Началось-то все вроде с пустяка! Просматривал я вечерком областную газету. Как всегда, одним глазом в телевизор, а другим – в газетные строчки. Наткнулся на рассказ, сюжет – незамысловатый, сидит себе на морозе паренек и считает себя героем, вот, все думают, какой выносливый! И надо же было мне увидеть, что этот рассказ прислан на конкурс юмористов, коих газета просила порадовать читателей на день смеха. В день первого апреля. Чего это я завелся? Ткнул в газету пальцем и сообщил супруге, занятой вязанием: «Вот какой нынче искрометный юмор в почете у читателя! Да любой напишет лучше!» Забыл, ох забыл, что нужно аккуратней обращаться со словами в присутствии женщин….
Жена даже бровью не повела: «Вот ты и напиши лучше!» Мне бы вот тут и промолчать, тихонечко, съёжится как воздушный шарик на морозе, ан нет, понесло, прямо словесная эпидемия какая-то!
- Да напишу, в десять раз лучше напишу! Как минимум займу третье место!
- Вот, вот, напишешь, тогда и посмотрим, кто лучше ….
- Все, договорились, если займу третье место, то с тебя бутылка коньяка!
И чего это я? Ведь не пью, совсем не пью, даже пива. Но, «мужик сказал – мужик, сделал!» Написал. Один, второй, да так увлекся, что целых шесть рассказов, отправил в редакцию. Напечатали, все напечатали… А в одном из номеров подвели итоги теперь уже нашего конкурса. Ого! У меня первое место! С этой радостной новостью бегу к жене: «Вот, полюбуйся, коньячок с тебя!» Ответ прост и незамысловат: «Вот как спорили, на третье место, занял бы ты его, тогда и коньяк» . Остался я без выигрыша. Но это как сказать, писательский зуд во мне остался. Да так прилип, просто эпидемия какая-то…
Это все предыстория, так сказать, а вот и сама история.
Что бы ни отставать, от жизни, да и сюжеты для рассказов надо было где-то брать, повадился я «ходить в народ». В пивную, тут у нас неподалеку, столики, стойка бара, за стойкой – дородная буфетчица, Валентина.
Выбрав свободное время, посещал я этот «пивняк», как его звали местные завсегдатаи, брал пару кружек, в одну тайком наливал лимонад, другую, с пивом, ставил рядом, садился за столик и неторопливо готовился попивать янтарную жидкость.
Пяток сухих рыбешек, значительно скрашивали одиночество моих кружек с пивом.
Стоило мне, постучать сухой рыбешкой по столу, как тоскливые взгляды безденежных завсегдатаев «пивняка» загорались блеском, цвет лица менялся, и они подтягивались к моему столику. После моего угощения пивом, степень их разговорчивости резко повышалась и я, не успевал запоминать разные истории. Пришлось приобрести диктофон.
- Мужики, - однажды не выдержал я,- почему у вас на десять нормальных слов, двадцать матерных?
- Дык, ты чё, Саныч? Мы не могём без матюков, ет как на стройке без цементу! – смакуя хребет сухой воблы, пояснил самый словоохотливый собеседник.
- А ты знаешь, Митрич, - я, конечно тоже частично переходил на их лексикон, - Давай я тебе твои маты переведу на наш нормальный язык, – сделал я предложение одному из них.
- Как этоть? – изумился тот.
- А вот – нажал я кнопку диктофона.
Дмитриевич, которого все звали запросто – Митрич, слушал свою речь с неподдельным изумлением: (тут я как на телевидении заменю маты на сигнал – пи-и-и)
- «Пи-и-и, опять не долила, пи-и-и, мой лысый череп, деньги, пи-и-и, взяла на пи-и-и, а сверху пена, пи-и-и!»
- Вот, а теперь послушай, что ты сказал, на нормальном, человеческом языке и я, перевел:
- Эта особа женского пола, опять не долила, заниматься сексом с моей лысой головой, а деньги, обманщица, взяла на половой член, а сверху пена, продажная женщина!»
От такого перевода Митрича на полминуты охватил столбняк.
- Ты чё, Саныч, офанарел, так разговоры вести, нам без мата, как пиву без воблы не бывать! - подвел он итог беседы, закрепив его изрядным глотком пива.
- Да что есть матерки? Просто сотрясение воздуха! – тут я вспомнил методы воспитания их сиятельства, графа Толстого, который пытался отучить от мата своих артиллеристов во время войны в Севастополе.
- Если вам, в вашей беседе, совсем не обойтись без ярких слов, так заменяйте их другими словами – ну например, такими – «зондерпуп», или – «ерфиндер» твою двадцать!
- Ух, ты! – восхитился, Митрич, - ну ты, даешь Саныч!
На том и расстались.
Месяца три, не заходил я в пивной бар. Вчера посетил и был просто изумлен.
Нет, в знакомой пивной точке, мало что изменилось, так же царила «теть Валь», за столиками, лениво потягивали пиво три бородача, да две мутных личности, что-то неторопливо жевали, доставая из мятого газетного кулька.
Мой жест, они поняли правильно и с жадностью путника пустыни Сахара, мигом припали к кружкам. После минутной беседы с ними, я ощутил смутное беспокойство. Чего-то явно не хватало в нашей беседе. Осенило – в их речи напрочь отсутствовали маты! Их ответ на мое изумление этим фактом, был прост:
- Мы в этом «пивняке», не матюгаемся, чего зря пылить, тут один мужичок, с виду интеллигент, в очочках и при галстуке, так завернул, что ну никто его матюки повторить до сих пор не смогёт! А чего зря широко шагать? Только штаны порвешь!
О, великая сила слова!
