Надежды на то, что проблемы останутся в старом году, а новый начнется с чистого листа, рухнули, когда звонок заведующей отделением прервал предпраздничную суету на кухне и из трубки прозвучал пригoвор:
- Готовься выйти в ночь, Кошкин попал в неотложку с аппендицитом.Татьяна, заподозрив неладное, напряглась и с поджатыми губами ждала окончания разговора. Глеб отключил телефон и взглянул нa нее.
- Кошкин заболел.
Татьяна продолжала молчать, вызывающе глядя ему в глаза, призывая: "Ну давай, говори свою историю!"
- Мне, понятно, нужно выходить в ночь, - закончил объяснение Глеб и тяжело вздохнул.
Вздохнул от облегчения, что говорить пришлось немного, потому что женщина, добравшись ледяным взглядом до самого замершего на мгновение сердца, шагнула в его сторону, словно он был пустым местом, но, на удивление, даже не задев, прошла мимо, оставив его разбираться с плюющимся холодной водой краном, шипящим на сковороде маслом, подгорающим уже луком, случайными снежинками, по ошибке врывающимися через распахнутую форточку...
Во дворе мело, солнце еще стояло высоко, но было както тускло, а от того зябко даже в квартире. Он хотел оправдаться и пообещать, что попробует найти подменy, но понимал, что вечером 31 декабря это имеет такую же вероятность, как лотерейный билет с миллионным выйгрышем.
Однако, элемент везения всетаки присутствовал, и дежурство выдалось на удивление спокойным. Утром сменявшие его коллеги подшучивали.
- Старков! Представляешь, какой силы энергетическое "не хочу" ты посылал в космос, что оно уложило на операционный стол Кошкина и спасло тебя от праздничного застолья с родственниками? - хохотал анестезиолог Зарубин.
Глеб, представлявший лица Татьяниных родителей, сестры и подруг, отмечавших Новый Год в его квартире, но без него, испытывал двоякое чувство, в котором облегчение, пожалуй, всетаки преобладало.
- Я всегда говорю - будьте осторожны, когда загадываете желания, так как они обязательно сбудутся! - шутила зав отделением Лучко, постоянно выдвигающая изотерические объяснения всем жизненным поворотам.
Новогодние праздники остались позади, но холод, возникший то ли по вине Кошкина, то ли изза затянувшейся непогоды, давал о себе знать каждый раз, когда Глебу приходилось задерживаться на работе.
- Если она собирается за тебя замуж, - наставляла Лучко, которая за свою жизнь пожертвовала своей карьере три брака, - она должна понимать, что хирург - как военный летчик, разведчик, следователь, кто там еще? - обращалась она за поддержкой к коллегам. - У нас ненормированный рабочий день, а это значит, что ты ни себе, ни ей не принадлежишь.
Глеб улыбался, качал головой, соглашаясь, но плохо себе представлял, какая женщина, кроме такого боевого товарища, как их зав отделением, согласится на ненормированную жизнь. Лучко, глянув на молодого коллегу и прочтя его мысли, заметила.
- Не вздумай жениться на хирурге. Женщина хирург - это еще хуже, чем хирург мужчина.
- Чем это? - поинтересовалась молоденькая медсестра Лиля Юлина, недавно влившаяся в дружный коллектив хирургического отделения.
Поначалу ее окликали то Лилечкой, то Юличкой, но наконец за девушкой закрепилось прочное Люличка.
- Мы безжалостны, бескомпромистны и безнравственны, - хохотала Лучко густым, мало похожим на женский, басом.
Люличка залилась румянцем и тайком глянула на Глеба, проверяя, согласен ли он с заявлением заведующей.
Ho вот, наконец, представлялся новый повод скрасить, сгладить и растопить. День влюбленных казался Глебу несколько надуманным, но сейчас его беспокоило одно - какой купить подарок.
- Валентинку, - поправила Люличка.
- Что? - не понял Глеб.
- Не подарок, - повторила девушка, снова зардевшись, как майская роза, - на день святого Валентина дарят валентинки.
- И они чем-то отличаются от обычного подарка? - осторожно, уже ожидая новых сложностей, уточнил Глеб.
- Чем крепче любишь, тем крепче Валентин! - воскликнула Лучко и снова захохотала.
Зарубин подмигнул медсестре, которая страшно переживала все услышанные в ординаторской шутки и была уже больше похожа на свеклу.
- Валентинки могут быть самыми разными, - пролепетала Люличка, - цветы, конфеты, драгоценные украшения, игрушки, но обязательно с сердечком или другой символикой.
- Какой другой символикой? - искренне поинтересовался Глеб.
- Мне кажется, твоей Татьяне подойдет брошь в виде змеи, - на полном серьезе посоветовала Лучко.
Чувствуя подвох, Старков оглянулся на других докторов, присутствовавших про разговоре.
- Отличный подарок! - кивнул Зарубин. - Медицинская символика для будущей жены врача. Тем более, что шипеть она уже умеет.
Все опять засмеялись, а Глеб с надеждой посмотрел на Люличку, которая только смущенно пожала плечиками.
- Твоей надо дарить золотую рыбку! - прокричала, уже выходя из ординаторской, заведующая, - слишком много запросов!
- А что, это идея, - улыбнулся Глеб, - только вот я в рыбках не понимаю ничего. И где их берут зимой?
- Там же, где и летом - в зоомагазине, - развел руками анестезиолог, - или ты думаешь золотых рыбок из проруби совком черпают?
Глеб потер лоб и глянул в окно. Зимний короткий день уже заканчивался, и фонари по обе стороны больничной аллеи красовались друг перед другом безупречной выправкой и холодным светом. До конца рабочего дня оставалось полчаса. Час на дорогу. Он обещал придти к ужину ровно в семь. Значит часа полтора у него есть.
- А где у нас ближайший зоомагазин? - спросил он коллег, но все лишь пожали плечами.
Люличка, уже собиравшаяся уходить, помедлила.
- У меня рядом с домом, - заметила она.
- Рядом с домом - что? - уточнил Глеб.
- Зоомагазин, - ответила она и почему-то опустила глаза.
- А ты далеко живешь?
- Три остановки на автобусе: если тройка сразу придет, то быстро, минут пятнадцать.
- Отлично! - обрадовался Глеб. - Через полчаса на стоянке, я тебя подвезу, а ты мне покажешь, где магазин.
Быстро закончив бумажную работу, Старков переоделся и вышел на улицу. Мороз стоял настоящий, февральский, каких много лет уже не было на фоне глобального потепления. Воздух казался хрустким, каким-то очищающим, но глубоко вдохнуть было страшно - обжигал. Медсестричка уже стояла у машины, зябко кутая руки, стараясь спрятать их в рукава не очень, похоже, теплой курточки. Она переступала с ноги на ногу, постукивая носком одного сапога о пятку другого, и вся была скукоженная, словно воробушек. Глеб побежал к машине, понимая, что мерзнет Люличка из-за него.
- Садись скорее, окоченела вся!
Она обрадовалась, увидев его, упала на холодное сиденье и, оглядываясь, захлопала заиндевевшими ресницами.
- Какая у вас замечательная машина, Глеб Сергеевич!
Глеб усмехнулся, потому что и сам любил свою видавшую виды “Tойоту”, хотя Татьяна называла ее исключительно “допотопным рыдваном”. Он завел двигатель, снова отдав дань уважения старой японке, которая переносила холода гораздо лучше, чем навороченные мерсы и порши, и обратился к девушке.
- Немного прогреем и поедем.
Она кивнула, все еще кутая покрасневший нос в толстый шарф, и вдруг, спохватившись, взялась за сумочку.
- Ой, я совсем забыла, у меня вам тоже валентинка есть.
Глеб слегка смутился. Люличка, заметив, покраснела, но тут же пояснила.
- Вы не думайте, друзьям тоже можно дарить валентинки.
- А у меня нет ничего для тебя, - откровенно признался он.
Но девушка взглянула на него с неприкрытой искренней радостью, безо всякого кокетства, и, достав коробочку, протянула Старкову.
- Вот.
Глеб взял подарок и открыл. Внутри была ручка, обычная, синяя, с маленьким выгравированным сердечком.
- Спасибо, - слегка смутился он, - очень красивая.
Люличка вся светилась от счастья и, чтоб избежать дальнейшей неловкости, Глеб взялся за руль и они выехали со стоянки.
Магазин и вправду был совсем недалеко. Припарковавшись у самого входа, молодые люди поспешили вовнутрь, где на все лады чирикали птицы, лаяли собаки и кричали дети. Глеб сперва растерялся и начал высматривать, где же аквариумы с рыбками, но Люличка стянула варежки, которые оказались у нее на резинках, и, схватив Старкова за руку, потянула за собой.
- Вот, мой любимый, - показывала она на рыжего щенка в вольере, - он один остался, всех разобрали.
Глеб склонился к стеклу и постучал пальцем. Щенок посмотрел в его сторону и отвернулся.
- Я думаю, он скучает, - грустно сказала Люличка и прижала к стеклу ладошку.
Брови ее поднялись домиком над переносицей и лицо приняло печальное выражение. Варежки смешно повисли под рукавами. "Как в детстве", - подумал Глеб и внимательно посмотрел на девушку. Было ей лет двадцать, но выглядела она старшеклассницей. Из под шапки с огромной, размером почти с голову, бомбошкой выбились светло-русые пряди, щекотавшие щеку, отчего она все время пыталась их сдуть.
- А вот там - кролики! - схватила она опять Глеба за руку и потянула в другую сторону.
Пятнистые ушастые приятели дружно хрустели листьями салата и морковкой. Люличка протянула руку и погладила одного за ушами.
- Не боятся, - удивился Глеб.
- Ни чуточки! - воскликнула девушка. - Я сюда прихожу иногда помогать, клетки мою, кормлю, играю с ними, - она повела рукой вокруг, - все собаки и кролики здесь - мои друзья! Я ведь в ветеринарный техникум хотела, - улыбнувшись, добавила она, - но мама не дала, говорит у меня в детстве на животных была страшная аллергия, хотя никакой аллергии у меня нет.
- Пойдем смотреть рыбок, - вспомнив о цели визита, попросил Глеб.
- Да, - кивнула девушка, - сейчас найдем, это должно быть где-то у дальней стены.
Они прошли через весь магазин и увидели несколько встроенных аквариумов. Рыбки всех расцветок и размеров степенно плавали, развлекая наблюдавших за ними ребятишек. - Какие красивые! - задумчиво сказала Люличка, - но холодные, добавила она. - Вы точно решили рыбку?
- Золотую, - утвердительно кивнул Глеб.
Пройдя вдоль стены, они увидели такую, какую искали. Продавец помог выбрать подходящий по размеру аквариум, камушки, которые должны лежать на дне, искусственные водоросли, аэратор для насыщения воды воздухом и какие-то искусственные палочки, вокруг которых рыбка будет плавать.
Наконец, когда все было упаковано, продавец напомнил.
- Еду не забудьте купить.
- Ой, правда, чуть не ушли без еды! - засмеялась Люличка. - А чем вы их кормите?
Продавец начал перечислять все разновидности рыбного рациона, но Глеб перебил.
- Что-нибудь самое простое, пожалуйста.
Тут же на прилавке появилась небольшая банка.
- Вот, сухой корм: достали щепотку, растерли двумя пальцами и бросили в воду.
- Так просто? - обрадовался Глеб и, открыв банку, потянул носом, - рыбой пахнет.
Люличка, смеясь, взяла банку у него из рук и, подцепив немного, растерла и поднесла к носу.
Сначала Глеб не понял, что произошло. Банка выпала из рук девушки и порошок рассыпался по полу. Люличка покраснела и как-будто боялась вдохнуть. Она схватилась рукой за горло и широко раскрытыми глазами смотрела на Глеба, но веки ее начали надуваться, словно кто-то накачивал в них воздух, и ее глаз стало не видно. Губы распухли и теперь уже невозможно было узнать милое личико. Глеб в ужасе смотрел на девушку и очнулся, только когда она захрипела и начала кашлять, хватая ртом воздух.
- Скорую! - закричал Глеб, - немедленно звоните в скорую!
Он огляделся вокруг и, увидев на полу порошок, схватил Люличкy на руки и побежал с ней в другой конец магазина, подальше от рассыпанного сухого корма, вызвавшего страшную реакцию.
Девушка хрипела и пыталась что-то сказать, но ничего нельзя было разобрать. Лицо ее было бледным и похожим на большую страшную Луну.
Подбежав ближе к дверям, Глеб положил Люличку на пол и стал разматывать ее шарф, расстегивать куртку, продолжая кричать.
- Скорую вызвали? Скажите, что у нас острый отек Квинке, нужна срочная помощь! Немедленно!
Несчастная Люличка хватала ртом воздух и хрипела. Губы ее посинели. Глеб попытался открыть ей рот, но лишь увидел огромный распухший язык, закрывающий просвет.
"Ждать нельзя, ждать нельзя, ждать нельзя," - повторял он про себя, оглядываясь.
- У кого есть нож? - закричал он, одновременно запрокидывая Люличкину голову и ощупывая шею.
Собравшиеся вокруг люди в ужасе молча наблюдали за происходящим.- Трубка! Eсть у кого-нибудь какая-то трубка? - продолжал кричать Глеб. - Ну же, люди, очнитесь! Нож, ножницы, спирт, полотенце - у кого что есть?
Стоявший с краю мужчина достал из полиэтиленового пакета бутылку водки.
- Вот, братан, подойдет? - отворачивая крышку, протянул он Старкову.
Кассирша бежала из дальнего угла с ножницами.
- Ножа нет, но эти острые! - выпалила она, запыхаясь.
Кто-то принес салфетки. Кто-то достал с полки упаковку полотенец.
Глеб, задумавшись на мгновение, похлопал себя по карманам, вытащил подаренную медсестричкой коробочку, извлек из нее ручку, быстро разобрал на части, освободив корпус от стержня, и надломил ножницами конец, превращая ручку в трубку.
Наблюдавшие замерли. Старков облил водкой ножницы, Люличкину шею и, пощупав еще раз, проколол горло ножницами…Кто-то вскрикнул, но тут же со всех сторон зашикали, словно любой шум мог помешать доктору. Глеб, не теряя ни секунды, вставил в отверстие самодельную трубку и послышался свист - девушка задышала. Врач продолжал держать рану, промокая кровь полотенцем и удерживая "ручку".Kазалось, что прошла вечность, перед тем как кто-то воскликнул:"Скорая!"Но уже через мгновение Люличка оказалась в машине, из горла торчала трахеостомическая канюля и приехавший врач задавал Глебу вопросы.
Зазвонил телефон.
- Глеб, ты в курсе который час? - спросила Татьяна.
- Нет, - откровенно признал он.
- Если ты скажешь сейчас, что у тебя неотложный случай, - начала она.
- Но у меня в самом деле неотложный, самый что ни на есть! - воскликнул Глеб.
- Или ты сейчас же едешь домой, или ты остаешься со своими случаями, - произнесла Татьяна. - Выбирай.
Глеб взглянул на погасший экран телефона.
- Во вторую городскую, мы оба там с ней работаем, - сказал он и запрыгнул в машину.
Дежурил сегодня Кошкин, но Старков взялся оперировать сам. Отек спал и Люличка снова была похожа на себя. Закончив операцию, Глеб переоделся и отправился в палату, где лежала девушка. При виде доктора, глаза ее засветились, и она протянула ему руку.
- Лежи тихо, - сказал он, - я буду здесь, с тобой.
Она смотрела на него, не отрываясь.
- Да, - вспомнил он, - у меня тоже для тебя что-то есть, - он пошарил в кармане. - Твоя валентинка, - добавил он и вложил ей в ладонь обломок синей ручки с выгравированным на конце сердечком.
