка протянула руку и оторвала верхнюю часть стебелька, - он от этого становится гуще. Надо вырывать с корнем, поэтому нельзя торопиться. Надо чтобы ты управлял эмоциями, а не они тобой.
- Ты призываешь не убивать. Но если не я первый, тогда враг убьет меня.
- Ты прав. Солдат всегда убивал на войне. Но ты не умножишь зла, когда в сердце твоем не будет ненависти, а только любовь.
- Но как же любить и убивать? – Все еще насмешливо спросил Константин.
- Не за что любить того, кто достоин смерти или другого наказания. Но это не значит вовсе, что воин – существо озлобленное, такая адская машина смерти. Солдат, у которого нет в душе любви, обречен на поражение. В прошлом это обычно завоеватели, а сейчас…
- А сейчас кто? – впервые неподдельный интерес прозвучал в голосе Константина.
- Сейчас это люди, не умеющие отдавать, уступать, потребители, привыкшие к удовлетворению всех своих желаний, готовые убить всякого, кто встанет у них на пути. И не важно, есть ли у них оружие. Они будут убивать энергетически.
- Да, слышал я, слышал. - Константин криво усмехнулся. - Иначе может быть уничтожен весь наш мир, так говорили нам еще в школе. Вездесущие инопланетяне не допустят, чтобы люди взорвали своим гневом планету. Они скорее погубят людей. Поэтому они и не торопятся нам помогать. Вымираете? Ну и славненько.
Константин поддел носком ботинка круглый камень, покатившийся под уклон.
Сперанца проследила за ним взглядом.
- Ведь мы Боги по сравнению вот с этим камнем. Но чтобы навести порядок во внешнем, в окружающем нас мире, надо сначала обуздать себя… Самого себя!
- Как?
- Молись, Костя!.. Попробуй поговорить с Кристиной.
Константин метнул удивленный взгляд.
- С кем?..
- Ну, да! Я думаю, она и сама хочет что-то сказать тебе. Ты не боишься?
- Мне это в голову не приходило. Ты смеешься!?
- Этим не шутят! Сосредоточься, но не увлекайся. Да и она не позволит тебе приближаться надолго.
- Что-то пахнет здесь едой! – издали прокричал Михалыч. – Наши спасительницы еще не убежали от нас?
Михалыч бодрым шагом шагал к костру, Он был весел и старался заглянуть Веге в глаза.
- Вы передумали, поняв, что ваш план безумен? Так?
- Нет, Михалыч, - улыбнулась Вега. – Мы не передумали. Надо лететь. Вы не можете не согласиться, если трезво рассудите.
Михалыч крякнул, веселье слетело с его лица.
- Я рассудил, действительно рассудил. И хочу за чаем объявить о своем предложении. Давай быстрей, Андреич, что-то у тебя дымит, а не горит.
- Какой ты горячий! Ну, сядь, посуши дрова, коль горячий такой.
Михалычу удалось с пятой или седьмой попытки убедить подруг, что разумнее идти им не вместе, а порознь, друг за другом с интервалом времени не менее двенадцати часов. В таком случае, если и будет вновь применено облучение, под него попадет одна из них, которая пойдет первой. Вторая останется здоровой и сможет ее спасти.
Единственное, чему воспротивились девушки, это двенадцатичасовому интервалу, заявив, что любая из них сможет преодолеть двадцать километров за пять- шесть часов. С учетом того, что на обратном пути надо найти и задержаться возле оставшихся людей.
- Эх, жаль, нельзя воспользоваться связью. Все-таки полезное в некоторых случаях это изобретение.
Произнеся эти слова, Андреич вспомнил о примитивном мини-передатчике, который Виктор сунул ему в руку перед уходом. Он расстегнул один из многочисленных карманов на своем комбинезоне, извлек небольшое устройство, умещающееся на ладони. С веселым видом, словно мальчик, предвкушающий развлечение, принялся его разглядывать, тыкать в него пальцем.
- Разве может этот аппарат что-то нам поведать, - пробормотал под нос Андреич и едва не выронил устройство, потому что оно громко затрещало, чем и напугало мужчину.
- Ах ты, сукин сын! – воскликнул Андреич, имея в виду Виктора. – Выходит, не зря мы несли на руках изобретателя-то! А?!
Все подошли поближе. Передатчик сильно трещал, работал на длинных волнах, редко используемых тербесами. На это и рассчитывал Виктор.
- Первый, первый, - хриплым от волнения голосом позвал Андреич. – Я – Прутик. Прием.
Передатчик затрещал громче. С минуту ничего не было слышно кроме помех
- Прутик, говорит первый, - раздался искаженный, но узнаваемый голос Родиона. - Как слышите? Прием.
- Есть! – чуть не подпрыгнул Андреич. - Первый, слышу хорошо! Мы в горах. Девчонки нас довели. Остались Ильдар и Фарих. Прием.
- Мы тоже все в горах. Надо соединяться. Виктору плохо. Прием.
- Вас понял.
- Что думают делать Вега, Сперанца? Прием.
- Хотят идти к латтеру. Прием.
- Латтер нужен, но рискуйте обдуманно.
- Вот-те на… - невольно протянул Андреич.
- Не понял вас. Прием.
- Конец связи, начальник.
Андреич сидел озадаченный. Крякнул, взвесил в руке передатчик, затем покосился в сторону подруг и пробормотал:
- Сомнительная польза в этот раз вышла.
А Вега улыбнулась.
- Вот видите, Андреич! Родион одобряет наше решение.
Через два часа Вега двинулась в путь, прихватив с собой сухих обедов.
Настало время томительного ожидания, во время которого Андреич и Родион договорились о способе соединения в отряд.
Сперанца стала рваться следом за Вегой уже спустя четыре часа.
Михалыч резонно заметил на это, что сейчас главное терпение. Поспешность, опрометчивость навредит делу.
Еще через час Сперанца молча стала застегивать комбинезон, надела рюкзак. Михалыч подтолкнул полено в огонь, повернул голову, обронил как бы между прочим:
- Разумеется, ты уйдешь. Но скажи, что передать Веге, когда она вернется? Ей идти за тобой, очевидно.
По времени она сейчас у латтера и пытается его завести.
- Михалыч, ты демон!
Девушка резко сбросила рюкзак, уселась у костра.
Михалыч покосился в ее сторону, подкинул полено в огонь.
- Ты права, девочка, глупо ходить друг за другом по кругу.
- Но как же тяжело ждать! – воскликнула Сперанца.
- А что в жизни полезного приходило с легкостью? Ты можешь вспомнить? А…а., то-то.
Через час послышался характерный свист двигателя легкокрылой машины. А еще через час Вега держала курс в обход гор к реке, вдоль которой они со Сперанцей должны были добраться до города. Они забрали с условленного места Родиона, который пошел с ними, чтобы забрать латтер и мужчин. Девушки отказались от ночевки в отряде, объсняя это тем, что и без того потеряли много времени. А теперь в их задержке нет никакой необходимости.
Вега заметно нервничала. Она только что рассказала Родиону о том, что видела. Оставленных ими людей она нашла мертвыми, распластанными по земле. Похоже, что некоторые пытались ползти, другие скончались в удобной позе, словно во сне. Только Моника была еще жива, хотя и без сознания. Однако попытка Веги затащить ее в латтер лишь ускорила ее кончину, и нанесла неизлечимую травму девушке. Она призналась, что ей стало страшно и поэтому она не нашла в себе сил слетать в отряд. Просила Родиона сделать это. И успокоилась только, когда получила его обещание.
Она спрашивала себя, откуда такая жестокость, чем ее оправдать, и не находила ответа. И уж тем более не могла представить, что же за поступок совершила Инга, что он повлек такие страшные события.
Расставание с Родионом вышло сухим. Начальник, словно нехотя, высказал предположение, что они останутся в горах, в город им возвращаться не к чему.
- В горах? На сколько? – наивно спросила Вега.
- Насовсем, - сердито бросил Родион. – И вдруг заторопился, глядя прямо в глаза каждой, другим тоном сказал: - Ну, бывайте! Счастливого пути!
Крепко пожал девушкам руки.
