…Наконец мы ступили на эту святую благословенную землю, где подвизался преподобный Серафим, великий Саровский чудотворче. Серафимо-Дивеевский монастырь призвано называть Четвертым Уделом Пресвятой Богородицы.
В Нижний Новгород прилетели ночью.
Утром, едва забрезжил рассвет, я подошла к окну и обомлела. Река Ока раздваивалась на русла и впадала в Волгу. Дабы дивились люди этому величию природы русского духа и ныне и присно и во веки веков…
Как знать, может быть во мне взыграла кровь предков По отцовской линии дед Иван и его жена Марфа были волгари, отсюда вели свой род. Так дышится на родине – легко, возвышенно и свободно. Потом родились такие строки и во мне зазвучали протяжным напевом:
« Нижний Новгород! Духа русского
Хватит, кажется, на века.
Обменяются сестры чувствами
Волга-матушка и Ока…»
К полудню мы были в Дивеево. С великим трепетом входили в Троицкий собор поклониться Господу и приложиться к святым мощам преподобного Серафима.
Тут все имеет высокий смысл. Прикосновение к святыням может возвысить ум до богопознания, отречения от всего скверного, нечистого, что гнездится в недрах души. Несколько священников принимают исповедь.
Желающих причаститься Святых Христовых Таин так много, что они не вмещаются в храме…
Таинство врачевания. Оно сопутствует паломникам на всех источниках обители.
…Глуховатый сосновый бор. Мощные корни деревьев оплетают склоны берега, спадающего к хрустально-чистому озерку. Позади остался поселок Цыгановка.
Вот он, источник преподобного Серафима. По преданию на этом месте когда-то охранникам запретной зоны явился старичок в белом балахончике. Пограничники были в недоумении: откуда он взялся? Но он не промолвил ни слова, только вдруг ударил своим посохом – и тотчас забила вода. Так открылся новый источник.
«Место омовения.
С трепетом, смиреньем
Ожидаю чуда:
Я здоровой буду…»
Со всех сторон лезут в воду паломники. Точно в Иерусалиме у Овечьих ворот, которую по-еврейски называли Вифезда. Здесь было пять крытых ходов. Как свидетельствует евангелие от Иоанна, в них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды. Ибо ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду. И кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью.
Сияет солнце, преломляясь в изумрудной воде, какую нельзя замутить, дно чистое, уложенное камнями. Но если прислушаться, то ты услышишь тихие жалобные стоны. Это плачут души несчастных людей, приехавших сюда со всех концов света за милостью отца Серафима. И хотя явно не раздаются вопли страдающих тяжкими болезнями, но они воочию потрясают все существо изнемогающих от недугов людей, немощных, но не теряющих надежды…Вера способна победить любой недуг.
Болезненный на вид мужчина держит на руках дочку и осторожно спускается в воду. За ним следует его жена. Видно они тут не в первый раз и ведут себя, как бывалые «дивеевцы».
Я – на противоположном бережке пытаюсь набраться мужества окунуться с головой в источник. Но его у меня явно не хватает. Вода ледяная! Даже Катунь и та кажется теплее. И я уже готова идти на попятую, мол, хватит с меня и такого омовения. Однако какая-то сила удерживает меня от неразумного решения:
« Знай, что недуг и самый тяжкий
Под Цыгановкой отступал,
Как будто таинство Канавки
Святой источник продлевал…»
Я поднимаю глаза к небу и прошу помощи. И в тот же миг, набрав воздуха, окунаюсь с головой три раза.
У каждого своя вера. Одни считают, что болезни – это случайность, и человек зачастую становится их невинной жертвой. Другие полагают, что всякий недуг – есть следствие явного или тайного греха твоего лично или твоих предков. Скажем, если ты скупишься, не хочешь дать нищему кусок хлеба, то твои органы, словно жалея свои силы, начинают тебя мучить какими-либо отклонениями.
Особенно тяжко бывает тому, кто высказывает неприязнь к ближнему, причем безо всякого основания. Как это сказано в евангелие от Иоанна: и ненавидели Меня напрасно… Так на этого человеконенавистника такой тяжкий недуг сходит, что он и жизни не рад бывает, в муках терзается, от чего лечиться?
Слушайте, что говорит священник: « Бывает такое. Привяжется неприязнь к какому-нибудь человеку. Тебя все в нем раздражает – и голос, и походка, и даже его дружелюбие. Лукавый, подкравшись к сердцу, внушает к нему подозрительность и коварство, будто уличая ближнего в смертных грехах. Так что же делать? Надо сразу отсекать эту неприязнь, иначе она закоренеет, перерастет в смертельную ненависть. А как отсекать, научит батюшка Серафим: « Надобно исповедывать Господу душу, говоря: «Отведи от меня Господи всякую распрю и вражду».
На источнике батюшки Серафима стоит бревенчатая часовенка. Входим в раскрытые двери, ставим свеченьки, вписываем свои имена для молебна. Речка Сатис, огибающая источник, напоминает нам лазурную Катунь под голубой дымкой родного Алтая. И подвиги его миссионеров на опасных горных тропах. Никто из них не отрекся от веры, а только укреплял ее, черпая вдохновение от великих подвижников Православия, среди которых так близок и мил сердцу благовест преподобного Серафима.
Как будто все рядом – дальняя пустынка отца Серафима: одинокая келлия на правом берегу реки Саровки, печка в углу. Недалеко вырыта пещерка, где иногда уединялся о.Серафим. Внизу под горой бил родник. А вокруг келлии был разбит огород, обнесенный жердневым забором. Монах-затворник выращивал овощи для пропитания: картофель, свеклу, лук и траву-снить. А еще здесь находился пчельник в несколько пеньков пчел.
В Чине пустынножителей – строгие права и обязанности: « Правило молитвенное исправлять ежедневно. Живущему монаху… паче всего потребно совесть иметь справедливу и чисту… , добродетелию себя украшать, начиная от внешности…»
…С высокого холма, где стоит келлия, смотрит отец Серафим на монастырские леса, овраги и балки, реку. И своими тайными тропами уходит на Святую землю -на Афонскую гору, в святой город Иерусалим… А то посетит Назарет и Вифлеем, где родился Спаситель. Укромные, отмоленные уголки земли российской под названиями Фавор, поток Кедрон, гора Елеонская… Неразлучны образы-события евангельского повествования – жизнь во Христе.
Когда-то А.С.Пушкин написал о высокой духовности святого:
«Твоим огнем душа палима,
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Серафима
В священном ужасе поэт…»
Но закончить это повествование мне бы хотелось своими исповедальными строками:
«Не дай мне Бог забыть, ничтожной,
Простую исповедь святынь:
«За вас глухих, слепых, иссохших
Молюсь, убогий Серафим..."
г. Горно-Алтайск - Дивеево
